ВНИМАНИЕ! Ненормативная лексика.

Эту историю мне тоже рассказывали в детстве, она в Якутии практически архетипичная — в разных вариациях я слышал её не менее трёх раз. Говорят, ещё до революции в народе были распространены легенды о «невидимых сожителях» разной степени кирпичности. Вот этот вариант самый криповый.

Отправились как-то осенью один дед со своим зятем и внуками в лес привезти дров. Семья у них была большая — дед, бабка, старший сын с женой и двумя детьми, младший сын со своей невесткой (в деревнях Якутии, кстати, многие и сегодня живут большими семьями, не рассредотачиваясь по разным домам). Погода стояла хорошая, за день успели повалить немало деревьев. Но ближе к вечеру им попалось одна особенно крепкая большая лиственница, от которой топор отскакивал, как от камня. Даже бензопила (знаменитая «Дружба») не брала это дерево — цепь насмерть застревала каждую минуту. В общем-то, в лесу деревьев много, зять предложил оставить в покое дерево и заняться другими, но дед упёрся и заявил, что он будет не он, если не повалит сие дерево. Промучились весь вечер, но удалось в итоге всё-таки его повалить. На этом работа на тот день кончилась.

Через некоторое время настал день, когда они стали грузить деревья на прицеп трактора, чтобы повезти к себе в деревню. Тут то самое дерево тоже показало себя во всей красе: пока пытались загрузить его на прицеп, оно раз шесть скатывалось обратно, как бы само собой. По дороге обратно ещё оно хуй знает как свалилось с прицепа, хотя там со всех сторон были препятствия из прутьев. Завезли к себе, стали на следующий день заготавливать дрова. Один из внуков хватил топором по дереву, тот отскочил и ударил его самого в лоб. Видя такое, старик разозлился и велел в первую очередь заняться именно этим деревом. Потратили целый день, но всё-таки распилили и раскололи на дрова. Дед самолично занёс охапку дров из этого дерева в дом и запихнул в печь. Дальше, естественно, эти дрова нихуя не хотели гореть, но дед был тоже не лыком шит — облил бензином, насовал в печку газет и таки разжёг. Дрова загорелись, а старик вытер лоб и стал ржать, мол, значит, и тебе есть конец, чёртова деревяшка.

Тем вечером начались кирпичи, причём не мутно и постепенно в течение месяцев, как в американских фильмах, а сразу на полную мощь. Семья ужинала, и вдруг невестка младшего сына заорала в голос. Все посмотрели на неё, а она говорит, что только что её кто-то по лицу ударил. Думают, тян ёбнулась, но тут опять кто-то невидимый стал ей оплеухи отвешивать, да так, что голова из стороны в сторону моталась. Дед попытался закрыть ей лицо своими руками, и тут НЁХ принялся за него — ударил поддых, потом стал хлестать по лицу. Когда дед, оставив за собой кирпичный Кремль, выбежал из дома, невидимка опять принялся за невестку. Мучил её весь вечер, потом, когда у неё обе щёки стали красными, как раки, вроде отъебался. Но радоваться было рано — ночью оно залезло к ней в постель, скинуло одеяло на пол и стало давить всем нехуёвым весом и душить. Тут уж все переполошились, тян в слезах, мужики ничего не понимают, дед хватается за голову, уразумев, что ёбаное дерево-то непростое какое-то было… Пригласили местного батюшку. Тот с крестом, кадилом и святой водой едва вошёл, как НЁХ тут же расплескал ему всю воду, сосуд разбил, сорвал с шеи крест и швырнул куда-то нахуй в угол, а самого священника тоже стал по щекам хлестать. В общем, как батюшка пришёл, так и сбежал.

Потом началась весёлая жизнь. По утрам и днём НЁХ обычно затихал, но давал о себе знать мелкими пакостями: то коровьего говна в молоко положит, то тесто испортит, то чашки сами собой на полках бьются. По вечерам он каждый раз принимался за невестку — бил её, за одежду хватал, в её порцию еды всякую гадость клал, щупал по ночам (хотя насиловать вроде не пытался, и на том спасибо). Всех остальных, включая того самого деда, особо не трогал, если они не пытались защитить девушку. Если всё же пытались, то устраивал им рестлинг, причём намного жёстче, чем с девушкой — запросто мог синяков наставить и кости переломать. Сами мужики никогда ничего не смогли ни схватить, ни хотя бы почувствовать.

Дед обратился к местному шаману. Тот прийти к ним в дом отказался, мотивируя тем, что нечисть явно сильнее него. Так как все сошлись на мнении, что НЁХ прибыло к ним в дом вместе с деревом, в котором, видимо, раньше и обитало, шаман посоветовал отвезти дрова из того дерева обратно на то же самое место. Так и сделали, причём дровишки обратно ехали уже без всяких фокусов. Не помогло — «сожителю», видимо, в деревне показалось веселее. Так и жили целый месяц, попробовали все средства, от угольных кругов на полу до молитв и кошек, но ничего не действовало, а НЁХ после каждой попытки его вытурить шалил с особым рвением. В конце концов от такой жизни у невестки случилось помутнение рассудка, она начала сохнуть на глазах и бредить о всяком.

Кстати, в этот период к ним приходил чекист специально из другого села, который, услышав слухи, решил, что местные нарочно распространяют заразу мракобесия. Зашёл с возгласом: «Ну где это ваше чудовище?», и тут же пистолет, который висел у него на ремне, сам собой выстрелил — едва хуй не отстрелил чекисту. Тот схватился за ремень, и тут же из-за печи кто-то прицельно и очень метко стал швырять в него лошадиными какашками. Чекист в панике вытащил пистолет, заглянул за печь — а там никого. Тут НЁХ стал по-старому бить его по лицу. Чекист выбежал из дома вон и больше не возвращался.

В итоге решили отправить невестку к её родственникам в другое село. Пока ехали по деревне, она всё смотрела назад и плакала, говоря: «Мой бедный абасы не может угнаться за нами, отстаёт, манит меня назад», потом, на выезде из села: «Мой бедный абасы остался плакать у берёзы». И вдруг весь бред сошёл, и к ней вернулся разум. Естественно, после такого она не возвращалась в ту деревню, и брак распался сам собой. Впрочем, в деревне были не против — как только она уехала, НЁХ будто испарился, прекратились все его выходки и игры. Сначала шарахались от каждой тени, ожидая его возвращения, но этого так и не случилось. Видимо, без тян абасы стало скучно, и он вернулся обратно в свои ебеня. Хэппи-энд, как говорится.