От "Рабочей" - как и от следующей станции, которую я называю "Снежной", - вправо отходит еще один тоннель, но об этих тоннелях я скажу чуть позже. "Снежная", расположенная под сто двадцать первой школой, поражает своей отделкой из белого мрамора и других материалов белого цвета. Самое интересное, что я не сразу понял всю прелесть этой станции. Мне помешали пыль и темнота. Но когда воображение научило меня представлять мое Подземелье так, как оно должно выглядеть в свете ярких приветливых ламп, умытое и вычищенное, радостное и спокойное - тогда и только тогда, проникнув мыслью сквозь убивающую душу серость, постиг я то нежное, еле уловимое очарование зимней сказки, веющее от каждой частички этой станции...

Под хирургическим корпусом находится станция, которую я после долгих раздумий назвал "Зоологической", хотя понимаю, что название это ей не вполне подходит, здесь нужно что-то менее официальное, что-то более нежное, интимное... В самом центре станции воздвигнуто нечто вроде огромного дерева или, возможно, увитого ползучими растениями утеса, на который взгромоздились самые разнообразные представители животного мира наших лесов. На нижних уступах с разных сторон расположились лось, медведь, волк и кабан, чуть выше устроились рысь, косуля, заяц, токующий глухарь, над ними - всякая мелюзга вроде куниц, белок, ворон и дятлов, а самую вершину венчает распахнувший громадные крылья коршун. Все это выполнено из черного чугуна, и даже неспециалист легко может распознать знаменитое каслинское литье... Выполненные из серо-голубого мрамора колонны станции слегка расширяются к капителям, похожим на небывалые фантастические растения. По-моему, светильники станции скрыты именно там, за капителями, и я представляю, какой мягкий, ласкающий свет должен заливать этот зал, словно солнцем озаряя центральную композицию... На стене - снова мозаика. Изображение напоминает гигантский орнамент, на котором десятки, если не сотни животных как бы перетекают в друг друга, не позволяя разобрать, где начинается одно легко-стремительное тело и заканчивается другое... Мне кажется, детишки были бы без ума от этой станции, часами простаивая на ней и тараща изумленные глазенки на чье-то безвестное мастерство... ... [>>>]

Из светящейся пустоты вывалился какой-то рычащий, хрипящий клубок, который со всплеском провалился в пыль, выпрыгнул из нее, с гортанным клекотом метнулся в темноту и исчез, чтобы, описав большую дугу, вновь появиться у основания с другой стороны и замереть в свете моего фонаря, уставясь на него бешеными зрачками своих круглых глаз, и все опустилось у меня внутри, потому что это был не барсук, а какой-то страшный монстр, напоминающий покрытую шерстью огромную жабу с пульсирующим горлом и высовывающимися из пасти саблевидными клыками, и все мысли об огне или пистолете вылетели из моей головы, потому что столько дикого, столько первобытного было в этом существе, что, казалось, ничто не сможет остановить эту пышущую злобой тварь, и в следующий момент она прыгнула, но я пригнулся, почти нырнул в сероватую гадость, и жаба, прокатившись по основанию, свалилась где-то у меня за спиной, и я бросился влево, пытаясь оставить между собой и этим чудовищем колонну, но оно снова прыгнуло, и я на миг ощутил его жаркое смрадное дыхание, и что есть силы рванулся вперед, но путь мой преградил светящийся кусок пространства, и мне ничего не оставалось, как, упав на четвереньки, проползти под ним (мысль пробежать сквозь него казалась мне безумной!), и, задыхаясь от забившей рот и нос серой пудры, я вскочил, обернулся, и через полупрозрачный полог, развернувшийся уже на четверть круга и продолжающий разворачиваться мне навстречу, увидел жаждущее крови чудище, которое, припав к полу, прыгнуло на меня сквозь светящийся туман в тот самый момент, когда ткущееся из воздуха Нечто мягко коснулось моего лба... ... [>>>]

Вы знаете, что такое легенда? Нет, не в мифологическом, а в режимном понимании. К примеру, строится лакокрасочный завод средней мощности, на котором производятся необходимые в быту эмали и краски, - а под ним разворачивается гигантское производство химического оружия. Причем рабочие на лакокрасочном заводе могут и не подозревать, что делается под ними. Вот это называется легендой, или прикрытием.

Так вот: город, который потом назовут Снежинском, со своим НИИ-1011, из которого позже вырастет гигант РФЯЦ-ВНИИТФ, - и стал такой легендой для глобального Проекта по изучению Кольца!

Ни один самый хитроумный американский аналитик и по сей день не усомнился, что секретный город Snezhynsk был создан именно для разработки атомного оружия. Подменяйте маленькую ложь большой, говорил Геббельс, и тогда вам точно поверят. Остается добавить: прячьте под огромным секретом глобальный - и о секрете глобальном не узнает ни одна живая душа.

Представьте, что сорок лет жители Снежинска жили и трудились в гигантских декорациях, честно и самоотверженно выполняя свой рабочий и патриотический долг. Причем декорации эти были действующими: оружие неуклонно совершенствовалось, на полигонах взрывались бомбы, в роддоме появлялись новые горожане, на кладбище упокаивались закончившие свой земной путь, - и никто, никто не подозревал, что этот спектакль разыгрывается во имя определенной, вполне понятной кому-то цели... ... [>>>]

Сказанное потрясло меня. Я не знаю, какие струны оно задело во мне, но я первым делом захотел убедиться, что это не пустые слова. Моя бывшая жена, которая работала тогда в библиотеке (она и сейчас там работает), выписала мне из Челябинского фонда практически все, прямо или косвенно связанное с нашим районом. Похоже, многое было изъято в период, когда строился и засекречивался город, но и найденного было вполне достаточно.

Здесь действительно никто и никогда не селился.

Да, здесь собирали чернику, охотились между Лысой (Чумишева, Волчьей) и Теплой на козлов, били шурфы в поисках "камушков". Здесь заготавливали для Воздвиженского стекольного завода лес, который вязали в плоты и перегоняли на другую сторону Синары. Здесь строили временные рыбацкие саймы.

Но жить - не жили.

Ну, ладно, русские, они пришли сюда достаточно поздно. Но - башкиры, предки которых обосновались здесь чуть ли не за полтысячелетия до прихода всякого рода казаков-разбойников? Им-то что мешало?

Я погрузился в топонимику. Перерыв кучу литературы, я сделал для себя два очень важных открытия, которые подтвердили, что ищу я не на пустом месте. ... [>>>]

Пропихнув в отверстие связку импровизированных факелов (пяти метровых палок, обмотанных пропитанными соляркой тряпками), я осторожно поджег оставшийся у меня факел (он вспыхнул ярким, чадящим пламенем) и, просунув его внутрь, угрожающе помахал им. Реакции не последовало, и я с кряхтеньем начал протискиваться в узкую щель.

Это было уже не то привычное мне Кольцо, которое я знал как свои пять пальцев, а нечто новое, неизведанное, поэтому невольный трепет охватил меня, когда надо мной распахнулись блестящие, желто-серые своды. Языки огня, словно играя, отражались и переливались в зеркалах не тронутых побелкой металлических стен - так вот что еще, оказывается, отличало этот тоннель от остальных тоннелей Кольца! Не выпуская из рук факела, я поднялся с четверенек и, подобрав с пола валяющуюся связку, зацепил ее за специально пришитый к вороту штормовки крючок. Затем я немного постоял, собираясь с духом, и осторожно двинулся в проход между двумя рядами вагонеток. На груди у меня висел фонарь, в правой руке я держал пистолет, в левой - факел. Факел слепил меня, поэтому я то и дело отводил его немного назад.

Метров через пятьдесят вагонетки остались позади, растворившись в темноте, а с ними улетучилось чувство защищенности. Я шел между двух узкоколеек, вглядываясь вперед и считая шаги. Что-то мне сильно не нравилось, но я не мог сказать, что именно. ... [>>>]

Я чуть не выронил фонарь из рук, настолько это было неожиданно и, не побоюсь сказать, страшно. В первый миг мне показалось, что передо мной разверзлась гигантская пропасть, на самом краю которой я стою, беспомощный и беззащитный. Но это лишь в первый миг. Фонарь дрогнул в моих руках, и луч света скользнул по закругляющейся стенке.

Тоннель.

Гигантский, метров десяти в диаметре тоннель, уходящий под углом градусов в тридцать куда-то вниз, в темноту.

Когда я немного пришел в себя, я внимательно рассмотрел то, что мог позволить мой, не очень мощный источник света. Да, внушительное сооружение. Бетонные стены с грубой поверхностью. Металлические укрепляющие кольца. И... обычная лесенка, ступенька за ступенькой спускающаяся вниз, туда, где луч моего фонаря оказывался бессильным.

Раздумывал я недолго. Надев штормовку, я смотал и спрятал стропу, а затем, закинув на плечи лямки вещмешка и повесив на грудь фонарь, стал осторожно спускаться вниз.

Ступеньки были широкими и удобными. По ним можно было идти, даже не глядя под ноги, но я не хотел свалиться в какую-нибудь внезапно открывшуюся яму, поэтому спускался неторопливо, придерживая фонарь так, чтобы видеть лестницу впереди. Временами я переводил луч прямо перед собой, но по-прежнему видел лишь свод тоннеля, охваченный металлическими кольцами. ... [>>>]

Свой рассказ о том происшествии хочу закончить маленьким, казалось бы, ничего не значащим эпизодом. Когда я уже миновал "Уральскую", пряжка моего ремня, которым я бездумно помахивал по сторонам, задела стену тоннеля, неожиданно выбив яркую искру. Я механически поскреб ногтем свежую царапину на побелке и неспешно отправился дальше. Потом остановился и снова поскреб стену. Потом поскреб стену в другом месте...

Очень хочется соврать, что в этот момент я и понял все. Это было бы очень элегантно, но я покривил бы душой. В этот момент я просто был не в состоянии делать какие-то глобальные заключения. Но, метафорически уподобляя мысль составу метро, я могу сказать, что именно тогда мой поезд вошел в единственно возможный тоннель, ведущий к станции назначения. Хотя если вы спросите меня, о чем я думал, ковыляя по темным коридорам Подземелья, поднимаясь по ступеням эскалаторного тоннеля "Курчатовской", протискиваясь в по-прежнему узкое отверстие пробитого лаза, - то мои слова удивят вас, и вы решите, что они не имеют ни малейшего отношения ко всей этой истории.

Но вы ошибетесь. Сказать вам, о чем я думал?

Я думал о тюбингах. ... [>>>]

Для начала надо выйти на улицы Снежинска, пройти по его милым, заснеженным улицам, вдохнуть его чистый, морозный воздух, поглазеть по сторонам, улыбнуться встречным девушкам, помочь старушке поднести сумку, перевести через дорогу ребенка, а потом, никуда не торопясь, добраться до "Юбилейного", спуститься в левый из двух колодцев на его восточном откосе, пройти, пролезть, проползти до неброской металлической двери, войти в короткий коридор, протиснуться в неширокое отверстие, спуститься на двести ступенек вниз, помахать рукой Курчатову, спрыгнуть с платформы на пути, прошагать по шпалам полтора километра, забраться на перрон "Рабочей", проползти под третьей слева скамейкой, миновать длинную вереницу вагонеток, ступить в текучую пыль зала, подойти к Колонне, набраться терпения и, дождавшись голубого тумана, - не раздумывая, не колеблясь, не медля ни секунды погрузиться в его сияющие, обволакивающие глубины и в тот же миг почувствовать крепкие, надежные руки поддержки, и, открыв глаза, увидеть перед собой молодых, задорных, веселых людей, так похожих на тех, что изображены на мозаичных панно снежинского метрополитена, а потом нужно всего лишь пристальней вглядеться в их лица, чтобы с изумлением осознать, что это - те самые люди, которые заполняют улицы, бульвары и площади города, это наши друзья, родные, знакомые, только во взорах их нет ни следа душевной сумятицы, разочарования, горя, черствости, нет ни следа впечатавшихся, казалось, навечно боли и усталости, ненависти и покорности, ничего этого нет, все исчезло словно грязный снег под лучами солнца, словно взломанный весенней водой черный лед, словно сорванная ветром лживая маска, исчезло, и осталось одно ослепительное голубое сияние вечно юной души Снежинска, сияние, сливающее в себе воедино силу и доброту, радость и одухотворенность... И в этот миг, в этот светлый миг осознания и изумления, теплой, обволакивающей сердце волной, нахлынет, наконец, долгожданное понимание, что именно они, снежинцы, земляки, горожане, братья, именно они, только они, лишь они, они, и никто другой, смогут помочь нам во всех наших бедах, во всех наших горестях и тягостях, только Они смогут помочь нам. Нам - и самим себе!.. ... [>>>]

Мои исследования были далеко не безоблачными. Неоднократно меня ловили какие-то личности, в основном, являвшиеся законопослушными гражданами близлежащих домов. Они читали мне нотации и морали, внушая, что хороший мальчик не должен бродить по стройке, где на него может упасть тяжелый и твердый кран... Я с детства терпеть не мог подобного сюсюканья, поэтому очень скоро понял, что их больше тешит ощущение собственной значимости, нежели чем мое здоровье и моя безопасность, и что необходимо по мере возможности избегать встреч с такими вот индивидуумами. Оглядываясь назад, я понимаю, что мои рассуждения были вполне здравыми для восьмилетнего ребенка... Однажды какой-то человек, поймав меня на строительстве шестого дома по улице Победы, вцепился в мое плечо как клещ и повел в отделение милиции, которое располагалось тогда в двухэтажном здании за магазином "Весна". Поскольку особых причин к такому этапированию у него не было, он, используя неосторожные слова, сказанные мною по дороге, нажаловался в отделении, что я называл милиционеров полицейскими - о факте моей поимки на стройке не было сказано ни слова. Мое первое столкновение с представителями закона разочаровало меня, поскольку часовая беседа ребенка со взрослым дядей в форме свелась к унылому повторению одной-единственной фразы: "Кто тебя научил так называть милиционеров?.." Из нее я вынес только одно: любых представителей власти (а таковыми тогда представлялись все взрослые) стоит избегать. ... [>>>]

В указанных местах коммуникации, вопреки правилам их прокладки, вопреки обычной логике описывают огромную дугу радиусом не менее десяти метров (при отсутствии какого-либо видимого препятствия), после чего аккуратно выдерживают прежнее направление. И - что, пожалуй, является самым главным - центр этой дуги во всех шести случаях находится за торцевой стеной тех самых тупиковых коридоров, заинтересовавших меня еще двадцать лет назад!..

У вас ничего не вздрогнуло внутри? Не побежали мурашки по спине? Нет? Тогда вы не поймете меня, не поймете, почему, впервые осознав это, я хохотал как ненормальный, надрывался от хохота, давился от смеха, реготал - и все никак, никак не мог остановиться, пока не понял, что просто не могу остановиться, что это истерика, и вот тогда только я окончательно успокоился. А ведь я слыву человеком более или менее сдержанным. Вернее, слыл когда-то...

Мне нет смысла скрывать эти места, если уж я решил рассказать вам все. Перечислю наземные ориентиры, примерно соответствующие им. Первый - "Универмаг". Второй - комплекс "Юбилейный". Третий - тот самый "вонючий" одиннадцатый дом по улице Победы (кто не знает, это длинный дом напротив и наискосок от остановки). Четвертый ориентир - это горушка у "Синары" или, если понятнее, автостоянка у двадцать пятого дома. Пятый - сто двадцать первая школа. И, наконец, шестой - новый (хотя - какой уж там новый) хирургический корпус. ... [>>>]

Не буду вас утомлять. Ответ прост. Основная шахта находится сейчас под хирургическим корпусом. Причем скажу больше: эта шахта прокладывалась по месту какой-то более древней выработки. Я нашел множество горизонтальных штреков, на исследование которых у меня пока не было времени, потому что, пройдя только по одному из них, я убедился, что он тянется более чем на триста метров, а их там десятки. Так вот, выскажу предположение (на самом же деле, это мое твердое убеждение), что первые строители метро спускались вниз именно по этим старым выработкам, ну а потом, естественно, шахта была расширена..

Но вот в чем дело: шахта достаточно широка, чтобы принимать значительное число рабочих, но совершенно непригодна для подачи на поверхность большого объема грунта. То есть клеть человек на двадцать там есть и до сих пор, но она абсолютно не приспособлена для транспортировки породы. Нет там также никаких наклонных выработок со скипами, вагонетками или конвейерами. Нет - и все. Что? Тоннели для эскалаторов? Те наклонные эскалаторные тоннели, о которых я говорил, с поверхностью земли не сообщаются и никогда не сообщались...
... [>>>]

Так и есть! Чужие следы шли как туда, так и обратно, причем нетрудно было убедиться, что мои следы везде шли поверх них. Поверх - и как поверх! Оттиски моих кроссовок находились внутри отпечатков чудовища, видимо, бредущего по шпалам как и я. Я не следопыт, но мне удалось разглядеть еще одни, чуть меньшие отпечатки, из чего я заключил, что зверь шел на четыре лапах. Кто же это мог быть?..

Это я сейчас излагаю все так связно и красиво. Тогда же это были лишь обрывки мыслей, из которых я, скорее подсознательно, выстраивал общую картину.

Образ гигантской крысы с жирным телом, с длинным жестким хвостом, с невыразимо мерзким оскалом верхних зубов преследовал меня, но, вняв голосу разума и выбросив из головы леденящие душу образы фильмов ужасов, я предположил, что здесь просто-напросто (!) прошел медведь. Откуда он взялся, это был второй вопрос, но, согласитесь, легче (и даже как-то спокойнее) вообразить в метро этого крупного и, пусть даже, нередко опасного хищника, чем неведомое чудовище вроде крысы-мутанта или какой-нибудь гигантской гиены...

Дорога была одна, и я медленно двинулся вперед, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Почему-то я решил первым делом добраться до станции, где, как мне казалось, не будет такой безнадежной - вперед-назад - альтернативы моему перемещению. Там можно будет сообразить, куда направился зверь, и рвануть по Кольцу в другую сторону - до спасительной "Курчатовской". ... [>>>]

Многие из вас уже, вероятно, знакомы с распространившимися по городу слухами о подземных ходах в старой части Снежинска. Мы постарались поподробнее разузнать обо всем этом и с помощью одного из читателей "Окна" вышли на источник интересующей нас информации.

Первая, состоявшаяся по телефону беседа с этим человеком была очень непростой и, к нашему великому сожалению, закончилась ничем. Однако через два дня он сам пришел в редакцию и совершенно неожиданно для нас согласился рассказать все.

Почти четырехчасовой рассказ произвел эффект разорвавшейся бомбы. Те, кто слушали его, а также тот, кто позже расшифровывал диктофонную запись (оказавшуюся, как на грех, на редкость безобразной), еще неделю спустя ходили с воспаленными от бессонных ночей глазами. Мнения были крайне полярными, но все единодушно сходились в одном - это сенсационно!

После вполне понятных колебаний мы решили опубликовать рассказанную историю практически в том виде, в котором нам довелось ее услышать. Незначительная литературная обработка связана с подготовкой материала к печати, особенностями речи говорившего и уже упомянутым качеством записи. Опущен также ряд не вполне справедливых, на наш взгляд, высказываний в адрес конкретных руководителей города и РФЯЦ-ВНИИТФ. ... [>>>]

Простите меня те, кто начал заваливать Колонну. Теперь я знаю: это произошло не после начала строительства, а даже до того, как мысль о метро пришла кому-то в голову. И это было связано не с проблемой выемки мусора, а с напряженнейшей борьбой за жизнь. В какой-то момент разразилась катастрофа, ясно показавшая, какая опасность таится в центре Кольца, и исследователи входа в иной мир по мере своих знаний и возможностей попытались изолировать уже существующий город от неведомого излучения, вызывающего старость и смерть. Вспомните Чернобыль. Вспомните саркофаг над Четвертым блоком. Вспомните, сколько здоровья и жизней унесло его сооружение, вспомните и добрым словом помяните этих людей... Здесь, в Снежинске был совершен подвиг, сравнимый по героизму с подвигом "чернобыльцев" и ликвидаторов аварии на химкомбинате "Маяк". Подвиг, о котором, возможно, никто и никогда не узнает. Никто не узнает, сколько людей - ученых, инженеров, рабочих - состарились и умерли на глазах у товарищей, набирая смертельные "дозы" годов за несколько минут работы вблизи Колонны. Выполняя то, что должно было выполнить...

Еще раз: простите меня. Простите меня за мысли. За то, что хотя бы в рассуждениях своих был в чем-то несправедлив к вам... ... [>>>]

Я спрыгнул с платформы и немного прошел вглубь тоннеля. Привычного потока воздуха не было. И ветер от приближающегося состава не ерошил непослушные волосы... По стенам тянулись толстые, покрытые пылью жгуты кабелей. Такой же пылью были покрыты рельсы, шпалы и бетонное основание. Я попинал ногой контактный рельс, смонтированный на кронштейнах сбоку и чуть выше ходовых рельсов, но и без того было ясно, что никаким электричеством здесь не пахнет...

Внезапно я почувствовал, как устал. Я понял, что держусь из последних сил и только спирт не дает мне рехнуться от всего увиденного. Но действие алкоголя уже начало проходить, появился озноб, чувство нервозности, которое, я чувствовал, вот-вот могло перейти в истерику или приступ страха. Я понял, что на первый раз достаточно. Пора возвращаться.

Пока я поднимался вверх по двумстам ступенькам, донельзя вымотанный и опустошенный, я понял, для чего предназначен этот наклонный тоннель. Здесь должны были быть смонтированы эскалаторы для подъема и спуска пассажиров, всякие приводы, звездочки и натяжные устройства. Должны? - спросил я себя. Ну так где же они? Однако этот вопрос был уже не по силам моему измученному впечатлениями мозгу. ... [>>>]

Так вот, возвращаясь к планам. Первый план я нарисовал, не спускаясь под землю. Зачем? Я и так уже все знал. Город был исхожен вдоль и поперек. Десятки поднятых и опущенных крышек. Сотни проведенных под землей часов. Тысячи отложенных в закоулках памяти впечатлений. Мои родители? А какие родители знают, чем их ребенок занимается с часу дня до шести часов вечера? После шести я старательно делал уроки, смотрел телевизор и даже, помнится, ходил в бассейн "Урал" на секцию подводного плавания. Вел секцию Олег Михайлович, душевнейший человек, не помню, к сожалению, фамилии, потом был Вася Дмитриев, но его я уже не застал... Отвлекаюсь. Хотя, пожалуй, нет. Именно в бассейне я понял такую простую вещь, что подземная сеть не может не иметь и других выходов на поверхность помимо канализационных люков и мест стоков ливневой канализации. Не раз в своих подземных путешествиях я обнаруживал большие, в рост, металлические листы с надписями типа "электрощитовая", от которых я старался держаться подальше, но вот однажды в бассейне, пробегая с парнями через спортзал (мы пытались подсматривать за девчонками в женской душевой), я обнаружил в коротком коридоре с "женской" стороны дверь с той же надписью, и эта дверь была чуть-чуть приоткрыта. В тот же миг все голые девчонки вылетели из моей головы, потому что за переплетением проводов я увидел ход, и этот ход чертовски напоминал мне мои подземные тоннели. Что-то схлестнулось в моей голове, и подземный план "семидесятки" стал обрастать в моем воображении новыми, неизвестными до того деталями. ... [>>>]

- Георгий Павлович, вот город был создан для разработки вполне определенного оружия. Предположим, рано или поздно оно станет ненужным - неважно, по какой причине, ситуация ли в мире изменится или где-то начнут изготавливать более совершенное... Что будет с городом?

Задавая тогда этот сугубо теоретический, даже, может быть, где-то праздный вопрос, я, конечно же, вряд ли мог предположить, что через какой-нибудь десяток лет он в совершено конкретном выражении будет волновать каждого жителя Снежинска. Да и Георгий Павлович, разумеется, тогда об этом не думал. Он немного помолчал (немного, но достаточно, чтобы я с ужасом успел подумать, а не сморозил ли какую-нибудь очевидную глупость и не обидел ли пожилого человека, всю жизнь отдавшего "ненужному" оружию), лукаво улыбнулся, но... Скользнувшая было по его лицу улыбка неожиданно исчезла, и Ломинский, как-то досадливо махнув рукой, странно и непонятно ответил:

- Да разве дело в этом оружии...

Сегодня мой вопрос не кажется мне ни глупым, ни наивным. А ответ "Хозяина" преисполнен для меня глубокого смысла, ставшего понятным мне лишь спустя десятилетие...

Был еще один разговор, о котором стоит упомянуть. Разговор с моим дядей Колей. Года с пятьдесят девятого и до самой пенсии он работал снабженцем во ВНИИП, многое знал, многое повидал. Когда он начинал рассказывать, мы с сестрой открывали рты и слушали, затаив дыхание. Впрочем, так же на него реагировали и мои родители, и вообще все, кто соприкасался с ним вплотную. ... [>>>]

Да, я видел текст известного постановления, читал воспоминания Жучихина, знакомился со ссылками на рассказ Ломинского, выслушивал массу анекдотов по этому поводу, но везде сквозило какое-то странное недоумение, прикрытое глубокомысленно-демагогическими обоснованиями. Судите сами. Лето пятьдесят четвертого. Атомное оружие "пошло". Взорвали первую водородную. Как грибы росли серийные заводы. Все нормально. Логично ожидать неторопливого, но всеобъемлющего приращения так нужной державе продукции. И тут - как гром на голову - нужен дублер Арзамаса! Нужен и все тут. Кому нужен? Зачем? А объяснения, которые до сих пор приводят в защиту этого решения! Вы только послушайте их адептов! Одни говорят, что на случай нападения противника в тылу был необходим еще один "атомный" институт (да будет вам известно, дорогие мои, что уже в сорок девятом году концепция тыла в советской военной науке была признана исчерпавшей себя и приказала долго жить - спасибо атомным бомбам, дальней авиации и кораблям-самолетоносителям). Другие утверждают, что с функционированием второго центра должен был развиться дух здоровой конкуренции, способствующий повышению качества изготавливаемых изделий (конкуренции! это в начале-то пятидесятых годов? - да там только за одно это слово можно было без всяких затруднения схлопотать пятьдесят восьмую, пункт десятый, антисоветская пропаганда и агитация, минимум пять лет в мирное время!). Третьи кивают на евреев, дескать, много развелось тогда в Арзамасе космополитов, тут уж, хочешь не хочешь, всяко надо было построить для русского человека свое "кэбэ" (тут я даже комментировать отказываюсь, выразиться - могу)... ... [>>>]

К тому моменту я уже мог рассуждать здраво. Да и времени у меня было сколько угодно. Оружием я обременен не был. Силой мышц тоже похвастаться не мог, хотя твердо решил, что если мне придется вступить с ним в бой, надо будет попытаться либо удушить его, либо сломать ему шею. Смешно думать, что он не попытается воспрепятствовать этому моему намерению - но тут уж как Бог даст. Во всяком случае, подумал я, возможно, стоит обернуть левую руку штормовкой, чтобы попытаться заткнуть зверю пасть. Я не Мцыри, но твердо решил бороться за свою жизнь.

Расстегивая штормовку, я машинально сунул руку в карман, надеясь обнаружить что-нибудь, способное помочь мне, и наткнулся рукой на небольшой предмет, легко уместившийся в ладони.

Зажигалка.

== Огонь ==

Соль - соленая.

Волга впадает в Каспийское море.

Все звери боятся огня.

Глупо, но именно эти прописные истины всплыли у меня в мозгу, когда я нащупал в кармане штормовки зажигалку. Представьте: полумрак тоннеля, урчащий хищник внизу, поблескивающие рельсы - и я, прижатый кабелями к потолку и рассуждающий о философских проблемах.

Не совсем о философских. ... [>>>]

Это произошло пять лет назад, когда я жил в квартире в городе. Я всегда был «совой», поэтому, когда мой сосед по комнате ложился спать, я часто выходил на прогулку, чтобы скоротать время.

В тот раз была ночь среды — где-то от одного до двух часов ночи. Я гулял по парку, который находился довольно далеко от моего дома. Стояла тихая ночь, машин почти не было. Улицы были пусты.

Я повернул в небольшой переулок, который вёл обратно к моему дому. Вот тогда я в первый раз заметил его.

В дальнем конце улицы я увидел человека. Он танцевал.

Это был странный танец, похожий на вальс, но каждое своё движение он заканчивал шагом вперёд. Можно сказать, что танец был похож на ходьбу... и человек двигался ко мне.

Решив, что он просто пьян, я отошёл к краю тротуара, чтобы дать ему достаточно места, чтобы пройти. Чем ближе он подходил, тем больше я понимал, как он изящно двигается. Он был очень высоким, долговязым, носил старый потертый костюм. Он танцевал и приближался, пока я не разглядел его лицо.

Его голова была наклонена назад, и глаза, глядящие в небо, были широко открыты. Его рот был искривлен большой и широкой улыбкой, почти как у мультипликационных персонажей. От дикого выражения его глаз и его улыбки мне стало жутко. Меня пробрала дрожь, и я решил перейти на другую сторону улицы, прежде чем он подойдёт ко мне вплотную. ... [>>>]

Автор: Мортан

Родители улетели на неделю в Польшу, я из-за сессии остался. На самом деле мне и хотелось остаться, мне 20 лет, и путешествовать с родителями не очень хочется. Жить, в общем-то, тоже. Поэтому я радовался неделе одиночества. Несколько дней учёбы пролетели быстро, и наступили выходные — середина моего отпуска. На друзей я не рассчитывал, у них тоже была учёба, и в субботу утром я установил на компьютер пару старых стратежек, чтобы разбавить скуку выходных. Был закуплен яблочный сок, шоколад, из шкафа я достал заначенные полбутылки виски ещё с майских и сел за комп. К слову, я курю. Не часто, но люблю подымить подольше. Поэтому раз в вечер выхожу на площадку с сигариллой и стою минут двадцать, либо сижу в кресле рядом с переходом на лестницу. Так я и поступил в тот вечер.

Во мне уже было грамм 200-250, но поскольку всё это набиралось за весь день, даже самый жадный гаишник не смог бы назвать меня пьяным. У нас 5 квартир в коридоре, затем железная дверь. За железной дверью холл с лифтами (обычный и грузовой) и стеклянные двери, ведущие к площадке, на которой, собственно, и стоит кресло и пепельница. Я закрыл дверь в квартиру, прошёл коридор, открыл дверь в холл, просто прикрыл её за собой и вышел на площадку. Было около 11 вечера, но что это для июньской ночи? Внизу, на лавочках, едва различимые парочки общались о своём. Я сел в кресло и прикурил. Поигрывая дымком, я расслабился. ... [>>>]

Как страшна эта кромешная, непроницаемая темнота!

Если бы я знал, что человеку может быть настолько жутко, я бы предпочёл, чтобы меня кремировали...

Ночью я лежал и не мог заснуть… спину ломило, голова раскалывалась, не говоря уж о ноге. Я отвернулся к стене и тихо подвывал от боли, стараясь, чтоб меня никто не услышал.

— И ты предатель… — я повернулся, девочка стояла около моей кровати.

— Почему? — спросил я.

— Все предатели, — зло ответила она, — сначала обещают, а потом я одна осталась. Я всех зову, а никто… — она всхлипнула и вытерла глаза кулаком.

— Я же пошёл, — ответил я, — не получилось просто…

— Сейчас получится, — обрадовалась девочка, — просто ты тяжёлый, я помогу! Я знаю, что делать!

— Хорошо, — согласился я, — давай сейчас…

Девочка вышла из комнаты. Я услышал на кухне шорох и звон стекла. Мелькнула мысль, что кто-нибудь может проснуться и увидеть её… она вошла в комнату, в руках у неё был стакан с водой.

— Вот, — сказала она, ставя стакан на табуретку около моей кровати. Из карманов своего серого платьица она принялась вытаскивать таблетки… я узнал своё обезболивающее. Наверное, она выгребла весь запас.

— Надо всё лекарство съесть, — пояснила девочка, — я тебе воды принесла, запить, и всё получится!

— Но я же сдохну… — засомневался я, умом я понимал, что не стоит принимать сразу всё обезболивающее, но девочка смотрела на меня так умоляюще, что я против своей воли потянулся к кучке таблеток и начал выковыривать их из блистеров. ... [>>>]

«Ангелы в небе высоком живут…» — незатейливая песенка, детский голосок… я резко обернулся — никого… за соседним столиком молодая мама со спящим малышом в слинге удивленно посмотрела на меня и вернулась к своему мороженому.

У меня по спине пробежал холодок, я покосился на свою левую руку. К черному рукаву свитера прилипло крохотное белое пёрышко. Я так давно её не слышал… надеялся, что она оставила меня.

Я не помню, когда услышал эту песенку в первый раз. Её всегда пела девочка — странная девочка… на вид лет восьми-десяти, босая, в сером платьице. У неё были светлые глаза, словно без радужной оболочки. Сначала я пытался с ней разговаривать, она никогда не отвечала, только иногда смеялась сухим, невесёлым смехом. Стоило отвернуться — она исчезала, а потом появлялась опять… Почему я про неё никому не рассказывал — не знаю… наверное просто некому было рассказывать. Я постоянно оставался дома один, с тех пор как пошел в школу — мать и бабушка работали, отца я совершенно не помнил, он погиб, когда я был совсем маленьким. Я не чувствовал никакого особенного внимания — сыт, одет и ладно. Впрочем, я всегда был замкнутым и неразговорчивым, друзей у меня не было… ... [>>>]

Двенадцатилетняя девочка жила с отцом в небольшом доме в пригороде. С тех пор, как умерла её мать, отец стал для неё всем. У них были прекрасные отношения, они очень сильно любили друг друга.

Однажды утром отец девочки сказал, что уезжает в командировку и приедет домой поздно ночью. Сказав это, он поцеловал ее в лоб, взял свой портфель и вышел из дома.

Вернувшись домой из школы в тот день, девочка сделала домашнее задание и села смотреть телевизор. К полуночи ее отец еще не вернулся, поэтому она решила лечь спать.

Ей приснился сон: она стояла на краю оживленного шоссе, легковые и грузовые автомобили проезжали мимо. Она посмотрела на ту сторону шоссе и увидела знакомую фигуру. Это был ее отец. Он держал руки у рта, и, казалось, что-то кричал ей, но она не могла разобрать слова. Когда гул машин стал тише, она напрягла слух и едва смогла разобрать слова: «Не… открывай… дверь…». И тут девочка проснулась от какого-то громкого шума. Она приподнялась на кровати. Резкий звук повторился ещё несколько раз, потом раздался звонок в дверь.

Она вскочила с кровати, надела тапочки и в одной ночной рубашке подбежала к двери. Посмотрев в глазок, она увидела лицо своего отца. ... [>>>]

Одна семейная пара решила позволить себе отдохнуть вечерок и отправиться развлекаться в город. Они позвонили знакомой девушке, которая уже не раз сидела с их детьми. Когда девушка приехала, двое детей уже спали в своих кроватках. Так что ей нужно было просто сидеть дома и следить, чтобы с детьми ничего не случилось. Вскоре ей стало скучно, и она решила посмотреть телевизор, но внизу не было кабельного, поскольку родители не хотели, чтобы дети смотрели всякий мусор. Девушка позвонила родителям и попросила разрешения посмотреть телевизор в их комнате. Они, естественно, согласились, но у нее была еще одна просьба: она попросила разрешения закрыть чем-нибудь статую ангела за окном спальни, или хотя бы закрыть шторы, потому что статуя ее почему-то нервировала. На секунду в трубке было тихо, а затем отец, который говорил с девушкой, сказал: «Забирай детей и бегом из дома. Мы позвоним в полицию. У нас нет никакой статуи ангела».

Полиция нашла всех троих мертвыми через десять минут после звонка. Статую ангела так и не нашли.

Однажды холодным зимним вечером некая шестнадцатилетняя девушка была дома одна и смотрела телевизор. Ее родители уехали на праздник к друзьям. Весь день шёл густой снег, но девушка чувствовала себя хорошо и уютно, сидя на диване в гостиной, завернувшись в теплое шерстяное одеяло. К полуночи родители еще не вернулись, и она стала чувствовать себя тревожно. Звонить им она не хотела, чтобы они не подумали, будто она не может сама о себе позаботиться.

Телевизор стоял в углу комнаты рядом с большим окном. Она смотрела очередной фильм, когда вдруг краем глаза заметила, как что-то движется в окне. В темноте среди падающего снега она различила фигуру мужчины, идущего в её сторону. Когда он приблизился, она смогла разглядеть его лицо. Оно было покрыто шрамами, а губы были растянуты в зловещей улыбке. Испугавшись, девушка замерла, не смея зашевелиться. Человек так и стоял и молча смотрел на неё через стекло. Затем он вдруг сунул руку в карман пальто и что-то вытащил. Это был нож...

Не выдержав, девушка схватила телефон со столика у дивана, набрала номер полиции и затаила дыхание в ожидании ответа.

— У меня за окном стоит человек, — прошептала она, не сводя взгляд с жуткого гостя. — У него нож. Пожалуйста, приезжайте побыстрее. Мой адрес... ... [>>>]

Не так давно в одном из подмосковных частных домов случилось ЧП. Строение сгорело дотла, оставив после себя лишь кучу пепла и запах гари. Все произошло так быстро, что приехавшей пожарной бригаде оставалось лишь затушить догорающее деревянное ограждение, на которое перекинулось пламя. Несколько дней пытались установить причину пожара, а после было вынесено официальное заявление, что дом сгорел в результате неаккуратного обращение с газовой плитой.

Среди трудно различимых остатков, напоминающих однородную черную массу, был обнаружен блокнот в толстой кожаной обложке. По невероятной случайности огонь не задел желтые листы бумаги, а лишь обуглил выпирающие края. Содержимое блокнота спустя пару дней было опубликовано на одном из малоизвестных новостных сайтов. Тот, кто поместил запись, представился как один из членов пожарной бригады, но имени своего не назвал. Провисев всего несколько часов, запись была удалена. А, спустя еще какое-то время, сам сайт перестал работать и не работает посей день.

* * *

30 МАРТА 2014

Всю ночь я слушаю, как из спальни родителей доносился мамин кашель. Папа несколько раз выходил на кухню, за водой. Но маме не становится лучше. Сейчас все затихло и я, наконец, могу поспать. Завтра тяжелый учебный день, нужно высыпаться. ... [>>>]

Автор: Ги де Мопассан

Все окружили судебного следователя, г-на Бермютье, излагавшего свое мнение о таинственном происшествии в Сен-Клу. Уже целый месяц это необъяснимое преступление волновало Париж. Никто ничего не понимал.

Г-н Бермютье стоял, прислонившись к камину, и говорил об этом деле, приводя одно за другим доказательства, обсуждая различные мнения, но не делая никаких выводов.

Несколько женщин поднялись с места и подошли ближе, не сводя взгляда с выбритых губ судебного чиновника, произносивших важные, веские слова. Дамы содрогались, трепетали от мучительного любопытства, страха и ненасытной потребности ужасного, которая владеет женской душой и терзает ее, как чувство голода.

Когда наступило минутное молчание, одна из слушательниц, самая бледная, произнесла:

— Это ужасно. Это граничит с чем-то сверхъестественным. Здесь никогда и ничего не узнают.

Судейский чиновник повернулся к ней:

— Да, сударыня, весьма вероятно, что никто ничего не узнает. Однако слово «сверхъестественное», которое вы употребили, тут совсем ни при чем. Мы столкнулись с преступлением, очень ловко задуманным, очень ловко приведенным в исполнение и так умело окутанным тайной, что мы не можем постигнуть загадочных обстоятельств, при которых оно совершилось. Но мне однажды пришлось вести такое дело, в которое как будто действительно замешалось что-то фантастическое. Это дело пришлось, впрочем, бросить из-за полной невозможности внести в него какую-либо ясность. ... [>>>]

Как-то один раз я ночевал у своих друзей Сергея и Иры после хорошей пьянки в честь годовщины их свадьбы. Машину вести в моем состоянии было чревато, а у него большой дом, доставшийся в наследство от бабки, комнат много. Разумное предложение, тем более для холостяка, которого дома никто не ждет.
- Ты смотри. У нас ночью часто свет выключают, – предупреждал меня Серж, – так что будь по аккуратнее. Мой сын вечно разбрасывает игрушки кругом. Раз сам чуть не убился.
Я сказал, что все понял и, взяв постельное белье отправился спать. Но толи я слишком много набрался впечатлений в этот вечер, толи сказывалось новее место, а спал я исключительно плохо. Постоянно снились какие-то кошмары, было душно (и это при настежь открытом окне) и мерещилась всякая чертовщина. Часа в два ночи вдобавок ко всему, меня одолел страшный сушняк. И если с кошмарами я еще как-то боролся, то жажда заставила меня окончательно проснуться и отправиться на поиски живительной влаги.
Света в доме не было, как и обещал Серж. Однако глаза уже привыкли к темноте, так что особых проблем я не испытывал. Добравшись до холодильника, я достал пачку холодного сока и одним махом ополовинил ее. Тут я услышал тихий, едва слышный, детский плач. Я нахмурился. Плакать мог только Платон, четырехлетний сын Сергея. Я немного постоял на кухне, прислушиваясь, но плачь продолжался, а Ира и Сергей видимо слишком крепко спали. ... [>>>]