Автор: Алексей Кипрушев

На улице был аномально жаркий день и, как назло, ни дуновения ветерка, пыльный воздух неподвижно стоял, как вода в забитой раковине. Не беспокоило это только детишек во дворе девятиэтажного дома, которые весело галдели и обливали друг друга водой. Периодически от старшего из них доносились матерные словечки, после чего неизменно звучал один и тот же замученный женский голос: «Олег! Ты у меня дома получишь! Где ты этого набрался?!». Все же остальные предпочитали спасаться от жары дома под кондиционерами или на сквозняке, открыв все форточки в квартире и попивая холодные напитки.

Тем же занимался и Сергей, сидя на полу своей уютной, немного старомодно обставленной комнаты, около балконной двери, и попивая холодный квас из запотевшего стакана, стоявшего рядом на невысоком журнальном столике. В мягком красноватом свете, рассеянном и окрашенном задернутыми плотными шторами, он перебирал вещи в коробках, которые ему недавно привез младший брат. После окончания института родители купили Толе квартиру, позволив ему вложить символичную в сравнении с общей стоимостью, но совсем немалую по меркам его собственных сбережений сумму. Братья всегда дружили, поэтому, когда нашлась квартира недалеко от старшего, Анатолий не стал долго раздумывать. В квартире уже полным ходом шёл ремонт, который новый хозяин вел своими силами. Большую часть вещей он оставил у брата на время. Сегодня вечером Толя обещал ему заехать в гости на ужин, и сейчас, как раз, должен был быть в дороге.

Сергей достал из одного из ящиков коробочку, в которой сверху лежала папка с документами. В ней все было перепутано, потому он принялся раскладывать бумаги в разные стопки. У младшего брата подобные вещи всегда лежали в беспорядке, удивительно, что он еще ничего не потерял. Впрочем, Сергей совсем не злился и не был раздражен этим. Под папкой оказались и несколько старых фотографий с родителями и ныне покойной бабушкой, с семейных праздников, когда она в последний раз приезжала к ним. Одна из них была вставлена в рамку. Сергей несколько раз с улыбкой пересмотрел все остальные фотографии и отложил их в сторону, а затем сделал очередной глоток из стакана и аккуратно, наугад, не поворачиваясь, поставил его на столик.

К задней стенке фоторамки было что-то приклеено лоскутком скотча — это был маленький прямоугольный мешочек, вышитый красными и белыми нитками, почти плоский, но с щепоткой высушенных трав. Такой оберег подарила Толе бабушка еще в детстве. Он хранил его в память о ней, такой же был и у Сергея в портмоне. Он настолько к нему привык, что и забыл о его существовании. Бабушка говорила, что он должен был защищать мальчиков от духов. Она жила в деревне и потому часто рассказывала ребятам небылицы о потустороннем, в которые они хоть и не верили, но с интересом поглощали вместо сказок.

За своим занятием Сергей не заметил, что погода за окном стала стремительно меняться. Детей во дворе уже не было, поднялся порывистый ветер, отчего листва деревьев издавала звучный шелест, сливающийся в сплошное, заглушающее все другие звуки шипение. Окно в кухне, которое выходило на другую сторону дома, громко хлопнуло, и молодей человек бросился его закрывать, опасаясь, что могут вылететь стекла. Он повернул ручку и удивленно посмотрел на улицу сквозь стекло: солнце уже не светило, небо затягивало тучами, а вся пыль, поднимаемая ветром с земли и висевшая в воздухе, создавала сплошную, почти осязаемую полупрозрачную мглу. На улице стало темно, хоть часы и показывали всего шесть часов, что для июля еще довольно раннее время. Ветер все усиливался, и через десять минут происходящее за окном переросло в какую-то пыльную бурю. По широкой дороге, на которую открывался вид из окна в кухне, и по тротуарам по обе стороны от нее неслась пыль вперемежку с различным мусором, листвой и ветками деревьев. На одном из тополей вдоль дороги развевалась сорванная бельевая веревка с одеждой. Машины в этом хаосе проезжали крайне редко.

Сергей, беспокоясь о брате, решил ему позвонить. Шли гудки, но трубку никто не брал. Молодой человек продолжал смотреть в окно, где, ни на секунду не ослабевая, буйствовала природа. Он задумался над тем, насколько резко все изменилось, словно два куска разных дней грубо склеили в один. Погрузившись в размышления, Сергей практически перестал воспринимать то, что видел, но внезапно что-то привлекло его внимание. Похоже, это были люди — не то с животными, не то с детьми, в каких-то странных неуклюжих костюмах, выходящие из двора между домами вдали. Не спеша, вразвалку они шли друг за другом, и почти каждый что-то нес. Что они тащили, было неясно, но было хорошо видно, что порывы ветра им не доставляют серьёзных трудностей и они совершенно не озадачены тем, чтобы уворачиваться от летящего по улице мусора. Детали их разглядеть было невозможно: во-первых, слишком далеко, во-вторых, их скрывал непрекращающийся поток пыли. Они плыли и подрагивали, словно мираж в пустыне над раскаленной песчаной гладью. Поражало их количество — складывалось ощущение, будто целый табор цыган решил переехать во время неудержимого урагана. Они тянулись поперек дороги нескончаемой лентой, выходя из одного двора и исчезая в другом напротив.

Сергей оторвался наконец от зрелища и снова взял свой мобильный телефон, снова услышал непрекращающиеся гудки и стал уже заметно нервничать. Но тут в подъезде послышались громкие хлопки, а затем и звонок в дверь. Забыв про странных путешественников, парень пошел встречать брата.

На пороге стоял человек в грязной серой толстовке с капюшоном. На местах, где образуются складки, были темно-серые полосы от забившейся в них пыли. Лицо украшал такой же равномерно грязный круг, на котором особо контрастно выделялись темные густые брови и «усы», в которые набилась уличная пыль, а за его пределами лицо было чистым. Несколько секунд Сергей смотрел на это чудо, но потом расхохотался и согнулся от смеха.

— Не смешно, — сдерживая смех, пробурчал Толя, еще несколько раз хлопнул себя по одежде, вошел в квартиру и закрыл дверь на замок.

— Привет, давай, проходи сразу в ванную, умывайся, а я тебе сейчас одежду чистую подберу, — еще слегка посмеиваясь, сказал старший брат и исчез где-то в своей комнате.

Когда Сергей ставил чайник на плиту, он бросил быстрый взгляд за окно: в пыльных вихрях уже никто не шел, и ничего необычного не происходило, кроме самого неожиданного погодного явления. Вечер братья провели, сидя на кухне, вспоминая детство и обсуждая перемены, произошедшие в жизни каждого. За этими умиротворяющими разговорами странный караван совершенно вылетел из памяти Сергея, и Толе он забыл о нем рассказать.

Утром ничто не напоминало о буйстве стихии, кроме разбросанного на улице мусора, который дворники усердно сметали в кучи. Люди шли и ехали на работу, что-то обсуждали, дети сбивались в группки во дворе школы через дорогу, а собаки с задорно закрученными хвостами бегали друг за другом и звонко лаяли. Все эти звуки отдавались ярким эхом в бетонном тоннеле улицы. Братья позавтракали, вышли из дома, попрощались на остановке и сели каждый в свой автобус.

Сергей работал врачом-стоматологом. Когда он вошел в коридор поликлиники, под кабинетом его уже ждали пациенты «по записи» и несколько человек, пришедших пораньше наугад, которые живо ссорились, пытаясь решить, кто из них пойдет первым. Переодевшись, врач включил в розетку зарядное устройство от своего телефона, который всегда старался заряжать и разряжать полностью, чтобы увеличить срок жизни батареи, а затем стал обрабатывать руки. Намечался обычный рабочий день, но и он не задался — вся аппаратура в кабинете барахлила. Недавно такое уже случалось, когда рядом строили новую станцию метро. Старый трансформатор не выдерживал такого количества аппаратуры, и напряжение скакало как проклятое, не давая никому нормально работать: то освещение выключится, то вообще сгорит что-то. Видимо, и новый стабилизатор не выдержал такой нагрузки. Каждый раз, когда включали рентген-аппарат на этаже, все крыло на несколько секунд погружалось в полумрак, а у Сергея бормашина переставала вращаться с нужной скоростью, причиняя лишнюю боль пациентам и затрудняя работу. Электрик сказал, что снаружи все нормально — беда была где-то внутри больничной сети.

В течение рабочего дня Сергей отметил, что в кабинете появился какой-то посторонний запах, который усилился к вечеру. И хотя он не был неприятным, источник запаха нужно было обязательно найти, потому что в кабинете не должно было быть посторонних вещей. Когда все уже собирались по домам, выяснилось, что пахло из шкафа — видимо, кто-то оставил там пряную еду или еще что-то ароматное, а может, и духи какие-то специфические пролились, но больше всего запах напоминал благовония. В любом случае, шкаф остался пустым, и Сергея это устраивало. Но он все-таки попросил медсестер быть внимательнее к тому, что они оставляют в сумках на работе. От Анатолия приходили сообщения со ссылками на понравившиеся ему статьи, которые по вечерам читал старший брат, но открывать их сегодня было мучением: сенсорный экран упорно не хотел слушаться, будто у Сергея были серьезные проблемы с координацией движений. Это иногда случалось при перепадах напряжения. Парень отключил телефон от сети и положил в карман, чтобы почитать статьи по дороге домой.

Уже сидя в автобусе, врач достал из кармана телефон. Как ни странно, будучи отключенным от сети, он не перестал себя непотребно вести, более того, стал набирать единичные буквы и «нажимать» виртуальные кнопки, будто кто-то не быстро, но беспорядочно барабанил пальцами по экрану, хотя периоды просветления были. Сергей выругался про себя — ему совсем не хотелось сейчас менять телефон или сдавать его в сервис на несколько дней.

Когда автобус подъехал к школе напротив дома, мужчина вышел и направился через дорогу по пешеходному переходу в сторону дома. Было еще совсем светло. Войдя во двор, он отметил странное ощущение, как если бы шел он не налегке, а с мягким рюкзаком за спиной, не тяжелым, но явно ощутимым. Поднявшись на 7-й этаж на лифте, Сергей вошел в квартиру и, разувшись, сразу пошел в комнату переодеваться. Он был удивлен такой усталости — видимо, причиной ей было нервное напряжение оттого, что все не ладилось. Однако, придя домой и переодевшись в домашнюю одежду, он ощутил значительное облегчение, чему был очень рад. Очень хотелось есть.

Сергей достал из морозилки полуфабрикаты — котлеты по-донбасски, которые очень любил, и положил пару штук в горячее масло на сковороде, в кастрюле рядом уже варился картофель. Он снова взял телефон и заметил, что работает тот уже вполне сносно. Изредка переворачивая котлеты вилкой, он читал статьи, которые прислал ему брат. Со временем Сергей заметил, что у котлет какой-то странноватый запах, будто в них было что-то лишнее: все то же, что и обычно, но и что-то еще, душистое. Впрочем, на вкус они были, как всегда, хороши, и это отбросило всякие сомнения в их качестве. Мужчина с удовольствием принялся за трапезу.

К концу своего ужина Сергей почувствовал какой-то противный, пробирающий сквозняк, совсем не характерный для середины лета. Убрав посуду в раковину, он закрыл форточку и отправился отдохнуть в комнату, на диван, у изголовья которого и стояли коробки с вещами брата. Дневной или уже, скорее, вечерний сон совсем не шел: мужчина ворочался на диване, тщетно пытаясь занять удобное положение. Наконец, он понял, что опять замерзает и нужно бы одеться потеплее. Настроение было паршивое. Все не так — и в то же время ничего конкретно плохого. От этого Сергей и маялся. «Приболел, что ли?» — промелькнула мысль в голове. Сергей оделся, закутался в плед, сунул в подмышку термометр и принялся читать книгу. Через семь минут зазвонил таймер, а экран телефона опять стал неадекватно реагировать на прикосновения. Кое-как выключив пищащую железяку, Сергей проверил градусник: с температурой у него оказалось все в порядке. В комнате на самом деле было холодно, а запах котлет все никак не выветривался из квартиры, так как на кухне была закрыта форточка. Почитав еще какое-то время, Сергей приступил к вечерним гигиеническим процедурам. Про себя он отметил, что в других комнатах было гораздо теплее, но, если он проводил в них какое-то время, то снова начинал замерзать. Принять душ вообще казалось подвигом, но он был вынужден его совершить.

Кое-как поборов дрожь и испорченное настроение, укутавшись в теплое одеяло, Сергей, наконец, лег спать. Со временем в тишине он расслышал какой-то отдаленный шорох, будто соседи возились у стены, иногда чуть продвигаясь вдоль нее. Это, конечно, его немного удивило, но скоро он уснул.

Среди ночи он проснулся от грохота на кухне. Каким-то чудным образом из подвесного шкафа вывалилась банка с чаем, зацепив и просыпав некоторые приправы на полочке ниже. Недоумевая, Сергей осмотрел банку, ничего необычного не нашел, собрал в нее чай, который рассыпался на стол, и поставил все на место. Часть чаинок, смешанных с приправами, он с сожалением сгреб в ладонь и выбросил в мусорное ведро. Долго осматриваться на кухне не было причин, как и охлаждать теплую постель. Соседи все возились, только уже значительно дальше. «Обои, что ли, переклеить решили в час ночной?» — ухмыльнулся про себя Сергей. Позже шорох переместился к стене, соседствующей с его коридором, где стоял шкаф с одеждой и сумкой, с которой ее обладатель ходил на работу. Там соседи закопошились с особой интенсивностью — казалось, они пытались разодрать стену и попасть в шкаф, но через некоторое время все внезапно затихло.

Сергей не помнил, что ему снилось, но на утро чувствовал он себя, мягко говоря, не важно. Это напоминало опыт редких в его жизни эпизодов похмелья: конечности слегка тряслись, голову раздувало изнутри, а раздраженный желудок давал ощущение смутной тошноты. Как только Сергей высунул ногу из-под одеяла, она сама сунулась обратно, не дожидаясь его реакции — настолько был мерзкий холод в комнате. Собравшись с силами, Сергей все же отправился умываться, завтракать и готовиться к работе. После ночного инцидента на кухне пришлось подмести пол. Запах в квартире значительно усилился, только теперь уже совсем не был похож на котлетный, а приобрел оттенок плесени. «Надо обязательно выкинуть мусор», — подумал он, одеваясь. Когда парень уже обулся, взял в руку пакет с мусором и принялся открывать замок, он почувствовал странное мягкое прикосновение, словно наткнулся спиной на висящий в воздухе шар с гелием. Видимо, наэлектризованная рубашка прилипла к телу.

Во дворе дома Сергей снова ощутил небольшую тяжесть, это уже начало его раздражать, а мусор в пакете вонял на весь двор. Выкинув его в бак возле парковки, рассерженный мужчина направился к автобусной остановке. Казалось, руки до сих пор воняют. Транспорт пришел вовремя, и это уже радовало. Каково же было удивление Сергея, когда в автобусе он открыл свое портмоне и обнаружил там плесень, покрывавшую один из кармашков; вонь исходила именно оттуда. Брезгливо засунув один палец в кармашек, Сергей извлек оттуда тот самый бабушкин оберег, о котором недавно вспоминал, перебирая вещи брата. Мешочек весь потемнел, покрылся плесенью и источал резкое зловоние, в котором смешались запахи ароматных трав, гнили и плесени. Окружающие недовольно и удивленно косились в сторону странного прилично одетого молодого человека, который принес мерзкий запах в автобус. Сергей буквально впал в ступор, лоб его покрылся каплями пота, а широко открытые глаза непонимающе пялились на бабушкин оберег и портмоне.

— Проезд оплачиваем или будем стоять, пока всем автобусом не соберем! — недовольно крикнул водитель.

Опомнившись, Сергей крепко зажал мешочек в кулаке, выудил пальцами несколько монет по 10 рублей и попросил впереди стоящих передать их водителю, но никто не хотел брать ничего из его рук, поэтому пришлось ему самому проталкиваться к водителю, смущаясь и краснея при встрече со взглядами пассажиров. Остаток пути мужчина провел, уставившись в пол, пытаясь понять, что произошло. На остановке его слегка толкнул локтем пожилой мужчина, которого он часто видел в автобусе.

— Вам не сейчас выходить?

— А, да, спасибо, — растерянно проговорил Сергей и направился от остановки к зданию поликлиники.

В шумном коридоре поликлиники, вместо того, чтобы дойти до кабинета по прямой, Сергей свернул налево, к автомату с кофе. Пока аппарат жужжал, наполняя стакан, мужчина думал, куда бы ему деть свой зловонный талисман.

— Сергей Борисович, здравствуйте, там вас уже ждут, — прощебетала проходящая мимо медсестра, увидев его в углу.

— А, здравствуй, Соня, я сейчас подойду. Приглашайте первого пациента, готовьте инструменты, — задумчиво проговорил врач.

— Сергей Борисович, у вас все хорошо?— озабоченно проговорила Соня, увидев лицо Сергея, когда тот поднял глаза от собственных рук.

— Да, чувствую себя неважно. Я уже иду, — сказал Сергей, забрал стаканчик и неуверенной походкой направился к своему кабинету.

Зайдя в кабинет, врач, не переодеваясь, метнулся к вакуумному упаковщику для инструментов, сунул свою утреннюю находку в пакет и наглухо запечатал. Вернувшись к шкафу, он повозился с сумкой, надел халат и принялся особо тщательно мыть руки. Все в кабинете были удивлены его поведением, но не произнесли ни слова, пока не началась нормальная работа.

День прошел так же, как и прошлый: перебои с напряжением никуда не делись, пациенты жаловались и скандалили. Сергей весь день был раздражен и, хотя, старался не срываться на персонале, не был с ними так вежлив, как это бывает обычно. Медсестры шептались у своего стола и, наверняка, в коридоре.

По дороге домой Сергей решил зайти в магазин и купить новое портмоне, заодно и забежать в сервисный центр по соседству. Там его телефон быстро вскрыли и констатировали, что визуально с ним все в порядке, предложили заменить сенсор, но в руках у мастера телефон с новым экраном повел себя так же, как и до ремонта.

— Да, странно, видимо, погорел контролер, — себе под нос пробубнил худой молодой человек в очках, поднеся разобранный телефон прямо к лицу. — Можете оставить на пару дней, мы проведем полную диагностику, но я такого еще не видел. Обычно от перепадов первым контролер питания вылетает.

— Нет, спасибо, если что, я к вам вернусь,— раздосадованно, на одном выдохе парировал Сергей, дождался, пока телефон соберут, и вышел на улицу.

До дома оставалась пара остановок, так что мужчина решил пройтись, чтобы немного развеяться и подышать свежим воздухом. Дойдя до своего дома, он изрядно вспотел, будто шел очень быстро, хотя это было совсем не так. У подъезда Сергей встретил соседку с сыном, который, проходя мимо, спросил маму:

— Мам, а зачем дяде Сереже такой мешок?

— Какой мешок, Вова? — озадаченно поинтересовалась женщина, внимательно разглядывая соседа. — Нет у него никакого мешка.

— Ну мама, за спиной же у него мешок! Ты что, не видела? — не унимался ребенок.

— Будешь плохо себя вести, я тебя в этот мешок посажу и в больницу унесу, зубы выдергивать, — Сергей решил подыграть малышу.

— Сергей, ну зачем вы пугаете ребенка? — смущенно проговорила молодая мама.

— А я не боюсь. Вы меня не заберете, у вас там уже кто-то есть! — заливаясь от хохота и подпрыгивая, шепеляво прокричал мальчик.

Вот это Сергею уже не понравилось. Мама извинилась и потащила ребенка за руку, тот оглянулся и радостно помахал мужчине рукой.

И хотя дома было тепло и уютно, этот дурацкий день его просто вымотал. Сергея поглотили размышления о том, с чем же он все-таки столкнулся, какими для него могли быть последствия и возможные способы выхода из ситуации. К его удивлению, в стенах дома ему снова стало намного легче, но ожидая повторения холода, он все же оделся потеплее. Чтобы немного расслабить свой разум, хозяин квартиры решил включить любимую музыку. У Сергея был стационарный компьютер с внешней звуковой картой и хорошей домашней аудиосистемой. Отец его был настоящим «аудиофилом», потому и сын имел довольно хорошо развитое музыкальное восприятие. Мужчина включил сборник оцифрованных с винила незамысловатых, задорных рок-хитов конца 80-х и отправился на кухню готовить ужин. Настроения заниматься кулинарными изысками не было.

Пока Сергей крутился у плиты, он заметил, что в музыке периодически появлялся какой-то фон с щелчками. Хоть это и раздражало, он не стал идти в комнату и проверять, чем это было вызвано, а сел ужинать, стараясь хоть немного насладиться музыкой. К концу ужина ему, как и ожидалось, стало зябко. Безо всякого энтузиазма, он взял свой телефон и пошел в комнату. С компьютером, вроде бы, не происходило ничего особенного, однако, когда Сергей остановил проигрывание музыки, фон не прекратился. Он появлялся, без каких либо причин, в начале и в конце гудения были щелчки. Больше всего это было похоже на то, что кто-то трогает пальцем штекер или замыкает его контакты о металлический предмет. Сергей открыл страничку брата в социальной сети и отправил сообщение с просьбой приехать завтра к нему домой, не описывая причин. После этого он развернул коробочку со звуковой картой задней панелью к себе, осмотрел и ощупал гнездо для колонок и торчащий в нем штекер. Ничего не отходило. Сергей вытащил штекер из гнезда и несколько раз тронул его пальцем, звук был аналогичным. Затем он решил проверить, как поведет себя электроника в спокойном состоянии и просто подержал в руке пластиковый набалдашник. Через несколько секунд звук повторился, а в пальцах появилось странное ощущение легкого прикосновения, будто по ним провели очень тонким шелковым платком. Ошарашенный парень, разинув рот, отбросил провод на стол и стал оглядываться. Вокруг ничего и никого не было. По спине пробежал щекотливый холод, настолько сильный, что заставил Сергея резко выпрямиться и передернуть плечами. Сергей спешно включил штекер в гнездо, выключил аудиосистему и убрался подальше от компьютера.

Больше всего его пугало сейчас осознание того, что ни дома, ни на работе причина этих странных явлений не оставляла его в покое. То есть бежать ему сейчас, по сути, было некуда. Единственное, что он мог сделать — это постараться не провоцировать то, что поселилось рядом с ним. Вреда оно вроде бы пока не принесло, кроме отвратного холода и перебоев в работе техники, но что оно может еще, узнавать решительно не хотелось. Мотивы его были откровенно не ясны. Спать рядом с этим было страшно, да и не ясно было, что делать с ним завтра, как вообще с ним сосуществовать. Если он пойдет куда-то, к кому-то, надеясь узнать, что это, оно может ему навредить. «Главное — дождаться встречи с Толей, до этого нужно делать вид, что ничего не происходит, пока оно не причиняет мне вреда», — подумал Сергей и, собравшись с силами, отправился в ванную. Мылся он, не закрывая шторки, все ожидая, что в комнате может кто-то появиться, и ни на миг не закрывая глаз. Показалось, что прикосновения повторились еще несколько раз, но он старался убедить себя, что это просто струйки воды. Ничего странного больше не происходило, техникой Сергей старался не пользоваться, холод списал на то, что соседи с обеих сторон круглые сутки пользуются кондиционерами, а окна его комнаты выходят на северную сторону, и даже пришел в относительную норму. В какой-то момент он даже посмеялся над своей реакцией на замыкание контактов — «может, где-то в середине шнур коротит, или вообще в самих колонках. Вот дурак».

Немного успокоившись, мужчина стал готовиться ко сну. Смутное волнение было, но уже далеко не такое сильное, как прежде. Присев на край дивана, Сергей прислушался: вроде в квартире все было тихо, только соседи опять слегка возились. «Вот уж не спится людям! Никогда такого не было», — раздраженно подумал Сергей. Посидев еще несколько секунд, он все же лег, укутался в теплое одеяло и выключил ночник на тумбе рядом с диваном. Он лежал с открытыми глазами, стараясь убедить себя, что ему абсолютно ничего не угрожает.

Звук возни соседей постоянно перемещался, и в какой-то момент можно было поклясться, что он был за стеной, за которой была только кухня Сергея. Лежавший до этого спиной к той стене, Сергей перевернулся, чтобы хоть частично видеть ее, и затаил дыхание, обдумывая, что он будет делать, если что-то произойдет. В полной неподвижности он провел несколько секунд, которые казались вечностью, и вдруг почувствовал, что по кровати что-то ходит: медленно и очень аккуратно, как кот, который пришел проверить хозяина ночью, прежде чем улечься в ногах. Этот кошачий ритуал был знаком Сергею еще со времен, когда он жил с родителями. Их кот прожил долгую жизнь в семье и почти был третьим братом.

Оно обошло Сергея вокруг, пройдясь по подушке и по той стороне дивана, которая была обращена вглубь комнаты. Шаги были еле слышными, даже одеяло под ними почти не приминалось. Закончив круг, оно вдруг мягко прыгнуло парню на грудь. Ощущение было очень странное и неожиданное, будто он оказался под эпидуральной анестезией: Сергей почувствовал тяжесть, но прикосновение было очень приглушенным, почти не ощутимым, похожим на то, что он почувствовал, когда проверял штекер колонок — ни тепла, ни холода. Сергей шумно, испуганно вдохнул и хотел закричать, но сразу же решил, что это не лучшая идея: помочь ему никто не сможет, а оно услышит — и только сдавленно закряхтел, пытаясь рывком подняться и сбросить его с себя. Он так силился оторваться от кровати, хотя бы на миллиметр, что ногти на поднятых вверх и сжатых в кулаки руках, с острой болью впивались в мягкие ладони, а его лицо искажала сардоническая улыбка. Но все потуги были бессмысленны, туловище даже и не думало подниматься, и вскоре руки безвольно опустились. На смену безрезультатным попыткам вырваться пришло испуганное наблюдение за тем, чего не было видно. Сергею уже казалось, что тело это — не он сам, а сам он сейчас был горошиной, которая каталась в извилинах мозга этой махины и пыталась заставить ее хоть что-то сделать. Контроль и осознание ослабевали, и скоро Сергей почувствовал даже какое-то умиротворение и нежелание дальше бороться. Чем глубже он погружался в это состояние, тем отчетливее слышал заботливое причитание: «Тихо, тихо, тихо... тихо, тихо». Словно кто-то пытался его успокоить, стоя у кровати.

... Сергей, как оказалось, стоял на улице. Рев ветра разорвал тишину его комнаты и заглушил тихий голос. Было темно от туч, по улице неслись клубы пыли и груды мусора, но ему даже не было холодно. Что он здесь делал и куда шел, он забыл. Он просто стоял, ждал неясно чего и пытался вспомнить, почему он здесь. Пустота в голове пугала: не мог же он просто так сюда выйти бесцельно? Вокруг не было ни души, да и кто бы в такую погоду сунулся на улицу. «Нужно хотя бы понять, где я и где мой дом», — подумал Сергей и сделал несколько шагов по тротуару вдоль улицы. Думал, что сделал — на самом деле он перебирал ногами на месте, словно под ним была беговая дорожка. Он развернулся и с силой рванул в противоположную сторону, но безрезультатно. Внезапно мир вокруг стал меняться: сначала все выцвело, выгорело, как оставленная на невращающемся барабане кинопроектора пленка, а затем стало мельтешить цветными ошметками темных и неестественно ярких цветов, словно непостижимо быстро вращающийся калейдоскоп. Со временем в этих искаженных узорах стали угадываться черты знакомых мест: деревья, стены кабинета, квартиры, автобуса, горы, лес, подземный переход, аэропорт... Неожиданно резко все остановилось и приобрело четкие контуры и нормальные цвета.

Перед Сергеем был деревянный забор, над ним — чистое небо, свободное от высоких зданий, отовсюду доносились звуки, издаваемые различными домашними животными: мычание коров, кудахтанье кур, где-то вдали голосили гуси и индюки. Он был во дворе дома своей бабушки — и ничто больше не менялось. Было тепло и приятно, пахло разнотравьем и цветами, которые росли в саду неподалеку. Сергей сидел на раскладном кресле со стаканом холодного компота в руке. Странной казалась только тень на фоне забора, которую, казалось, нечему было отбрасывать. Тень постепенно сгущалась, приобретая все более материальные черты, постепенно превращаясь в темное пятно человекообразной формы, но какое-то несуразное, непропорциональное и асимметричное. В нем так же, как мгновения назад во всем окружающем мире, молниеносно и непредсказуемо менялись все части его «тела», но Сергея это не пугало — они все были ему известны. Они принадлежали знакомым ему людям; в одежде, которую он раньше видел, изредка попадались фрагменты человекоподобных существ и животных из фантастических фильмов. Страшно ему не было. Он с изумлением неподвижно наблюдал за происходящим.

Существо стояло на месте, пока, наконец, его метаморфозы не свелись к трём-четырём знакомым Сергею образам, между которыми неспешно перетекала внешность гостя. Спокойно это аморфное нечто подошло к Сергею, отставило руку, и из нее на землю стала течь непрерывно меняющаяся и дрожащая материя. Она стала растекаться тонкими струйками, которые постепенно приобретали форму тонких круглых трубок и одновременно поднимались в воздухе, образуя некую причудливую конструкцию. Через несколько секунд все это вещество превратилось в такое же кресло, на каком сидел сам Сергей, и существо аккуратно присело на него. Иногда его поза внезапно менялась без промежуточных движений.

— Здравствуй, — проговорило нечто спокойным приятным голосом.

Сергей молча продолжал смотреть на это, ничего не отвечая.

— Я — то, что провело с тобой несколько последних дней, — снисходительно, не дожидаясь ответа, проговорило существо.

Тактика ведения диалога у Сергея не сменилась.

— Ты ведь видел его, да? — с заметной долей азарта проговорило нечто.

— Кого? — недоумевая, спросил Сергей, немного привыкнув к своему собеседнику.

— Караван. Тогда. Во время урагана, — спокойно пояснило оно.

— Караван? — изумленно переспросил мужчина.

— Ну да, караван, — с той же интонацией повторило что-то.

— Видел, — неожиданно для самого себя кивнул Сергей.

— А знаешь, что это? — с любопытством спросило существо.

— Не-а, — не отрывая глаз от собеседника, отрицательно помотал головой парень.

— А ведь я должен тебя убить из-за этого, — все с той же иронией сказало оно, глядя прямо в глаза Сергею. И, не дожидаясь ответа, продолжило:

— Но я не хочу этого делать. Сейчас уже совсем не те времена, когда люди всерьез верили в духов. Даже если ты кому-то расскажешь, никто не примет тебя всерьез. Сейчас же эра науки! — с сарказмом воскликнуло нечто.

Сергей молча ждал продолжения рассказа. Что разрешено спрашивать, он не знал, но было понятно, что оно и само не против продолжить рассказ.

— Кстати, ваша наука сейчас в двух шагах от того, чтобы нас обнаружить, — уже с досадой сказал собеседник. — А мы ведь такие же жители этой Вселенной, как и вы. Мы существуем в иных видах и диапазонах материи и энергии, которые недоступны для восприятия вашими органами чувств. Мы не какие-то там «темные силы» или «приспешники Сатаны». Но ты же прекрасно понимаешь, что произойдет, если нас найдут, — снисходительно закончил дух. Сергей все молчал.

— Эх, хороши были времена, когда физика описывала падающие ядра и пушинки, и вам казалось, что вы знаете все об этом мире!.. Черт бы побрал этого Планка с его квантовой теорией. Почти шестьсот лет мы были в некотором роде застрахованы от вторжения в нашу жизнь. Когда инквизиция стала уничтожать магию, тех, кто действительно мог нам навредить, просто раскрыв наше существование, а наука еще не достигла того уровня, чтоб хоть как-то нас задеть. И вот снова наступают времена, когда мы вынуждены бороться с вашим любопытством. Магия и наука — вот они, «два рога Сатаны». Сколько бед и несчастий они вам принесли! Не тебе, конечно, ты молодец. Ты лечишь людей. Но человечеству в целом... впрочем, ты сам знаешь. Кстати, твоя бабушка была не промах в вопросах оберегов. Мне пришлось попотеть, чтобы получить доступ к твоему сознанию. В какой-то момент в поисках этих трав я по ошибке наткнулся на чай, ориентируясь по запаху. Было обидно. Давно я их не искал. Но мешочек твоего брата цел, рекомендую его ему отдать...

— Тебе, наверное, интересно, почему ты нас все-таки увидел? — вопросительно глянул в глаза Сергею собеседник, который к тому времени уже практически перестал меняться и выглядел теперь как старый друг Сергея, которого он редко видел с подросткового возраста.

— Есть чувствительные люди. Их способности обусловлены либо психическими нарушениями — но это нам неинтересно, — либо, по-вашему, индивидуальными особенностями мозговой активности. Как врач, ты, наверное, понимаешь, о чем я говорю. Некоторые люди способны впадать в состояния, сходные с засыпанием, при этом оставаясь в сознании. У некоторых они могут проявляться при медитации или глубокой задумчивости, когда человек практически отключается от внешнего мира. Это твой случай. Ты же прекрасно понимаешь, что твой мозг воспринимает не все, что дают ему твои рецепторы — он фильтрует и адаптирует информацию для твоего сознания. Но в таких состояниях он перестает это делать. Какими странными бывают твои сны? А осознание их странности приходит только после пробуждения, — снова вопросительно посмотрел на парня друг. — Поэтому мы стараемся массово передвигаться только во время непогоды, а иногда и сами ее провоцируем. Ты же слышал о духах, которые вызывают песчаные бури в пустыне, и о том, как они погребают людей заживо? Раньше мы таких, как ты, просто убивали, и дело с концом. За этим меня и послал «староста». Кстати то, что ты сейчас меня видишь и слышишь, и место, где мы находимся — все это индукция, я просто подобрал комфортные для тебя образы из твоей, скажем так, библиотеки. И даже слова, которые я произношу — просто твоя собственная интерпретация тех образов, что я внушаю тебе, — удовлетворенно пояснил дух.

— Староста у духов? — сконфуженно улыбаясь, спросил Сергей. — Верховное привидение?

Но собеседник сделал вид, будто и не слышал это нелепого вопроса:

— Теперь немного о том, кто я такой. Мы, выражаясь вашим языком, «кочующие духи», мы переходим от одного массивного источника энергии к другому, когда предыдущий истощается. В своем роде мы санитары: в местах, где в вашем мире скапливаются неконтролируемо большие объемы энергии, рано или поздно происходят катаклизмы, войны, несчастные случаи и теракты. В нашем мире ни к чему хорошему это тоже не приводит. Куда мы идем сейчас — я тебе не скажу. Мы — один из, говоря вашим языком, «социальных» видов духов. Естественно, и у нас есть отшельники, которые по тем или иным причинам не прижились в обществе. Они вынуждены добывать энергию самостоятельно, иными словами — охотиться. Некоторые предпочитают спортзалы, арены и ринги, кто-то — сварливые семьи и злобных начальников. А видел бы ты поглотителя молний! — вдруг с неподдельным восторгом взахлеб прокричало оно, а затем снова спокойно продолжило. — А есть и такие, кому приходиться пугать людей. Страх — самая продуктивная человеческая эмоция. Но хуже всех приходится тем из нас, кто является проекцией чьего-то сознания и привязан к конкретным местам, особенно если они безлюдны. У них нет другого выбора, кроме как убить жертву на месте и поглотить ее силы. Понимаешь?

— Немного, — ошалело кивнул головой Сергей.

— Все в этом мире завязано на энергии: я её поглощаю — от этого в твоей комнате становится холодно, от этого не работает твой телефон, ведь сенсорный экран регистрирует утечку тока. Но мы также и расходуем ее, только в меньшей степени. Для нас нет необходимости в столь грубом взаимодействии с плотной и тяжелой материей. Для этого нам приходится затрачивать гораздо больше сил, поэтому я катался у тебя на спине, чтоб не бегать на своих двух.

— Двух? А как ты на самом деле выглядишь?

— О! Ну наконец-то, хоть капля любопытства. Я уже стал подумывать о том, что тебя действительно стоит прикончить. Ну вот, смотри.

Перед Сергеем на стуле появился ком размером с крупный шар для боулинга, весь покрытый темными крупными шершавыми чешуйками, без глаз, носа, рта и прочих привычных для всех развитых форм жизни черт. По бокам из него торчали две плоских лапки без пальцев, когтей или каких-то других разветвлений, напоминающие свисающие с двух сторон кончики шарфа. Конечные их отделы были закруглены, как рыбьи плавники — они изгибались в обе стороны так, что могли спокойно завернуться в трубочку. Где у него перед, а где зад, было неясно. Впрочем, при абсолютно симметричном теле это было неважно, учитывая, что вся его поверхность была покрыта универсальными рецепторами.

— А что будет, если я о вас кому-нибудь расскажу, когда ты уйдешь?

— Я вернусь и убью вас — тебя и того, кому ты расскажешь. Однажды побывав с тобой в сцепке, я навсегда останусь связанным с твоим сознанием. Хотя, признаться, я удивлен тому, что ты до сих пор никому не рассказал о том, что с тобой происходит. Так что ты можешь рассказывать обо всем, кроме каравана и нашего диалога. Очередная байка о духах нам вреда не принесет. Кстати, учитывая, что я тебя не убил, сил, чтобы догнать караван, у меня не хватит. И для того, чтобы с тобой говорить, я тоже трачу энергию. Информация — тоже структурированная энергия.

— Ты останешься здесь?

— Нет, мне пора. Помни, что я сказал.

— А как ты уйдешь?

— Увидишь, — с ехидной интонацией прозвучал голос.

Существо стало снова превращаться в нематериальную тень вместе со стулом, на котором сидело. И как Сергей ни пытался удержать его в своем сознании, чтобы узнать еще хоть что-то, ничего не выходило. Оно неизбежно становилось все менее осязаемым. Совсем неожиданно для себя Сергей услышал знакомый голос. Голос бабушки. Она звала есть пироги, пока они были горячими. Мальчик изумился и оглянулся: дверь в дом была открыта, и только тонкая шторка скрывала внутреннее убранство. Вернув взгляд к тому месту, где только что сидел его собеседник, он ничего не обнаружил. Недолго думая, Сергей побежал в дом. На столе лежали горячие духовые пироги, в воздухе пахло сдобой, а рядом стоял стакан прохладного молока. В углах кухни висели те самые красно-белые мешочки. Сергей осторожно отломил краешек одного из пирожков, из которого стал подниматься густой пар — он оказался с вишней. Аккуратно остудив его, Сергей с удовольствием положил кусочек в рот и сделал глоток молока. На смену этому чудесному воспоминанию стали приходить менее осознанные картины, и мужчина окончательно потерялся в глубинах своих снов.

Наутро Сергей проснулся от воплей соседей: они молотили в его дверь и кричали что-то о чудовищах. Вскоре соседи переметнулись к другой двери, решив, что тут им никто не поможет. Сергей почувствовал боль и ломоту в голове и всех мышцах. Пока он не полностью вспомнил, что ему снилось, но уже понял, что в комнате было тепло. Телефон работал нормально, никто нигде не возился — оставалось проверить аудиосистему. С ней все оказалось хорошо, и под задорные гитарные ритмы и крики соседей мужчина с улыбкой отправился готовиться к новому рабочему дню. Вечером ему предстояла нелегкая задача — рассказать своему брату то, что можно было, и объяснить, что бабушкин мешочек лучше всегда носить с собой.

С раннего детства меня притягивала и завораживала темнота, хотя в то же время пугала этой неизвестностью - однако вот уже почти три месяца, как я боюсь её по-настоящему. Вернее, не совсем так. Я не избегаю темноты, а, напротив, стараюсь как можно реже включать свет даже самыми мрачными ночами, и по возможности держу окна плотно закрытыми. Мой страх иррационален даже с учётом всех открывшихся мне обстоятельств, и я прекрасно это осознаю, однако мне не хватает воли, чтобы его побороть.

А обстоятельства эти, как часто бывает с, не побоюсь столь громких слов, великими открытиями, пришли в мою жизнь по чистой случайности. Наверное, всё началось в 1982 или 1983 году, когда мне, пятикласснику, в руки попался тот научный журнал со статьёй о причудливых оптических явлениях. Особенно меня тогда зацепил простой, но весьма эффектный опыт - фонарик, направленный в вогнутое зеркало, которое фокусирует его луч на лезвии бритвы. Таким нехитрым образом можно разглядеть самые слабые изменения в преломлении воздуха, вроде тени поднимающегося от свечи нагретого газа, обычно невидимого. Были там и другие подобные инструкции. Я много экспериментировал с разнообразными источниками света, линзами, прорезями в картонках и другой нехитрой аппаратурой, которую мне удавалось раздобыть или изготовить. Даже более того - я быстро приспособил под своё хобби целую комнату, как только предоставилась такая возможность. Это увлечение осталось у меня и по сей день, хотя никак не связано с работой инженера или иными аспектами жизни.

Переломный момент наступил одним ноябрьским вечером 2007 года, в понедельник, когда я, налаживая очередную конструкцию вроде микроскопа, где-то допустил ошибку - как позже оказалось, выбрал неправильный угол между рассеивающей линзой и одним из зеркал. На белом листе бумаги, игравшем роль экрана, вместо увеличенного изображения микроорганизмов, населяющих кончик иглы, появилось нечто... странное. Я изучаю этот феномен уже почти два года, но до сих пор не могу объяснить всех деталей. Увиденное напоминало некое дымчатое сплетение нитей и узелков, между которыми парили крошечные колечки с неожиданно яркими ореолами по краям - причём почти красного оттенка, тогда как луч фонаря был синим. Изображение получилось туманным, однако я боялся трогать оптическую систему, решив вначале подробно её зарисовать - простая мера предосторожности. Знаете, как в «Роковых яйцах» никто, кроме профессора Персикова, не мог повторно найти луч жизни? Я тогда подумал, что совершил очень похожее открытие - ведь за столько лет я ни разу не видел ничего даже отдалённо похожего, хотя тщательно собирал всю информацию по физике света. Однако вернёмся к основной истории.

Пока я щурился, пытаясь различить подробности и уберечь глаза от слепящего сияния, хитросплетения нитей начали расползаться, как дым на ветру - медленно, но неуклонно. Я следил за ними около минуты, пока, наконец, странные образы не превратились в просто тусклый круг на бумаге. Подождав ещё немного, я включил в комнате свет и со всей старательностью перерисовал свой недо-микроскоп, а для верности ещё сфотографировал, после чего решил повторить опыт без изменений. Как только погасла лампочка на потолке и зажёгся фонарь, перед моими глазами вновь предстала та же картина, но уже с другим расположением объектов. На сей раз она оказалась заметно более чёткой, хотя всё равно качество оставляло желать лучшего. Туманные нити и колечки обратились в ничто примерно за три с половиной минуты.

Повинуясь смутной мысли, я повторил непонятный эксперимент ещё несколько раз, запуская свою чудо-машину через разные промежутки времени после выключения лампочки, а также проводя его при ярком освещении. Как и ожидалось, новые узоры сплетались сразу же, как наступала кромешная темнота - однако бесследно исчезали спустя три-четыре минуты вне зависимости от того, горел ли свет. Это показалось мне совершенно нелогичным - хотя мало ли, чего можно ждать от фотонов после знакомства с основами квантовой механики?

В тот раз я решил не забивать себе голову, опасаясь просидеть так до утра и благополучно опоздать, куда только можно, но на следующий вечер продолжил изыскания. Мне также хотелось понять, за счёт чего достигается подобный эффект - и со временем я в нём разобрался, однако не могу рассказать об этом здесь по причинам, о которых скажу ниже. Спустя четыре дня я наконец решился покрутить отдельные элементы конструкции, к концу недели нашёл наилучшую комбинацию, а через пару месяцев сумел соорудить более компактный прибор размером примерно с фотоаппарат начала XIX века. Его описание, чертежи и, наверное, чрезмерно пафосное название указаны в моей синей тетради №2 - надеюсь, их никто не увидит ещё хотя бы лет сорок. В кругу моего общения всегда было очень мало тех, кто разделяет тягу к оптике, да и наивная мечта однажды увидеть своё лицо на страницах учебников или хотя бы научного журнала подсказывала, что пока лучше держать открытие в тайне... А даже если я не первый, кто на это наткнулся - что ж, всё равно будет повод гордиться собой.

Вероятно, именно техническое образование помешало мне сразу понять, на что похожи те узоры. Ответ нашёлся только через год - они удивительно напоминали грибной мицелий или, скорее, лишайник с вкраплениями водорослей, если не считать некоей эфемерности, которую я бессилен передать словами. Я неоднократно пытался поймать их палочкой или сдуть, но тщетно - эти образования совершенно игнорировали любые материальные воздействия, на какие у меня хватало фантазии. Опыты с фонарями разных цветов позволили мне сравнительно точно определить их предпочтения, вернее наименее вредную область спектра - красную и, наверное, инфракрасную, которую, по очевидным причинам, я бессилен различить собственными глазами. Более синие лучи ускоряли их распад, а лазеры, направленные через ту систему, действовали примерно так же, как в фантастике - буквально резали и разрывали на куски. Солнечный свет, который я смог использовать только после полусотни неудачных попыток, оказал весьма слабый эффект, как и имитирующая его лампа.

Вскоре мне стало ясно, что я имею дело с нематериальными организмами абсолютно непостижимого для меня устройства. Это нечто вроде структурированной тьмы... Даже, скорее, овеществлённой идеи только что наступившей тьмы, эдакой полуабстрактной концепции, слабо связанной с известными сейчас законами природы - но наверняка относящейся к физической реальности, если её можно разглядеть. Есть такое понятие, как «теневая биосфера» - целый пласт жизни, существующей прямо возле нас, которую мы не замечаем лишь потому, что она имеет совершенно иную, небелковую основу. Обычно её воспринимают, как кремниевую или вроде того, но мне, похоже, удалось найти то, что по-настоящему буквально соответствует этому термину.

Ладно, я не умею нагнетать атмосферу, поэтому перейду сразу к сути. В июне 2012 года я смог зафиксировать более сложные организмы, а к самому концу 2014 установить контакт с представителем разумного вида таких существ. Описания того, как именно я это делал, приведены в тетрадях с №7 до №52 - там же находятся и объяснения, почему мои открытия ещё тогда не стали достоянием широкой общественности. Эти существа были шокированы не меньше, чем я - мы для них представляемся чем-то вроде радиоволн. Им недоступны почти никакие привычные нам действия, однако они способны на такое, что никому из людей даже не снилось. Полагаю, среди «теневиков» тоже есть учёные, способные найти способы полноценного взаимодействия с нами... Или таковые уже найдены, судя по некоторым страшилкам. В начале лета сего, 2015 года я заключил с «теневиками» договор - они не пытаются вредить мне или остальному человечеству, я же прячу свои тетради дальше. Они переданы надёжным людям, которые опубликуют их после моей смерти, а до тех пор даже не будут читать надписи на обложках. Я совершенно уверен, что это достаточная мера защиты.

А то, что заставляет меня избегать создания «новой темноты» до абсурда, описано в тетради №44 и нескольких поначалу непонятых мной фрагментах предыдущих записей. Это непостижимо колоссальное существо, которое прячется от Солнца на ночном полушарии нашей планеты. Его природа кардинально отличается даже от «теневиков» и остальных подобных организмов, которых я видел, хотя имеет с ними много общего. Каждый раз, когда где-то наступает вечер или ещё каким-то образом перекрывается свет, к его чудовищной массе добавляется новый кусочек - ежедневно, на всей половине земного шара, уже долгие миллиарды лет, больше не разрушаясь. Я понимаю, что никто не станет отказываться от искусственного освещения, но имейте в виду - оно чувствует нарушения суточного цикла, особенно по многу раз за короткое время. Хотя столь грандиозный организм наверняка не может определить точные координаты гаснущих и зажжённых ламп, как мы игнорируем ползающих по нам микробов, есть риск того, что однажды он, ощутив особенно сильный зуд от них, почешется.

В последнее время я начал ходить к психотерапевту, и не только для успокоения нервов. Сеансы гипноза помогают мне начать понимать сложные детали жизни и природы «теневиков» - так что, надеюсь, уже в ближайшем будущем я найду достаточно сил для продолжения своих экспериментов. Всё-таки человек - это звучит гордо.

ВНИМАНИЕ! Шок-контент.

Русские исследователи в конце 1940-х держали 5 человек без сна в течение 15 дней, используя экспериментальный газ-стимулятор. Этих людей содержали в запертой камере, чтобы следить за балансом кислорода в камере, так как газ в больших дозах был токсичен. В то время ещё не было видеокамер для наблюдения, так что всё, что могли себе позволить экспериментаторы — микрофоны внутри помещения с испытуемыми и отверстия в стенах, закрытые стеклом толщиной в десять сантиметров. В камере были книги, кровати для сна без постельных принадлежностей, водопроводная вода, туалет и достаточно сухой еды чтобы жить в течение месяца. Испытуемые были политическими заключёнными во время второй мировой войны.

В первые 5 дней всё было нормально, испытуемые едва ли жаловались, так как им пообещали (солгав), что выпустят на свободу по окончанию срока эксперимента, если они не заснут в течение месяца. Все их переговоры и действия были под наблюдением. Было отмечено, что со временем в их разговорах стали всё больше и больше преобладать мрачные темы, связанные с неприятными воспоминаниями.

Спустя 5 дней они стали жаловаться на события, приведшие их к текущему состоянию и начали демонстрировать сильную паранойю. Перестав общаться друг с другом, они стали шёпотом докладывать на своих сокамерников в микрофоны. Довольно странно, что они решили, будто смогут завоевать доверие экспериментаторов, выдавая своих друзей. Первое время учёные думали, что это было действием самого газа…

На десятый день один из них начал кричать. Он бегал по всей камере время от времени крича в течение 3 часов и пытался кричать и дальше, но, видимо, повредил голосовые связки. Самое удивительное то, что остальные на это никак не реагировали. Они продолжали шептать в микрофоны до тех пор, пока второй из них не последовал примеру первого и не стал кричать. Остальные вырвали листы их книг и, намочив их слюной, залепили окна в камере. На время крики и шёпот в микрофоны прекратились.

В течение следующих трёх дней ни одного звука не донеслось из камер. Исследователи не прекращали наблюдение за уровнем потребления кислорода, а он был высок, будто все пятеро занимались физкультурой. На утро 14 дня исследователи решились на шаг, который они не собирались делать, чтобы добиться реакции со стороны испытуемых, — они обратились к ним посредством динамиков, установленных в камере, так как опасались, что те либо умерли, либо находятся в коме.

Исследователи сообщили: «Мы открываем камеру, чтобы проверить микрофоны. Отойдите от дверей и лягте на пол, или будете застрелены. Сотрудничество приведёт к освобождению одного из вас.»

К их удивлению единственным ответом была фраза: «Мы больше не нуждаемся в свободе».

Было созвано совещание среди учёных и военных, финансировавших исследование. Поскольку ни одного ответа со стороны испытуемых не последовало, было решено открыть камеру на 15 день.

Из камеры вывели весь газ-стимулятор и наполнили свежим воздухом. Сразу же после этого 3 голоса из камеры стали молить о возвращении газа так, как будто от этого зависела их жизнь. Камера была открыта и туда были посланы солдаты, чтобы вывести испытуемых. Те стали кричать громче чем раньше, а вскоре к крикам присоединились и солдаты, увидевшие то, что творилось внутри. Четверо из пятерых жертв эксперимента были живы, но едва ли их состояние можно было назвать жизнью.

Запасы еды с 5 дня были нетронуты. Кусками мяса с груди и ног тела пятого были заткнуты дренажные отверстия в камере, так что камера была затоплена на 4 дюйма, и было сложно сказать, сколько из них занимает кровь. У всех четверых «выживших» также недоставало значительного количества мышц и кожи, оторванных с их тел. Судя по повреждениям и обнажённым костям на пальцах рук можно было сказать, что они сделали это руками, а не зубами, как предполагалось изначально. Дальнейшие исследования указали на то, что большинство, если не все, повредили себя сами.

Внутренние органы ниже грудной клетки у всех четверых были вырваны. В то время, как сердце, лёгкие и диафрагма оставались на месте, кожа и большая часть мышц на рёбрах были оторваны, так что были видны лёгкие. Все вынутые органы и сосуды были целы и просто лежали на полу вокруг тел всё ещё живых испытуемых. Пищеварительный тракт их ещё работал, переваривая пищу. Стало понятно, что всё это время они питались собой.

Большинство солдат были ветеранами войны, но, тем не менее, многие отказались возвращаться в камеру, чтобы вынести испытуемых, в то время как последние продолжали кричать и просить возвращения газа, чтобы не заснуть…

Ко всеобщему удивлению испытуемые оказали яростное сопротивление, когда их попытались вынести из камеры. Один из солдат погиб из-за того, что ему перегрызли горло, другой получил смертельное ранение, так как ему откусили яйца и серьёзно повредили артерию на ноге. Остальные пятеро солдат покончили с собой спустя несколько недель.

В драке один из четверых испытуемых повредил селезёнку и почти сразу умер от потери крови. Медики пытались ввести ему успокаивающее, но оказалось, что это невозможно. Ему ввели десятикратную дозу морфина, но он всё ещё дрался как загнанный зверь, сломав рёбра и руку одному из докторов. Его сердце билось в течение 2 минут после того, как он стал настолько обескровлен, что в его сосудах было больше воздуха, чем крови. Даже после остановки сердца он всё ещё кричал в течение 3 минут, пытаясь ударить всех, кто подходил и просто повторяя «ЕЩЁ», снова и снова, всё слабее и слабее, пока наконец не замолк.

Оставшиеся трое были крепко связаны и перемещены под медицинское наблюдение, в то время как двое из них, не повредившие ещё голосовые связки, продолжали требовать газ, чтобы не заснуть…

Получивший наибольшие повреждения был отправлен в единственную операционную в комплексе. В процессе подготовки к возвращению его органов на место выяснилось, что он тоже не реагирует на успокаивающее. Он яростно пытался избавиться от ремней, связывавших его и почти разорвал те, что удерживали его запястья, несмотря на солдата весом в 90 килограммов, который его держал. Тем не менее потребовалось лишь немного больше анестетика, чем обычно, чтобы отключить его. Как только глаза испытуемого закрылись, его сердце остановилось. В заключении о вскрытии было сказано, что уровень кислорода в его крови был в три раза выше обычного. Те мышцы, что всё ещё были на его костях, получили сильные повреждения, а 9 костей в процессе драки были сломаны, по большей части усилием мышц.

Второй выживший был тот, что первым начал кричать. Его голосовые связки были повреждены, так что он мог лишь мотать головой, отказываясь от анестетика. Когда кто-то предложил оперировать его без анестезии, он кивнул головой, и никак не реагировал за все 6 часов операции по возвращению органов и восстановлению остатков кожи. Хирург несколько раз повторял, что медицински невозможно быть живым в таком состоянии. Одна из медсестёр в ужасе заявляла, что пациент улыбался, когда их глаза встречались.

По окончанию операции пациент начал громко хрипеть и вырываться, глядя на врача и пытаясь что-то сказать. Предположив, что он хочет сообщить что-то крайне важное, ему дали ручку и бумагу. Сообщение было простым: «Продолжайте резать».

Остальные двое испытуемых прошли ту же операцию по возвращению органов, тоже без анестезии. Им пришлось ввести парализующее, так как они постоянно смеялись. Однако оно неожиданно быстро вывелось из их организмов, и вскоре они снова стали пытаться освободиться. Как только способность говорить вернулась, они начали просить возвращения стимулирующего газа. Исследователи спросили их, почему они повредили себя, зачем лишили себя органов и почему им нужен газ. Ответ был дан один — «Мы не должны засыпать.»

Все трое были связаны ещё крепче и помещены обратно в камеру на время принятия решения, что с ними будут делать дальше. Исследователи, боясь гнева со стороны финансистов из армии, предлагали устроить им эвтаназию, однако командир, бывший НКВД-шник, увидел потенциал этих троих и решил посмотреть, что будет, если вернуть им газ. Исследователи высказали сильный протест, но были проигнорированы.

Во время приготовлений к очередному заключению в камере, испытуемые были подключены к ЭЭГ (электроэнцефалограмма), а их оковы были ослаблены, так как предполагалось, что они будут связаны надолго. Ко всеобщему удивлению, как только прошёл слух, что газ вернут, сопротивление прекратилось. Стало ясно, что они изо всех сил пытались не заснуть. Один из тех, кто мог говорить, просто издавал громкие звуки, немой тёрся ногами о ремни чтобы сфокусировать своё внимание на чём-то. Третий держал голову поднятой над подушкой и быстро моргал. Так как он был первым подключённым к ЭЭГ, именно за ним наблюдали исследователи и обнаружили, что по большей части его энцефалограмма была нормальна, но с промежутками пустоты, будто его мозг периодически испытывал смерть. Поскольку все учёные наблюдали за бумагой, выходящей из ЭЭГ, только одна из медсестёр заметила, что в тот же самый момент, как он закрыл глаза и коснулся подушки, его ЭЭГ переключилась в режим глубокого сна, затем смерти. В тот же момент его сердце остановилось.

Единственный способный говорить испытуемый стал кричать, прося вернуть газ немедленно. Его ЭЭГ показывала те же самые пустые промежутки. Командир приказал немедленно запереть в камере с газом двоих испытуемых и троих исследователей. Один из последних услышав приказ, выхватил пистолет и застрелил сначала командира, а затем немого испытуемого.

Он направил дуло на оставшегося, всё ещё связанного, но способного говорить, в то время как остальные члены комиссии выбежали из комнаты. «Я не пойду туда с этими существами! Только не с тобой!», кричал учёный. «ДА ЧТО ТЫ ТАКОЕ? Я должен узнать это!».

Испытуемый улыбнулся.

«Неужели ты так быстро забыл? Мы — это вы. Мы — безумие, что таится внутри вас, которое стремится освободиться в любой момент во всей своей животной глубине. Мы — то, от чего вы прячетесь каждую ночь. Это нас вы пытаетесь усыпить и парализовать, скрываясь в убежищах, куда мы не можем проникнуть».

Исследователь, немного поколебавшись, выстрелил в сердце оставшемуся испытуемому.

ЭЭГ пропала, в то же время, как последний слабо прохрипел: «Так.. близко… к свободе…»

«Папочка, мне приснился кошмар».

Ты с трудом продираешь глаза и приподнимаешься на локтях. Часы светят красным светом в темноте, показывая 3:23 ночи.

«Хочешь залезть к нам в кровать и рассказать мне о нём?»

«Нет, папа».

Странность ситуации заставляет тебя проснуться почти полностью. Ты с трудом можешь разглядеть бледную фигуру дочурки во тьме.

«Почему нет, крошка?»

«Потому что в моём сне, когда я сказала тебе о нём, на кровати рядом с тобой проснулось что-то в маминой коже».

На мгновение твоё сердце уходит в пятки, ты не можешь отвести взгляда от дочери.

Кто-то шуршит одеялом за твоей спиной.

Здравствуй, анон, я работаю врачом скорой помощи. Среди разных поводов мне приходится выезжать и на констатации смерти. Сейчас я расскажу тебе о трёх случаях, трёх смертях, из-за которых до конца своих дней я буду просыпаться в холодном поту и с ужасом до боли в глазах вглядываться в темноту. Ничто не объединяло этих трёх людей при жизни: пенсионерка, представительница старой московской интеллигенции, мужчина средних лет, вероятно, без определённого рода занятий, кроме профессионального алкоголизма, и студент одного технического ВУЗа. Объединила их смерть при крайне схожих обстоятельствах.

Первой была старушка, она жила с мужем, который накануне её смерти уехал на дачу по каким-то делам, там он решил переночевать и вернуться в город утром. По возвращении он обнаружил мёртвую жену в ванной. Она лежала на спине головой к противоположной от двери стене (там, где душ), она не падала, смерть встретила лёжа, скончалась старушка от острой сердечной патологии. Главное, что меня поразило, когда я переступил порог ванной комнаты — её выражение лица. Обычно у трупов не бывает какого-то особенного выражения, здесь на меня смотрело мёртвыми глазами лицо, искажённое каким-то нечеловеческим страхом, квинтэссенцией ужаса. Это была самая жуткая гримаса, какую я видел на тот момент в жизни. Это невозможно забыть и невозможно спутать, сложно описать и, думаю, ни один актёр, будь его учителем хоть трижды Станиславский и четырежды Немирович-Данченко, не сможет это изобразить. Находиться там было неприятно, и я постарался побыстрей закончить все формальности. Тогда я не обратил внимания на одну важную деталь: когда дед вернулся, дверь в ванную комнату была не только не заперта на защёлку, но и открыта настежь.

Следующий случай произошёл примерно через месяц. Нигде не работающий алкаш, около сорока лет. Никому не нужен, жил один, когда такие умирают, то обычно их находят только тогда, когда из их квартиры начинает идти трупный запах. Но здесь его сосед-собутыльник увидел утром, что дверь в квартиру приоткрыта, он заглянул внутрь, увидел труп друга и позвонил нам и ментам. Тело лежало в коридоре, то же самое неописуемое выражение нечеловеческого страха на лице. Глаза смотрят в сторону приоткрытой входной двери. При поверхностном скоропомощном осмотре следов насильственной смерти нет. Судя по всему, ВКС — внезапная коронарная смерть. Лицо покойника как две капли воды походило на лицо той старушки. При первом взгляде на него меня прошиб холодный пот, а по телу поползли мурашки. В голове два случая слились в одну картину. Я представил себе, как этот мужик уже лежал в кровати (он был в пижамных штанах, но выше пояса — голый), услышал какой-то шум от входной двери, вышел из комнаты в коридор, и увидел что-то такое, что способно убить крепкого, достаточно чёрствого мужика одним своим видом.

Вызов к студенту был через пару недель после алкаша. Его бы тоже могли обнаружить нескоро, но хозяйка его съёмной квартиры приходила с проверкой каждый месяц в определённый день. Получилось, что в тот месяц этот день последовал за ночью, когда студент умер. Тело лежало в своей постели, но голова была в противоположной стороне от подушки и свешена вниз. Как будто он пытался от чего-то отскочить в сторону окна, жил он к слову на втором этаже, так что побег через окно был вполне возможен. Почему я подумал, что он пытался убежать от чего-то неведомого? Такое же выражение животного ужаса, глаза, уставившиеся в приоткрытую дверь шкафа, всё это было мне до боли знакомым.

Я не знаю, что произошло с этими людьми. Я не хочу думать и представлять, ЧТО могло среди ночи приоткрыть дверь комнаты или входную дверь и предстать перед их взором. ЧТО это было за существо, которое могло убить только своим видом или своим взглядом. Я не мог написать в карте вызова, что эти люди умерли от СТРАХА, но ведь именно так и было на самом деле. В роковую ночь они оказались одни в своей квартире наедине с чем-то неведомым, лицом к лицу с ЧЕМ-ТО настолько ужасным, что отказывало сердце. Я тоже живу один. Теперь каждый вечер выпиваю бутылку водки, я не могу заснуть иначе, я жду, что ОНО выйдет из темноты. Да, наверно, я умру от панкреонекроза, столько алкоголя не пройдёт незаметно, но я предпочту такую смерть, чем то, что видел на этих трёх вызовах.

Несколько месяцев назад моя подруга, трушный фотограф до самых кончиков крашеных волос, решила провести день и ночь в одиночестве, в глухом лесу. она хотела собрать для своего портфолио настоящии фотографии леса и зверей. Было это не в первый раз, так что она не боялась. Разбив палатку посреди небольшой опушки, весь день она провела мотаясь по лесу с камерой в руках. За свое маленькое приключение она нащелкала четыре кассеты, но кое-что на этих снимках было не то. То, что она увидела на них, лишило ее сна, провело по нескольким психиатрам и внесло в пищевой рацион несколько видов таблеток.

Снимки вышли отличные, на всех четырех катушках, за исключением последнего кадра, на каждой из них.

На этих кадрах была она, спящая в своей палатке во мраке ночи.

А помните себя в детстве? Говорят, дети видят кое-что, недоступное глазам взрослых, до тех пор, пока связанные со взрослением проблемы и впечатления не затмевают детское зрение, и Существа, которые бродят по кромке между своим миром, и нашим, не отступают в тень, чтобы вновь открыться за секунду до смерти, когда единственное, что остаётся в твоём мире – только ты сам.

Но я не из таких. Мне двадцать три, и я вижу этих Существ. Вижу, как они выглядывают из щелей в асфальте, на которые нельзя наступать, как преображают предметы в тёмной комнате и некоторые прохожие на тёмных улицах – они не люди. Они Существа. Богом клянусь, вы не увидите того, что заметно лишь детям, кошкам и умирающим. И мне. Я чую их запах, слышу, как трещат их крылья и короткий полувой-полувсхлип вырывается временами из беззубых ртов, точно они пытаются его сдержать, но не могут. Потому что, в сущности своей, они не злые. Но тяготеют к теплу тела и блеску человеческих глаз, а оттого временами не могут себя перебороть. Их ласки смертельны, а глубине тёмных провалов на месте их глаз плещется то, чего человек никогда не должен касаться, даже при смерти, даже во сне. Но дети, - дети ещё не знают, что Существа страшные, что их нужно бояться и держаться в стороне. Потом приходит понимание: если кто-то скребётся под кроватью, туда нельзя заглядывать. Если ты лежишь лицом к стене и кто-то дышит тебе в спину – оборачиваться нельзя. Если в полночь дверца шкафа приоткроется и оттуда донесётся тихий сдавленный хрип – нельзя смотреть туда, нельзя подходить. Жди до утра, ибо время, когда они просыпаются – полночь.

Я ничем не отличаюсь от вас, кроме, может быть, излишнего любопытства. И в детстве я тоже видел кое-что, пугал родителей невинными вопросами вроде «А почему тот дядя на потолке так мучается?», и часы, когда должен был спать, проводил в безмолвии, глядя во тьму комнаты, где двигались в омерзительном танце Существа, пропадая из виду и появляясь вновь, и так, пока не займётся рассвет. Кажется, что такое нельзя забыть. Но разум милосерден. Он стирает из памяти изломанные движения Существ, их голос, их взгляд. Радуйтесь, если вам никто не напомнит о том, что вы рассказывали родителям в детстве. А если скажет – радуйтесь, что вам не хватает любопытства и смелости, чтобы вспомнить.

Мне хватило.

Честно, родители не желали мне зла. Это всё лишь детские выдумки, как они считали, благополучно позабыв о собственных встречах с Существами. И как-то, смеясь, во время семейного застолья, напомнили мне: «А помнишь, ты что-то рассказывал про дядю на потолке?» - «Да, и ещё про руки девочки, которые жили под плинтусом». Честно? Мороз по коже. Я не помнил, и не хотел вспоминать, о чём так и сказал родителям, после чего те переключились на какие-то совсем другие темы.

Но зерно было посеяно. Я не мог вспомнить облика дяди и причину, по которой ему необходимо было быть на потолке, как и руки из-под плинтуса, но где-то в недрах подсознания ворочалось что-то забытое и тёмное. Так что после недолгих раздумий я решил попросить помощи у одного из друзей – у Данилы. Данька был идеальным кандидатом, способным, во-первых, отнестись к моей просьбе со всей серьёзностью, а во-вторых, он, окончивший психфак, на втором курсе серьёзно угорел по изучению связанных с подсознанием вопросов и проблем. Так как на квалифицированного психиатра у меня денег не было – неудивительно, почему я решил обратиться именно к нему.

Положа руку на сердце – я не верил, что Данька мне чем-нибудь поможет, потому что всю эту лабуду я не особо воспринимал, справедливо полагая, что собственному мозгу хозяин. Однако Данька с непривычной серьёзностью принялся перебирать всякие варианты извлечения информации из моей подкорки. Остановились на гипнозе. И, по-моему, Даньке всё происходящее было куда интереснее, чем мне самому – одно дело теория, другое же, пробовать навыки на практике.

- А если не поддамся гипнозу? – хмыкнул я тогда.

- Поддашься. Захочешь вспомнить – подействует ещё как, - он в упор смотрел на меня, не мигая. Стало тревожно.

- А если ничего не вспомню?

- Значит, ничего не было, - пожав плечами, ответил Данька.

Мы договорились на вечер пятницы, и в назначенное время я пришёл, прихватив пару пива. К этому моменту вся затея уже начала казаться мне откровенно бредовой, ей-богу, живём во вполне материальном мире, Данила – аспирант, я университет уже год, как закончил. Вспомню, самое большее – странную тень, которой незамутненный детский разум придал очертания какой-нибудь зловещей твари, и этим всё кончится. При условии, что Данькино колдовство вообще подействует.

Его квартира встретила меня странными запахами и повисшим в воздухе кумаром. Оказалось, Даня нажёг индийских благовоний, отчего лично у меня голова разболелась почти сразу. Еле уговорил его окно приоткрыть. За пивом выяснилось, что он создаёт специальную гипнотическую атмосферу, без которой в этом деле никуда – отсюда полумрак, тяжёлый пряный запах и вытащенное на середину комнаты кресло.

- Маятники – это херня, - объяснил Даня, - вроде костыля. Я загипнотизирую тебя голосом, там пара жестов… не вникай, тебе ни к чему.

- А я не свихнусь? – я внимательно следил, как он переливает пиво из бутылки в высокую прозрачную кружку, скрупулёзно выравнивая верхний уровень пены чуть не до миллиметра.

- Нет. Короче, как бы в двух словах объяснить… я как бы погружаю твой мозг в сон, оставляя бодрствующим нужный нам участок. Войдешь в транс, я задам тебе несколько вопросов. По пробуждении…

Я не слушал его. Монотонный голос Дани уже начинал вгонять меня в какое-то амёбное состояние. Ещё эти запахи индийских палочек по всей квартире… В голове что-то пульсировало. Я тупо уставился на пузырьки в пиве, наперегонки бегущие к поверхности.

- Саш, не спи, - он хлопнул меня по щеке и радостно загоготал. – Я ещё и не начинал.

Я вскинулся, прихлебнул пива. Туман медленно начал отступать и следующие полчаса мы провели, болтая на какие-то отвлечённые темы. Только в какой-то момент Даня прервал разговор и включил какую-то ритмичную музыку, в которой я отчётливо различил барабаны и варган.

- Садись в кресло, - распорядился Данила. – Смотри на меня.

Я плюхнулся на мягкое сиденье и откинулся на спинку. Болезненное пульсирование где-то в недрах черепа вернулось, так что следующий указ не шевелиться оказался весьма кстати. Даня сел напротив. За его спиной курилось очередное благовоние, так что я лениво переводил взгляд с завитков дыма на лицо Данилы, потом обратно. В какой-то момент мне показалось, будто густые дымовые завихрения движутся в такт шаманским ритмам, доносившимся из колонок. Глубоко вздохнув, я опустил плечи, и вдруг почувствовал себя совсем лёгким и маленьким.

- Полностью расслабься, - говорил Даня тем временем, глядя на меня в упор и почти не моргая. – Тебе пять лет. Ты лежишь в своей постели, у себя дома. Родители уложили тебя спать и ушли сами. Сейчас – двадцать три часа, пятьдесят пять минут. Кровать уютная, тёплая и мягкая. Ты устал и хочешь спать. Твои веки тяжелеют. Ты засыпаешь. Сейчас я буду считать от пяти до одного в обратном порядке, и когда я закончу – ты, пятилетний, проснёшься в своей постели у себя дома, и расскажешь мне, что ты видишь. Пять.

Я сонно смотрел на расплывающийся силуэт Данилы сквозь полуопущенные веки. Плавный шаманский ритм подхватил меня и нёс, укачивая, на тёмной волне, куда-то очень далеко отсюда, пока вдруг его не заглушил ропот листвы, доносящийся из открытого окна.

- Четыре.

Я перевернулся, заворачиваясь в тёплый кокон одеяла, ощутил мягкое прикосновение маминых губ ко лбу. «Спокойной ночи, сынок». Скрипнула закрывающаяся дверь.

- Три.

Весь огромный мир сжался до моей кровати, до меня, лежащего на ней в надёжном конверте из одеяла.

- Два.

Под подушкой лежала маленькая пластмассовая машинка. Я нащупал её и сжал в кулаке, как всегда делал перед тем, как уснуть. Кроме того, дядя отчего-то боялся машинок.

- Один.

И я распахнул глаза.

Не было музыки, дыма, Данилы, пивных кружек на столе с засыхающими пенными разводами на стенках. А была моя комната, показавшаяся вдруг чрезвычайно большой. И я сам, в красной пижаме. Игрушечная машинка больно впивалась в ладонь острыми гранями, но я сжал её ещё сильнее, выглядывая в комнату сквозь маленькую щёлочку между двумя складками одеяла.

- Ровно через пять минут, в полночь, ты проснёшься, - приглушенный расстоянием (каким ещё расстоянием?) донёсся до меня голос Дани. Я неуверенно моргнул и перевернулся на спину, прижимая машинку к груди.

В окна проникали короткие вспышки света от фар припозднившихся машин. Я вздохнул и заёрзал, готовясь уснуть.

- Расскажи, где ты. Что ты видишь, - прозвучал монотонный голос Данилы.

- Я у себя в комнате. Хочу спать, - ответил я. Позже Даня рассказывал, что голос мой вдруг стал тонким, как у ребёнка, какой не под силу изобразить взрослому мужику с давно переломавшимся голосом.

- Ты видишь тех, о ком рассказывал родителям?

- Они придут попозже, - объяснил я. - Лучше их не видеть.

- Почему?

Я не ответил, замявшись. Все инстинкты кричали, что ночью нужно спать, а не ждать тех, кто приходит вслед за полуночью.

- Почему? – ничуть не меняясь в интонации, спросил Даня.

- Они страшные, - выдавил я наконец, съёживаясь под одеялом.

Часы в зале начали бить. Двенадцать гулких ударов прокатились по квартире и всё затихло. Я был привычен к этому звуку, ведь они звонили каждый час, и все в доме тоже привыкли к ним и никогда не просыпались. Кроме Существ. Я знал, что они приходят после боя часов и ждал их, вжимаясь всем телом в кровать, чтобы стать как можно более незаметным. Я знал, что Существа движутся, как по сценарию.

Сперва приходили Руки. Они, вопреки законам физики и логики, вполне объёмные и материальные, пролезали в щель между плинтусом и стеной и, перебирая пальцами по полу, начинали разгуливать по комнате – и я никогда, ни до ни после, не видел, чтобы пальцы на чьей-то руке двигались настолько же свободно и в любую сторону. А Руки всё удлинялись, тонкие и серые, до тех пор, пока не схватились за ножку кровати и не подползли ко мне, взобравшись, как пара цепких пауков. Пробежали по одеялу, с интересом пощупав каждую складочку и, будто не зная, как ко мне подобраться, шлёпнулись обратно на пол с глухим стуком.

Следом выходил Дядя на потолке – будто тень от люстры обретала объём и поднималась, образуя мужчину с чёрными провалами глаз и широко открытым ртом, будто в крике. Он двигался, сотрясаясь в судорогах при каждом движении, и выглядел так, точно каждый сустав его тела был сломан и выкручен в невозможной для живого существа позиции. Стуча коленями и локтями по потолку, Дядя принялся ползать, глухо всхлипывая разинутой пастью.

К компании присоединился Чуня. Последний жил снаружи, за окном, и слава Богу, что именно там, потому что из всех Существ он был самым страшным. В привычках Чуни было повиснуть всеми семью конечностями снаружи на стекле, приклеиться к нему своим очень длинным языком и висеть так до утра, не сводя с меня глаз. В отличие от Дяди, его глаза были большими и белыми, как будто слегка светящимися изнутри.

- Что ты видишь теперь? – спросил вдруг Данила.

- Мне нельзя говорить, а то они услышат, - еле слышно прошептал я, сжимая красную машинку, свой спасительный талисман.

- Они не услышат. Это всё не по-настоящему. Ты проснёшься меньше, чем через минуту.

- Я вижу Дядю на потолке. Он следит, как Руки ходят по полу и трогают друг друга пальцами. Там – Чуня. Форточку лучше не открывать, - пробормотал я под одеяло. Шорох ползающих Существ на секунду притих, будто они прислушиваясь. После чего Руки застучали ногтями по паркету, а Дядя по потолку, с прежней интенсивностью.

- Мама с папой мне не верят, - вдруг всхлипнул я и беззвучно заревел в подушку, давясь слезами. Данила что-то продолжал говорить, но я, поглощенный собственной тоской и страхом, его не услышал, пока вдруг сквозь шум не разобрал отчётливое слово «Один», точно прорвавшее кошмар, в котором я очутился, и в прореху не полилась переливчатая дробь барабанов. Я вздрогнул, шмыгнул носом и открыл глаза. Щёки были мокрыми. Сквозь слёзную муть различил силуэт Данилы, который таращился на меня с нескрываемой тревогой.

- Сколько времени? – прохрипел я, сглотнул какой-то комок и вытер лицо рукавом.

- Полночь, - Даня глянул на часы и поправился, - Полночь и одна минута.

А я, прозрев от давно забытых слёз, уставился на него. Ибо за спиной Дани маячил мрачный шкафообразный образ с головой на тонкой качающейся шее и двумя суставчатыми ручками, потиравшимися друг о друга. Растревоженный моим взглядом, Данила обернулся, никого не нашёл и сочувственно на меня уставился.

После сеанса гипноза в моей жизни кое-что изменилось. Даня рассказал, что я ёрзал по креслу и вертелся, отвечая лишь на вопросы голосом себя – пятилетнего, а за миг до пробуждения вдруг ударился в горькие слёзы. Я же рассказал ему кое-что из того, что увидел. Пришлось, ведь я назвал Существ по именам. Но одного я не стал говорить: того, что с наступлением полуночи его квартиру наводнили ночные жители, совсем не те, что соседствовали со мной в детстве. Так, пойдя на кухню, он буквально прошёл насквозь странную длинную женщину без лица, и совершенно не обращал внимания на мелких белёсых паучков, ползавших по его бутерброду. И это было причиной, по которой я отказался есть свой.

Дети видят их до определённого возраста. И хорошо, что не видят после определённого момента, становясь взрослее. Я же нарушил естественный ход вещей и заставил себя вспомнить тех, кто тревожил меня в детстве по ночам. Теперь я знаю, за кем по ночам наблюдают кошки. И знаю, кто заставляет людей умирать от страха, вдруг проявившись. Я стараюсь не наступать на трещины в асфальте, а также не глядеть на припозднившихся прохожих, если оказываюсь на улице после полуночи. Потому что всегда есть шанс, что вместо человеческого лица под капюшоном окажется перекошенная морда, плачущая кровью. Я даю им имена, чтобы к ним привыкнуть, и стараюсь уснуть до наступления рокового часа.

И ещё одно хочу сказать вам: осторожнее. Вы в любой момент можете случайно вспомнить, как смотрят глаза ребёнка.

Галлюцинации.

Свою первую я увидел в восемь лет. Мои руки обросли шерстью, как у собаки - я упал в обморок. Иногда мне снится, как я отрезаю свои кисти, испытывая при этом странное чувство удовлетворения.

Мне девять с половиной.

Я упал с велосипеда. Из раны на колене вместо крови хлещет желтоватая вода.

Мне десять лет и один день.

В шкафу живет Бабай. Я не вижу его, но каждый день нахожу новые волосы около корзины с бельем.

Десять лет и два месяца.

На кровати родителей сидит волк.

Одиннадцать.

Пора прекратить бояться колодца во дворе. С такой мыслью я решаюсь заглянуть внутрь. Из воды на меня глядит огромная свинья.

Одиннадцать лет и один месяц.

У взрослых не ноги, а копыта. Сон: отец с рылом свиньи пытается укусить меня и мать.

В школе убили парня-одноклассника, хорошего друга. Он связался с плохой компанией. Я вижу его в классе и даже разговариваю с ним. Когда учитель спрашивает "кого нет?" я называю его фамилию. Теперь я учусь дома.

В супе плавают кусочки тел насекомых. Из ванной по ночам доносится шепот, которого никто не слышит.

Подозреваю, что у меня есть минимум две разных матери, похожие между собой. Конечно же, каждая из них может читать мои мысли.

Самый пик моей болезни пришелся на двенадцатилетие - это я точно помню.

Я мог видеть следы гигантских ног - их я определял по тому, как были загнуты ворсинки на ковре. Перед сном я аккуратно разглаживал их в одну сторону, а проснувшись обнаруживал, что рисунок, составленный ворсом, изменился. Неужели Бабай думал, что он сможет остаться незамеченным?

Как я уже сказал, у меня было две мамы.

Первая мама любила меня и дарила игрушки, а вторая только ругала и подкладывала в суп насекомых.

Еще она много пила и всегда носила темное. Я решил прогнать ее и соорудил ловушку из лески, протянутой над полом.

После того дня первая мама не появлялась еще неделю.

Друг отца сказал, что все люди произошли от животных. А от какого животного произошел папа? Ответ: от того, которое живет за шкафом.

Под родительской кроватью есть маленькая дырочка, через которую можно заглянуть в другое помещение. Но это получается только если не подводить глаз вплотную - иначе она исчезает. "Возможно, это просто кусок блестящего стекла" - сказал отец. Так я и поверил! Пусть тогда попробует объяснить, что он делал под кроватью вчера ночью. Разумеется, я не стал говорить это вслух, ведь я помню, кто он такой.

1: My daughter had an imaginary friend named Sally, she told me once about how Sally was in jail for chopping her mom’s head off…
У моей дочери есть воображаемая подруга по имени Салли, однажды она рассказала мне о том, как Салли побывала в тюрьме за то, что отрубила своей матери голову...

2: My daughter when we were home alone one night, “mommy, who’s that man on the ceiling?”
Моя дочь, когда мы были ночью одни дома: "Мама, кто этот человек на потолке?"

3: “The shadow man keeps talking to me at my window.”
"Человек-тень разговаривал со мной через окно".

4: I was reading a story to my daughter when she suddenly slammed it shut, point to the empty doorway, and screamed “you get out of here! You’ve killed enough people!”
Я читал историю моей дочери, когда она внезапно захлопнула книжку, указывая на пустой дверной проем, и закричала: "Убирайтесь отсюда! Вы убили достаточно людей!"

5: “Daddy, when can we get rid of that kid hanging in my closet?” I asked her what she was talking about and she told me all about a teenage boy who was hanging by a belt around his neck in her closet. I went to her closet there was nothing there, and she said he only is there when I’m not around.
"Папочка, когда мы сможем избавиться от того ребенка, что висит в моем шкафу?" Я спросил ее, о чем она говорит, и она рассказала мне о тинейджере, который повесился в ее шкафу на ремне. Я пошел к шкафу, но там никого не было, и она сказала, что он появляется там, когда меня нет рядом.

6: “There are three dead kids buried in our back yard. They told me where we can find them.”
Трое детей похоронены на нашем заднем дворе. Они сказали мне, где мы можем найти их.

7: “Mommy, there’s a kid covered in blood in my bedroom and he won’t go away.”
"Мама, в моей спальне окровавленный ребенок, и он никуда не уйдет".

8: My 4yo shook me awake one night and asked if she could sleep with me because tonight the old woman at the window was being mean for some reason.
Моя 4-летняя дочь растолкала меня однажды ночью и спросила, может ли она спать со мной сегодня, потому что старуха за окном почему-то очень зла.

9: “Mom, why is that lady from the cemetery sitting in my room?”
Мамочка, почему эта леди с кладбища сидит в моей комнате?

10: My 3 year old daughter stood next to her new born brother and looked at him for awhile then turned and looked at me and said, "Daddy its a monster..we should bury it."
Моя 3-летняя дочь стояла рядом с новорожденным братом и некоторое время смотрела на него, потом повернулась ко мне и сказала: "Папа, это монстр… мы должны похоронить его."

11: I was tucking in my two year old. He said "Good bye dad." I said, "No, we say good night." He said "I know. But this time its good bye."
Had to check on him a few times to make sure he was still there.
Я укрывал моего двухлетнего сына одеялом. Он сказал:

— Прощай, папа.

— Нет, нужно говорить, "спокойной ночи", — поправил я его.

Он ответил:

— Я знаю. Но на этот раз — "Прощай".

Пришлось несколько раз проверять, что он по-прежнему на месте.

12: "Go back to sleep, there isn't anything under your bed".

"Hes behind you now".
Still haven't gotten over that one and shiver at the memory.
— Спи, под кроватью никого нет

— Теперь он за твоей спиной.

До сих вспоминаю это с дрожью

13: My mom likes to tell this story: Apparently when I was 5 or 6 I told her that aliens had stolen her real son, and replaced him with me, an exact copy. Someday, I would return to my home planet.

But she shouldn't be sad, because her real son had a good life in our zoo.
Моя мама любит рассказывать эту историю: Когда мне было 5 или 6 лет, я сказал ей. что инопланетяне украли её настоящего сына и заменили мной — точной копией. Когда-нибудь я вернусь на родную планету.

Но она не должна грустить, потому что её настоящему сыну хорошо живётся в нашем зоопарке.

14: "Daddy, remember that time we died?"
"Папа, помнишь, как мы умерли?"

15: «Человек, который живет в нашем зеркале, всегда улыбается мне. Но когда ты заходишь, он становится злым.» Майкл, 4 года.

16: Моя маленькая сестренка, ей 5, лежала со мной на кровати, и вдруг сказала: «Я могу сломать тебе шею, и ты знаешь, что я знаю как.».

17: «Ты очень хорошая, мама. Надеюсь, тебя никто сегодня не убьет.»

18: К нам пришла в гости моя беременная подруга на восьмом месяце. Сидим в гостиной, пьем чай. Входит мой четырехлетний сын и начинает расспрашивать подругу — правда ли в ее животе ребенок. Она отвечает — да, правда. Он, сделав очень серьезное лицо, встает с дивана и направляется на кухню, говоря при этом: «Тогда надо вытащить его. Нам понадобится нож.». Мы выпали.

19: - Мам, можно взять твой телефон сфотографировать птиц во дворе?
- Конечно.
- Они такие красивые! Хотел бы я их всех убить и повесить на стену!
- ЧТО??!!!
- Ну мам, все в порядке! Это просто для украшения нашего дома!

20: Моя четырехлетняя дочка однажды сказала мне: «Мамуля, когда ты умрешь, я хочу засунуть тебя в стеклянную банку, чтобы ты всегда была со мной и я всегда могла тебя видеть!». На что мой шестилетний сын отвечает ей: «Это тупо. Где ты найдешь такую большую банку?».

21: Жена утром доставала нашего двухлетнего малыша из кроватки. Он уставился на ее живот и она спросила его, что не так. На это он сказал: «Просто смотрю на свою сестричку в твоем животе». Тогда мы только посмеялись над детским воображением, но позже узнали, что жена беременна, и в тот день это была лишь вторая неделя. И да, УЗИ показало, что это девочка.

22: Трехлетняя племянница попросила мою жену встать посередине комнаты и потанцевать. Та начала танцевать, а племянница залезла в шкаф и стала наблюдать через маленькую щель.

23: Еду в маршрутке, напротив сидят милая двухлетняя девочка с огромными глазами и её мама. Проезжаем мимо сквера имени Ивана Фомина. Девочка вдруг сильно оживляется и кричит на всю маршрутку: "Смотри, смотри, мама!", показывая пальцем за окно.
- Что там такое?
- Ну вон же они! Ты что не видишь? Их там много!
- Тсс, нельзя так кричать, милая. И кто же там?
Девочка подбирает слово, наконец выдает - гиены!
- Гиены?
- Гиены и шакалы!
- Страшные, наверное?
- Нет. Люди их боятся, а зря. Я их не боюсь. Я их гладила даже. У них вот такой нос.
Показывает нос как у муравьеда или слона.
Сидит радостная. Я сижу "в капле". Приезжаем на Просвет. Прежде, чем выйти из автобуса, смотрит за стекло и говорит: "О, и тут есть эти собаки. Только здесь их мало".

24: «Помнишь, как мы умерли, пап?» вспомнила случай. Сыну было меньше 3-х лет, только начал разговаривать. Я спросила его: "Где ты был когда не родился?", на ответ и не рассчитывала особо, а он ответил "Был снег, я сидел высоко-высоко, даже страшно, потом смотрю: мама идёт. Оп! И ты мама". И примерно в то же время: "Сына, почему ты такой печальный?" "Знаешь мама, раньше я всё знал, а теперь ничего не знаю"

25: Когда сидела с двоюродными сестрами. Оставалась с ночевкой тк их родители уезжали. Одной было 2 другой 5 лет. Вечером когда укладывала спать, они попросили меня закрыть окно и плотно задернуть шторы, потому что их друг боится, что его заберут. На мой закономерный вопрос что это за друг, мне сказали что я его не смогу увидеть. И больше эту тему обсуждать отказались. Живут они на 10 этаже и если по правде было жутко.

26: Как-то гуляли в парке рядом с мемориальным кладбищем. была зима, вечер, темно, падал снег. вокруг вообще никого, только мы такие герои. и вдруг мой ребенок, тихонько сидевший в коляске, вдруг начал хохотать, показывая пальцем в сторону могильников. "баба, там баба" - говорил он нам и заливался смехом. мы отложили пару кирпичей и быстренько двинули домой.
еще малыш в то время любил встать на подоконник и общаться с кем-то, кого видел за окном. а мы на 9-м этаже живем.

27: А я лет в 5 доставала всех рассказами про якутскую принцессу, которую насильно выдали замуж, она грустила и стала рекой. Откуда я это взяла никто не знает.

28: Мой сын (около шести лет) попросил бабушку лечь на живот, после чего он сел ей на попу и начал прыгать на ней вверх-вниз, крича: "Теперь мы спариваемся как рептилии!". Спасибо каналу Discovery!

29: Однажды ночью, вытащив нашу двухлетнюю дочь из ванны, мы с женой провели с ней инструктаж о том, как важно следить за чистотой гениталий. Она ответила: "Никто меня там скребёт. Они уже пробовали как-то ночью. Они выбили дверь и попытались, но я сопротивлялась. Я умерла и теперь я здесь." Она говорила об этом как о каком-то пустяке.

30: "Так значит мне нельзя бросать его в огонь?" — трёхлетняя дочь, держа на руках её младшего брата на руках.

31: Я уже крепко спал, и около шести утра я был разбужен моей четырёхлетней дочерью, чьё лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Она посмотрела мне прямо в глаза и прошептала: "Я хочу снять всю твою кожу". Предыстория заключается в том, что на прошлой неделе я сгорел на солнце, и кожа начала отслаиваться. Тем не менее, в полусонном состоянии я был несколько напуган. Я не мог понять, что происходит: это сон или реальность?

32: — Почему ты плачешь?

— Плохой дядя.

— Какой плохой дядя?

— Там.

Указывает на тёмный угол за моей спиной.

Как только я обернулась, лампа на книжной полке неподалёку от тёмного угла упала.

Ту ночь дочь спала в нашей кровати.

33: Мой трёхлетний сын обычно весёлый и беззаботный, так что это странно.

Иногда когда он обнимает свою маму, он произносит довольно серьёзно: "Мамочка, обещаю, я никогда не буду жевать твои кости. Я обещаю."

Совершенно без понятия, где он этого нахватался.

34: Ребёнок моего друга сказал ему: "Папочка, я так сильно тебя люблю, что я хочу отрезать тебе голову и носить её с собой, чтобы я мог смотреть на тебя когда захочу."

35: Недавно я катался на автобусе, и он остановился у придорожной клиники. Маленькая девочка, сидевшая передо мной, повернулась к своему отцу и сказала: "Смерть — это доктор для бедных." Как-то так.

36: Когда мне было три года, у нас была кошка с новорожденными котятами. Я спросил отца, можем ли мы сделать кресты для них, он согласился. Пока папа делал кресты, я спросил: "А они не слишком маленькие?"

Папа: "Что ты имеешь в виду?"

Я: "Разве мы не будем прибивать к ним котят?"

Папа: (после небольшого молчания) "Мы не собираемся этого делать".

Я: "Эх".

37: Моя племянница сидела на диване со странным выражением лица. Её мама спросила, о чём она думает, и она ответила: "Я представляю, как кровавые волны обрушиваются на меня".

38: Я шутливо спросил: "Какой лучший способ найти себе девушку?"

Ответ семилетнего ребёнка: "Скажи ей: будь моей девушкой или больше не увидишь своих родителей".

Оригинал: https://www.reddit.com/r/nosleep/comments/3iex1h/im_a_search_and_rescue_officer_for_the_us_forest/

Не уверен, куда запостить эти истории, так что оставлю их здесь. Я уже несколько лет работаю в поисково-спасательной службе (ПСС) и за это время видел кое-что интересное.

В моём послужном списке много успешных дел по поиску пропавших людей. Чаще всего они просто сходят с тропы или скатываются с небольшого обрыва и не могут найти обратный путь. Большая часть из них слышала про совет «стоять на месте и ждать», так что они не забредают далеко. Но на моей памяти было два случая, когда это не срабатывало. И тот, и другой сильно меня беспокоят. Я вспоминаю их, когда чувствую, что вот-вот сдамся во время поиска.

Первым был маленький мальчик, который приехал вместе со своей семьёй за ягодами. Он шёл вместе со своей сестрой, и они пропали вместе. Родители буквально на секунду потеряли их из виду, и этого мгновения хватило, чтобы дети исчезли. Когда родители не смогли их отыскать, они позвали нас. Дочь мы нашли довольно быстро, но на наши расспросы о брате она отвечала, что его забрал «человек-медведь». По её словам, он дал ей ягоды и сказал не шуметь: «человек-медведь» хотел немножко поиграть с братиком. Последний раз, когда девочка видела своего брата, он спокойно сидел верхом на «человеке-медведе». Естественно, нашей первой догадкой было похищение, но мы не нашли никаких иных следов человека на том месте. Девочка настаивала, что это был необычный человек: он был высоким, покрыт шерстью как медведь, и у него было «странное лицо». Мы неделю обыскивали тот район, но так ничего и не нашли.

В другом случае девушка отдыхала на природе вместе с матерью и бабушкой. Как рассказала мать, её дочь вскарабкалась на дерево, чтобы осмотреть окрестности, но так и не спустилась. Они прождали возле дерева несколько часов, зовя её по имени, пока не догадались позвать нас. И снова мы прочесали район, но так и не нашли следов девушки. Я без понятия, куда она могла подеваться, потому что ни её мать, ни бабушка не видели, как она спускалась.

Несколько раз приходилось выходить на поиск с собаками, и они приводили меня прямо к утёсам. Не к горам, даже не к высоким камням. Прямые, отвесные скалы без выступов, за которые можно было бы зацепиться. Это всегда сбивает с толку. В таких случаях мы обычно находим человека на другой стороне обрыва или же в нескольких километрах от следов. Я уверен, что должно быть какое-то объяснение, но оно наверняка странное. Ещё один случай включал в себя нахождение мёртвого тела. Девятилетняя девочка упала с вала и насадилась на засохшее дерево. Сам по себе инцидент ужасен, но я никогда не забуду крик её матери, когда она узнала о случившемся. Она увидела, как загружают в машину мешок с трупом, и издала самый душераздирающий крик, что я когда-либо слышал. Как будто вся её жизнь разваливалась по частям, как будто часть её умерла вместе с дочерью. Я слышал от другого офицера поисково-спасательной службы, что она через несколько недель совершила самоубийство. Она не смогла жить без своей дочери.

Мы ходили вдвоём с другим офицером ПСС, потому что в той зоне леса видели медведей. Мы искали мужчину, который не вернулся после восхождения на гору, и нам пришлось тоже подняться, чтобы найти его. Альпинист оказался заперт в небольшой расселине со сломанной ногой. Он находился там почти два дня, и было видно, что его нога заражена инфекцией. Мы погрузили его в вертолёт, и позже я слышал от одного из медиков, что мужчина был безутешен. Он без умолку говорил о том, что всё было хорошо, но когда он поднялся на вершину, там был человек. У человека не было альпинистского снаряжения, но он был одет в парку и лыжные штаны. Он подошёл к человеку, но, когда человек обернулся, у него не оказалось лица. Лицо было пустым. Мужчина потерял самообладание и начал спускаться с горы так быстро, что упал. По его словам, он мог слышать человека всю ночь; он спускался с гор и издавал ужасные приглушённые крики. Эта история напугала меня до чёртиков. Я рад, что не услышал её из первых уст.

Одна из самых страшных вещей, которая случалась со мной, произошла во время поисков девушки, которая отбилась от своей группы на пешей прогулке. Мы работали допоздна, потому что собаки взяли след. Когда мы её нашли, она лежала клубочком под большим сгнившим бревном. У неё не было обуви и сумки. Она была в шоке. Ранений не было, так что мы могли своим ходом добраться пешком до базы. Пока мы шли, девушка постоянно оглядывалась и спрашивала нас, «почему тот большой человек с чёрными глазами» преследует нас. Мы никого не видели, так что списали это на жутковатый симптом шока. Но чем ближе мы подходили к базе, тем более беспокойной становилась девушка. Она просила нас сделать так, чтобы человек прекратил «корчить рожи». В какой-то момент она остановилась, развернулась и начала кричать куда-то в лес, просить оставить её в покое. Она не хотела идти с человеком, и не хотела отдавать ему нас. Потом нам удалось заставить её продолжить идти, но вокруг нас начали раздаваться странные звуки. Почти как кашель, но более ритмично и глубоко. Как будто это было насекомое… я не знаю, как правильно описать это. Когда мы были на границе базы, девушка повернулась ко мне: её глаза были такими большими, какими они могут быть у человека. Она тронула меня за плечо и сказала: «Он просит передать тебе, чтобы ты шёл быстрее. Ему не нравится вид царапины на твоей шее.» У меня была очень маленькая царапина снизу шеи, но она не была видна под воротником, так что я без понятия, как девушка увидела её. Сразу после этого раздался странный кашель рядом со мной. У меня чуть ли душа не ушла в пятки. Я поторопил девушку, стараясь не показывать, как я напуган. Я был счастлив, когда мы ушли оттуда.

И напоследок одна из самых таинственных историй, что у меня есть. Я не знаю, встречается ли это повсеместно на станциях ПСС, но в моём случае это то, что встречается постоянно и о чём не говорят. Ты можешь попробовать поспрашивать об этом у других офицеров ПСС, но даже если они поймут, о чём ты, то наверняка ничего не расскажут. Нас попросили не говорить об этом с начальством. Сейчас мы к этому настолько привыкли, что не считаем это чем-нибудь необычным. Каждый раз, когда мы были очень глубоко в лесу, например, на расстоянии 50-60 км от базы, мы находили лестницу посреди леса. Как будто кто-то взял лестницу в обычном доме, вырезал её оттуда и вставил в лес. Когда я первый раз увидел её, у меня было много вопросов. Но другой офицер просто сказал не волноваться об этом, это в порядке вещей. Все, у кого я спрашивал, говорили то же самое. Я хотел пойти обследовать лестницу самостоятельно, но мне очень настойчиво намекнули, что ни в коем случае нельзя приближаться к любой из них. Теперь я просто игнорирую лестницы, когда встречаю их: это случается очень часто.

У меня есть ещё много историй, и, если кто-нибудь заинтересуется, я продолжу завтра. Если у кого-нибудь есть мысль, что это за лестницы, или кто-нибудь тоже их видел, дайте знать.

"Вы когда-нибудь задумывались, что происходит под землей в больших городах? Поднимись на 20-30 метров вверх — и там будет кипеть жизнь, день будет сменять ночь, а сотни, может даже тысячи людей будут ходить по своим делам. Но там, внизу, там всегда ночь, населенная одними лишь механизмами и крысами. Или нет?" — Именно так я начал бы писать книгу, если бы эта идея не покинула меня еще давным давно, когда я устроился на эту работу «временно». 10 лет спустя надежды ее сменить уже нет, и я каждый раз думаю, что привык к ней, и каждый раз понимаю, что привыкнуть к ней нельзя.

Работаю я в НИИ, находящимся прямо за МКАДом, учреждение у нас режимное. Это значит, что секретное. С улицы (а вернее с пустыря, где оно находится) НИИ выглядит как небольшое пятиэтажное здание, сильно напоминающее школу. Постройка еще советская, и потому я не удивился бы, если бы это и правда был проект типовой школы для отвода глаз и экономии рабочей силы. Однако верхние 5 этажей — это вершина айсберга. На самом деле есть еще 2 нижних, которые гораздо больше здания сверху, и именно там стоит все оборудование и находятся лаборатории. Сверху же работают только 3 этажа, а два верхних почти не используются, и потому заставлены списанным, а иногда и не списанным хламом.

Я не думаю, что после всего, что я сейчас расскажу, будет разумно упоминать что-то о деятельности самого НИИ, так как записывая и выкладывая в сеть все это, я уже подставляю себя, так что никаких подробностей о лабораториях снизу не будет. Однако я работаю еще ниже. Дело в том, что ниже двух подземных этажей есть подвал с коммуникациями, которые тянутся далеко в Москву и даже соединяются с метро. И моя работа — следить за ними. Когда я откликнулся на предложение о работе, я даже удивился. Требовался человек с высшим образованием на роль электрика, сантехника и сторожа в одном лице, а платили весьма солидную сумму и даже готовы были взять человека без опыта. Конечно, я согласился, я прямо видел жизнь полную халявы ближайшие N лет, но, впервые спустившись в подвалы, я понял, где был подвох. Проложенные еще в советское время коммуникации не имели никаких источников освещения, а в день обхода, случавшийся раз в месяц, предстояло пройти до места соединения с метро и вернуться назад. Идти приходилось без малого весь день, а напарник мне был не положен. Также категорически запрещалось распечатывать выходы в метро и прочие городские коммуникации, а это, фактически, значило, что выйти и войти я должен в одном и том же месте. Снаряжение мне было положено самое простое — одна каска с фонарем, один ручной фонарь, небольшой рюкзак для инструментов, рация и шокер. Последний был предназначен на случай, если в тоннеле мне будет угрожать опасность, и инструкция велела при обнаружении любых посторонних лиц в тоннелях немедленно выключить фонарь на каске, сообщить о нарушителях по рации и пойти назад. Другими словами, если в тоннели как-то попадут диггеры, бомжи, шпана и т.д. — это не моя работа — их оттуда выкуривать, что уже радовало. Мне же инструкция велела осматривать коммуникации в виде огромных проводов, непонятно для чего нужных, и о любой поломке сообщать по рации, после чего приступать к ремонту или же вызвать бригаду. Однако вызов бригады, как я позднее выяснил, СИЛЬНО не одобрялся начальством. С трубами было все то же самое, однако в этом случае вызов бригады был необходимостью. Также в инструкции были странные вещи, которые сразу привлекли мое внимание, однако на любые вопросы о них мне грозили выговором, ибо сам НИИ, как и все, что в нем находится, является, напомню, секретным объектом. Одна из странных инструкций велела никогда не закрывать ворота в слепые ходы ближе к метро, еще одна гласила, что в случае появления, цитирую - «Сильных, перекрывающих сигнал помех в устройствах радиосвязи» - надо было прекратить обход и вернуться назад, а если при этом было пройдено больше половины пути — оставаться на месте и ждать помощи. Подобного было много, но эти две инструкции показались мне странными с самого начала. Дальше я опишу несколько своих походов, которые заставили меня неоднократно пытаться сменить работу, сомневаясь при этом в своем психическом здоровье.


Поход 1

Первый раз я запомнил особенно хорошо. Меня коротко ознакомили с местом работы. Лестницы спускалась в небольшую, сильно обшарпанную и пыльную комнату. В этой комнате одиноко стоял стул, а слева была заделанная кирпичом лифтовая шахта. Это было странно, так как лифта не было. В правом конце комнаты был небольшой, узкий коридорчик, выводивший на огромный канал, по которому были проложены трубы. Трубы были огромных размеров, и проложены они были ниже входа в канал, а поверх труб шла металлическая дорожка (переходной мостик, как те, что находятся под крышей в торговых центрах). Трубы шли по каналу еще метров на 50, после чего упирались в бункер с тяжелой железной дверью, над которой всегда горел строительный фонарь. Он был единственным источником света в канале. Слева от бункера была еще одна тяжелая железная дверь, за которой находилось мое рабочее место. Выглядело оно как обычная каморка охранника — мониторы, на которые выводились данные с датчиков давления и напряжения в тоннеле, а так же парочка камер, стоявших на ключевых местах, кровать, парочка средних железных ящиков и один большой. За исключением огромной железной двери, затхлого запаха и отсутствия окон — это было достаточно уютное место. Прямо напротив каморки, или по правую сторону от бункера, находился вход в тоннели — двери на нем не было, и в него уходила та самая металлическая дорожка, отделяющаяся от основной. Еще, прямо напротив входа в этот канал, была огромных размеров дверь, всё в те же тоннели, но она не открывалась. Её размеры были вполне велики, чтобы протащить через нее танк, и зачем такой огромный ход нужен был, я так и не понял. Еще я познакомился с оператором, который сидел на КПП и который дежурил на линии связи с моей рацией. Это был не очень старый, но уже поседевший мужчина с забавными седыми усами. Мы перебросились парой слов, и во время разговора он как-то печально на меня смотрел. Это меня насторожило. Следующие 2 дня я провел в каморке, следя сквозь пальцы за показаниями приборов, но на третий день один из экранов начал сходить с ума. Так и начался мой первый поход.

Экран показывал, что на одной из линий появилась необычно высокая нагрузка, и я тут же включил рацию:

-КПП, как слышно, прием?

-Слышно хорошо, прием.

-У меня тут на линии ХХХХ нагрузка в 120 ампер, прием.

-Нагрузка короткого замыкания на линии ХХХХ 350 ампер, прием.

-Не понял вас, все в порядке, прием?

— Слушай, Сережа, — вдруг нарушил формальный стиль общения Вадим Ильич, дежурный КПП, с которым мы виделись ранее. — Тебе сейчас надо будет туда пойти и проверить, что стряслось. Вот только тебе мой совет: подожди, пока нагрузка пропадет, тогда и иди, прием.

— Вас понял, КПП, — закончил я разговор.

Нагрузка пропала через час, и я впервые был готов пройтись вглубь тоннеля. Надо сказать, что я был в приподнятом настроении, по двум причинам - мне стало очень скучно сидеть третий день без дела, и я наконец-то готов был попасть на свою основную работу. Я одел за спину рюкзак и водрузил на себя каску, щелкнув выключателям фонаря. Выходя из каморки и закрывая за собой дверь, я доложил об этом на КПП. Дежурный подтвердил мой уход, и я подошел к тоннелю. Именно подошел — фонарь просветил в темноту, но видно стало только стены — впереди была плотная чернота. Впервые я стоял там один, без людей, вне каморки. Где-то далеко что-то жужжало, но в ушах все равно пищало от тишины. Было достаточно тихо, чтобы я слышал свое дыхание и чернота тоннеля казалась мне уже не такой интересной. Что-то во мне на секунду громко завизжало и начало заполнять мозг мыслями о том, что неплохо было бы сейчас послать все нахуй и отказаться от работы. Одновременно с этим поворачиваться спиной к тоннелю мне хотелось еще меньше, чем идти в него. В конце концов я справился с собой и решил продолжить путь. Через пару сотен метров железный мостик кончился, и я уже шел по пыли, дыша ужасно воняющим сыростью и пылью воздухом. Пришлось прикрыть лицо рукавом, чтобы не кашлять каждые пару метров, но спустя пару минут организм привык к издевательствам и перестал так остро реагировать. Короче, дошел я до места сбоя — а там совсем все плохо. Несколько проводов пожеваны, и, вроде как, правда следы от зубов, как человеческих, но гораздо больше. Причем в хлам сгрызена только изоляция, а жилы не тронуты. Сообщил обо всем по рации, попросил обесточить линию, на что услышал ответ, что надо ждать. Я снял рюкзак, сел на него и закурил. Отрубили минут через 10, я замотал проводку в пару слоев и, пока это делал, заметил у стены комок странной слизи, больше похожей на какой-то странный гриб. Закончив заматывать проводку, я немного потрогал его ногой и вдруг метрах в трёхстах от себя услышал грузный хлопок, будто на землю упал старый мешок. Что-то подсказало мне, что надо бежать, и быстро, что я и сделал, бросив рюкзак со всем добром там. Выдохся я еще в тоннеле, еле дошел до каморки, где и понял, что рюкзак потерян. Доложил на КПП. На следующий день начальство сильно журило, грозились выговором, но после объяснительной отстали очень быстро. А когда я вспомнил о том, что мне Ильич про нагрузку сказал — начало всего трясти, что бы я там увидел, если сразу пошел?


Вечер в каморке

Следующие 3 похода были простые, ничего особого в них не случалось. Я уже даже начал забывать первый поход, а уже трижды полученная зарплата в этом нехило помогала. И вот опять, как и в большинство рабочих часов, я сидел в каморке, поглядывал на мониторы и проходил древние стрелялки. Выход в интернет из здания НИИ запрещен, мобильные тоже под запретом, а потому, чтобы не было скучно сидеть, накачал нетленки под стать местному компу. Тут еще надо сказать, что по инструкции, опять же, дверь в каморку следует закрывать всегда — не важно, внутри я или снаружи. И Ильич не раз намекал, что следовать инструкции очень даже стоит.

И вот сижу я, добиваю последних вражеских монстров и вдруг замечаю, что что-то не совсем вяжется. Поставил игру на паузу — и правда, один из звуков остался. Стал прислушиваться — звук шел будто из-за стены, такое негромкое постукивание. Источник при этом в стене постоянно перемещался, будто ползал внутри. Не знаю, что за бес меня тогда попутал, но я взял и постучал в стенку в ответ, и вот тут начался пиздец. Стук внезапно начал нарастать, и одновременно двигаться по стенке в сторону двери — по одному удару за раз. Последние несколько ударов были такой силы, что с потолка посыпалась крошка, и лампочки в потолке замигали. Я же, очень сильно испугавшись всего этого, схватил со стола шокер и забился в угол, но после последнего удара все резко стихло. Пару секунд я еще сидел в обнимку с шокером и с диким сердцебиением, потихоньку приходя в себя, но только я решился встать, как услышал шаги. Вернее, не столько услышал, сколько почувствовал — пол слабо вибрировал, будто что-то тяжелое шло по трубам, и, судя по звукам, остановилось оно примерно рядом с дверью. Надо было срочно сообщить на КПП, но я боялся даже пошевелиться, не то что говорить. И вдруг в дверь начали скрестись. Скреблись где-то очень низко, но звук был такой, будто целая куча когтей скреблась одновременно, потом звук на секунду прекратился, и в дверь что-то очень сильно врезалось. Удар был настолько мощный, что одна из лампочек в каморке погасла, а с потолка отвалился целый кусок штукатурки. Тут уже паника взяла свое, я схватил рацию и начал нести в нее совсем уж несвязную хрень, умоляя понять, что происходит. Тем временем дверь шарахнуло еще пару раз, и после этого наступила тишина. Еще минут через 10 дверь открыли с другой стороны, и ко мне зашел весьма охуевший наряд полиции и строгий, хмурый Ильич, который из всех единственный сохранял спокойствие.

При осмотре двери у ее нижней части нашли целую горку дохлых крыс, которые, судя по в кровь стертым лапам и паре застрявших в камне рядом с дверью когтей, очень сильно хотели попасть на другую сторону двери, а еще на двери была небольшая вмятина, но так как дверь была из цельного железа и толщиной примерно как дверь сейфа — то, что оставило эту вмятину должно было быть просто огромным. Больше ничего не нашли, а я после этого случая решил параллельно с этой работой искать новую — очень уж не хотелось идти назад в тоннели после такого случая. Ильич молчал, как покойник, и сколько я ни пытался из него что-то выудить — ничего не говорил, кроме того, что на камерах ничего не было, а значит, скорее всего, был обвал. Какой к черту обвал в искусственном канале, да еще и вертикально бьющий в дверь, и без обломков — я понятия не имею, но во всех документах так и написали. После этого я решил изучить записи со всех камер, но, как на зло, — на камерах не было ровным счетом ничего. Стоит ли говорить, что работы лучше я все еще не нашел.


Поход 4

Четвертый поход был по расписанию, и я пошел в тоннель, на этот раз крепче держась за шокер. Еще во второй свой поход я купил себе строительный респиратор, чтобы было проще дышать во всей это пыли, и потому спокойно шел вперед, не останавливаясь каждую сотню метров чтобы отдышаться и откашляться. Я подошел очень близко к соединению с метро, когда а мой взгляд привлек один из слепых ходов. Из него дул легкий ветерок, пробирающий, однако, до костей. Это явно было не нормально, и я сообщил об этом на КПП. Лучше бы я этого не делал, потому как оттуда тут же распорядились мне пойти и проверить на предмет открытых выходов. Пришлось идти, и я пошел. Чем дальше я шел, тем сильнее был ветер, и тем холоднее становилось. Когда у меня уже откровенно начали дрожать руки, я стал слышать в завываниях ветра что-то вроде шепота, и чем дальше я шел, тем меньше я слышал ветер, и громче становился шепот. Голосов было много, и они все что-то шептали очень навязчиво, но мне было настолько холодно, что я об этом не очень много думал. Ближе к концу проход поворачивал за угол, и я заметил, что около этого поворота весь проход изрисован странными палочками. Я мог бы соврать, что это были странные руны или символы, но я явно видел просто кучу палочек, нарисованных чем попало — мелом, грязью, чем-то тёмно-коричневым или просто нацарапанных на стенах и изоляции проводов. Когда я уже совсем подошел к повороту — мой фонарь на каске резко погас, и одновременно с этим я почувствовал на себе взгляд. К этому моменту я уже насквозь продрог и полез негнущимися пальцами за фонарем на пояс, и, включив его, направил прямо перед собой. В свете фонаря я увидел нечто. Я не знаю, как это описать — маленькие, черные отверстия вместо глаз, похожие скорее на ноздри, круглая голова без рта, без каких-либо черт, только складки кожи. Оно смотрело на меня, не отрывая взгляда, и я чувствовал огромную слабость во всем теле, становилось все холоднее, и хотелось просто лечь и уснуть. Мозг уже нарисовал картинку, как я ложусь на пол тоннеля, поджав ноги и пытаясь согреться, проваливаюсь в сон, и это существо подходит ко мне спящему и начинает меня пожирать. От этой мысли веяло одновременно и ужасом, и почти что домашним уютом. Возможно, всё бы так и кончилось, но меня спасло то, что рация внезапно кликнула, и послышался голос Ильича: «Пост, куда пропали? Вы нашли источник ветра?, прием». Фонарь заморгал, и на момент существо оказалось прямо перед моим лицом, а потом пропало. Оба фонаря зажглись как ни в чем не бывало, и ветер внезапно пропал. Я потушил ручной фонарь, заткнул его за пояс и, все еще пялясь в пустоту, достал рацию. Мой голос звучал так, будто он принадлежал совсем другому человеку: «КПП, ветер прекратился. Источник я не нашел, прием». После этого я оперся на стену тоннеля и закурил, чтобы согреться. Меня трясло, а в голове снова и снова прокручивалась сцена, где я засыпаю. Докурив сигарету, я решил дойти до поворота, чтобы удостовериться, что опасность миновала и я могу спокойно повернуть назад. Фонарь выхватил тупик, уже полностью измалёванный черточками, а в середине был круг, нарисованный мелом, в котором лежал в позе эмбриона высушенный человеческий труп, от которого даже не пахло мертвечиной. Меня вновь затрясло, но теперь еще и сильно затошнило — вот что могло бы случится со мной, если бы не рация! Я чуть не умер! На этот раз это был не стук в дверь, не странные звуки, нет! Это была реальная опасность для жизни. Я не мог остановится. Меня тошнило и трясло. Совсем без сил, я отошел от угла, чтобы не видеть это тело, и вновь достал рацию. «КПП, тут труп. Вызывайте полицию, прием». «Вызовем. Сёрежа, ты, главное, возвращайся побыстрее. Прием». Второй раз Ильич назвал меня по имени. Назад я возвращался как во сне, всюду в тенях мерещилась та тварь, и я упорно пытался не оглядываться. Дошёл до каморки, резко закрыл дверь и без сил упал на кровать. Мне снилось, как я иду по тоннелю и слышу за спиной чавканье, но очень боюсь обернутся. Или я правда слышал чавканье, когда шел назад? Эту часть я очень плохо помню. В любом случае, разбудил меня Ильич. Полиции не было, зато были военные, постоянно бросающие на меня косые взгляды. Их было необычно много. Ильич сел рядом со мной на кровать, от него сильно пахло перегаром.

-Это ведь Юра был. До тебя тут работал. Я как от тебя про труп услышал — сразу понял, Юра нашелся, — промямлил Ильич, смотря в пол. Мне хотелось его обматерить. И его, и наше общее начальство.

-Вадим Ильич, я увольняюсь.

-Нет, Сережка, не увольняешься, — Ильич посмотрел на меня грустными глазами. — Не увольняются отсюда. Не найдешь ты другой работы теперь, хоть расшибись.

Я даже не стал сомневаться в его словах. Просто встал и ушел домой, спать. На следующий день меня вызвали к начальству и выписали солидную премию, а еще дали неделю отгулов, чтобы оправиться от шока. Стоит ли говорить, что всю неделю я пропивал эту премию в клубе. Но на работу я вернулся совсем не отдохнувшим — теперь почти каждую ночь мне снился сон про то, как я засыпаю в том тоннеле.


Поход 7

В тот день я еще с утра почувствовал, что день будет плохим. Идти на работу совсем не хотелось, хотя день обхода еще не настал. Мои опасения подтвердились, уже когда я пришёл; на мониторе высвечивалось сильное падение давления в трубах, находящихся на конце тоннеля рядом с метро. Я связался с КПП, и мне сказали идти туда. Я, как обычно, собрался и окунулся в темноту тоннелей снова.

Где-то на полпути до конца тоннеля я стал слышать шорохи где-то над собой, и это заставило меня ускорить шаг, но шорохи не отставали. Шуршало так, будто кто-то пропихивал длинным шестом бумагу по трубам, идущим по краям тоннеля. Выбежавшая передо мной крыса заставила меня подскочить на месте, и мой дернувшийся фонарь выхватил из темноты тоннеля странную тень. Я положил руку на шокер, и в голове вновь закрутилась последняя встреча в слепом проходе. Я продолжил путь и вдруг понял, что прямо надо мной в тоннеле что-то копошится. Стараясь не смотреть наверх, я пытался убедить себя, что это просто крысы, и продолжал идти вперед. К счастью, шорохи стали быстро стихать, и я немного успокоился. Дойдя до нужной трубы, я принялся ее осматривать, периодически нервно оглядываясь в темную пустоту тоннеля. Труба уже была услужливо перекрыта, но очень многое в ней показалось мне странным. Во-первых, учитывая размер трубы, там, где я сейчас стою, должна была быть огромная лужа, но ее не было. Вместо нее была лишь маленькая лужица, которая, скорее всего, накапала уже после того, как воду перекрыли. Во-вторых, достаточно большая секция трубы была покрыта маленькими треугольными отверстиями, по краям которых металл был будто перекушен. Поняв, что сам я с этим явно не справлюсь, я сообщил о размере необходимой трубы и попросил выслать бригаду. Ильич ответил, что бригаду мне надо будет дожидаться на месте. В очередной раз прокляв про себя эту работу, я попросил его не медлить с бригадой и устроил себе небольшой «привал» - открыл консервы, достал бутылку воды и решил немного перекусить. Фонарь специально поставил так, чтобы тот светил в тоннель. Я ждал где-то два часа, но бригада так и не появилась. К этому моменту я уже успел себя почувствовать более-менее в безопасности и еще раз связался с КПП, спросив, где же бригада, а ответил мне немного взволнованный Ильич, сказавший, что с бригадой час уже, как нет связи, и чтобы я возвращался. Я вспомнил копошение в тоннеле, увиденное мною ранее, и у меня неприятно засосало под ложечкой. Собрав остатки своего «привала», я пошел назад довольно быстрым шагом. Никаких шорохов или других странностей на обратном пути я не встретил, но от этого совсем не было легче. И вот, на полпути, примерно в том же месте, где я слышал шорохи, я нашел бригаду. Зрелище было не для слабонервных — на непонятно откуда взявшихся отрезках труб, понатыканных в землю в случайном порядке, были нанизаны куски мяса, буквально разжёванные до неузнаваемости, между ними тянулись ошметки кожи и кишок. При этом нигде не было ни капли крови, а я стоял как вкопанный, смотря на все это. Вонь стояла жуткая, и меня опять потянуло блевать прямо там, после чего я рванул оттуда что было силы, и добило меня то, что нанизанный на одну из труб кусок легкого дернулся, когда я пробегал мимо! На этот раз страх настолько затмил мой разум, что я бежал без оглядки и почти не заметил, как уже совсем рядом с выходом из тоннеля фонарь выхватил из темноты высокую темную фигуру с очень неприятными пропорциями. Я не успел сообразить, что происходит, и пробежал прямо насквозь нее. Лицо и всю открытую часть кожи будто обдало кипятком, я невольно закричал, и бросился бежать еще быстрее, чувствуя, как на руках набухают волдыри. Прямо у входа в тоннель я только и успел, что нажать на кнопку на рации, и что-то невнятное в нее крикнуть, после чего потерял сознание. Очнулся я уже в больнице, и выяснилось, что я спал 12 часов, но мне казалось, что еще секунду назад я выбежал из тоннеля. Сейчас я лежу в ожоговом отделении, врачи говорят, что глаза чудом уцелели. Приходил Ильич, принес письмо от начальства. В нем был очередной приказ о премии, а также указания ни в коем случае не делиться с медперсоналом больницы обстоятельствами того, как были получены травмы. Ильич пробыл со мной немного и сказал, что я первый, кто так долго продержался в живых на этой работе, и что, наверное, за мной свыше приглядывают.

Но лично мне кажется, что приглядывают за мной совсем из другого места.


Имена и некоторые детали планировки были намеренно изменены.

Автор: Александр Матюхин

Мне просто не нравится тратить лишние минуты. Может быть, для вас жизнь — это нечто эфемерное и гипотетически бесконечное, но я так не считаю. Моя жизнь состоит из минут. И они, знаете ли, очень быстро уходят. Особенно когда не умеешь адекватно ими распоряжаться.

Мой отец пропил двухкомнатную квартиру: он не мог контролировать не только свое время, но и финансы и, что самое важное, не сумел вовремя распорядиться здравым смыслом.

Время точно такая же валюта, как деньги. Потратишь зря, растеряешь, не уследишь — считай, что обанкротился. В этой жизни все необходимо контролировать. Иначе тебя найдут на автобусной остановке предрассветным зимним утром, а твои руки придется поливать кипятком, потому что за ночь они вмерзнут в лед на тротуаре. Я сам не видел, но мама рассказывала. Ужасное, должно быть, зрелище.

В мире все конвертируется. Время, деньги, мозги — все это можно обменять на жизнь. На нормальную, адекватную жизнь. Денег у меня немного. Пенсии по инвалидности хватает, чтобы покупать еду, оплачивать интернет и иногда баловать себя шоколадными конфетами. Мозги вроде бы есть. А вот время — главный фактор риска. Его невозможно заработать, его нельзя обменять на что-то или даже выпросить или украсть. Время неумолимо убегает. И это меня беспокоит больше всего.

∗ ∗ ∗

Два года назад я переехал в большую и солнечную квартиру. Я не ждал никакого наследства, но оно свалилось, как снег на голову. Пришлось потратить две недели чистого времени, чтобы оформить необходимые документы и въехать. В квартире пахло старостью.

Никто сюда не приходил с тех пор, как бабушка умерла. Я же ее не видел с того момента, как пошел в девятый класс и купил себе первый таймер. Не до бабушки стало. Это лишние сорок минут дороги в обе стороны! Поэтому смутно помнил ее лицо. А сейчас передо мной висела на стене ее старенькая фотография. На ней была изображена женщина в возрасте, тонкобровая, большеглазая, с узким, острым подбородком. Я не ассоциировал ее с мамой моего отца. Мне не нравился запах, застывший в квартире. Помню, я поставил таймер на час двадцать и тщательнейшим образом вымыл все, до чего смог дотянуться, проветрил квартиру и выбросил множество разнообразного старого хлама — из всех шкафов, из антресолей, из-под кроватей, из тумбочек, полок, коробок, ваз и с балкона.

Врач, у которого я обследовался по настоянию мамы раз в две недели, как-то сказал, что с момента переезда я начал все больше и больше погружаться в себя. Наверное, не спорю. Погружение в себя — это хороший способ сэкономить уйму времени. К врачу я перестал ходить месяц назад. С тех пор как решил, что мне больше не надо покидать пределов квартиры.

∗ ∗ ∗

Давайте я попробую объяснить. Дети современного мира лучше всего понимают сравнение с деньгами, поэтому вот вам денежный эквивалент. Представьте, что в тот момент, когда вы появились на свет, Бог щедро отсыпал золотых монет, каждая из которых равна минуте вашего времени жизни. Монет так много, что глаза разбегаются. Кажется, что они бесконечны. Что можно тратить их как угодно и на что угодно — и жить будешь вечно. Да, именно так многие и думают до самой смерти. Я тоже так думал первое время. Детям вообще свойственно тратить золотые монетки без спроса и без задней мысли. Так вот, каждый из нас за время своей жизни растрачивает целое состояние на безделушки. Покупает, скажем, ненужную обувь, идет в кинотеатр на паршивый фильм, читает бесполезную книгу. Никто не задумывается поначалу об истинной стоимости бесполезных вещей. Ведь за все уплачено золотыми монетками. Но вот приходит срок, и оказывается, что Божий мешок с деньгами неожиданно опустел. Только на дне звенят друг о дружку две или три монетки. Только начинаешь задумываться над тем, что богатство ускользнуло сквозь пальцы. А что можно успеть купить на две золотые монеты, когда потрачены сотни, десятки тысяч в течение всей жизни?

Понимаете?

Уже в девятом классе я пришел к мысли, что не очень-то хочу к старости обнаружить, что каждая минута моей жизни потрачена впустую. Меня стали злить непродуманные маршруты, нелепые приглашения в гости, пустые праздники и общение с людьми, которые отнимают мое время. Ведь хороший экономист никогда не потратит миллион рублей на то, чтобы, например, оставаться в хороших отношениях со своей бабушкой. Это же глупо, верно? При этом хороший экономист обязательно обзаведется калькулятором и будет очень хорошо и внимательно контролировать свои средства. А что может контролировать время? Правильно, таймер.

∗ ∗ ∗

Первый таймер был дешевый, из магазина хозяйственных товаров. Максимальный отрезок времени, отмеряемый им, — сорок пять минут. Пришлось загнать себя в небольшие рамки и разбить действия на промежутки от пятнадцати до сорока минут. Лишняя пятиминутка шла в бонус. Тогда же, помню, случился первый конфликт с учителем, который после урока сообщил, что «звонок для учителя», и заставил класс задержаться на целых семь с половиной минут. Мой таймер «дзенькнул» в портфеле, и после этого я вдруг физически ощутил, как кто-то бессовестным и даже хамским образом тратит мое время.

Я взял портфель, вышел из класса и направился к директору, чтобы потребовать объяснений. К сожалению, директор меня не понял. Он давно разбазарил свои минуты на лишнюю еду и дешевые туфли. Моих родителей вызывали на собрание. Папа уже пил, мама отказалась приходить, хотя взбучку мне устроила знатную.

∗ ∗ ∗

Сейчас у меня двадцать один таймер. Они стоят на разных степенях взводов, на разные участки времени и отвечают за каждую минуту жизни. А я слежу, чтобы эти минуты не были растрачены впустую.

Жизнь легко управляется, когда знаешь, где, что и как потратить.

Шесть картофелин в трехлитровой кастрюле, заполненной водой чуть больше половины, на среднем огне варятся ровно четырнадцать минут.

Новенькое лезвие Gillette сбривает дневную щетину за две с половиной минуты.

При нормальном напоре воды я моюсь в ванной ровно двенадцать минут. Когда горячую воду отключают, есть запасной вариант: разогрев воды (двадцать минут), подготовка ванной (четыре минуты), быстрая мойка при помощи ковшика (десять минут).

Интернет внес в мою жизнь стабильность. Заказ еды (доставка — час, и ни минутой позже), заказ товаров с доставкой на дом. Любую вещь можно заказать, обговорив точные и нерушимые сроки. Когда же курьер запаздывает, я начинаю ненужно стареть. Именно такое словосочетание. Оно мне очень не нравится. Потому что я предпочитаю стареть с осознанием, что минуты потрачены не зря.

∗ ∗ ∗

Когда я в последний раз был у врача, он сказал:

— Жень, надо встречаться чаще.

— Для каких целей?

— Общаться, — сказал он, — делиться мнениями, мыслями. Попробуй хотя бы раз в жизни потратить время просто так. Давай обсуждать фильмы, музыку, будешь рассказывать мне о том, как провел день. Сходим в какое-нибудь кафе, а? Посидим?

— В рамках обследования? Не думаю, что это разумный подход. Послушайте… — я даже не помнил, как его зовут, — это была мамина затея, а не моя. Какое-нибудь кафе, говорите? У меня и так уходит пятьдесят минут жизни раз в две недели просто потому, что это кому-то хочется.

— К этому я и веду. Не пробовал перестать считать время?

— Перестать? — эта мысль мне очень не понравилась. Как будто кто-то планировал отобрать мои деньги. — Я уже когда-то не считал время. Что в итоге? Провел много лет просто так, без всякой пользы. Ладно, часть времени ушла на обучение, на то, чтобы освоиться, на всевозможные необходимые вещи… но, если сложить все те минуты, которые были потрачены просто так — иногда даже против моего желания, — выйдет слишком много для короткой человеческой жизни, да?

— Женя, не воспринимай это так серьезно. Всего лишь кафе. Легкий диалог за обедом, как тебе?

Врач никогда мне не нравился. Чистюля с короткими пухлыми пальцами. Человек, который отобрал у меня уйму времени. Тут таймеры не помогали. По-честному, я до сих пор не знаю, зачем к нему ходил. Какие-то детские комплексы и желание сделать приятное маме. После того, как отца, вмерзшего в плитку у автобусной остановки, увезли в морг, а какие-то люди выгнали нас из квартиры, размахивая документами и угрожая милицией, пожалуй, я стал по-другому относиться к матери. Можно назвать это детской любовью и уважением. Как только она умерла, уважение улетучилось. Очень, между прочим, быстро.

— Знаете, вы слишком нудный, — сказал я врачу. — Не вижу смысла снова сюда приходить. Мамы больше нет, я вам ничего не должен. Зато вы мне должны кучу времени. Считайте, что вы у меня в долгу и расплатитесь только тогда, когда перестанете мне названивать. Идет?

Я поднялся, подхватил портфель и заторопился к выходу. Врач не стал догонять. Он пытался звонить — три или четыре раза. Потом дважды приходил. Затем я перестал открывать. А через месяц позвонил сам.

∗ ∗ ∗

— Здравствуйте, — сказал я шепотом. Мне казалось, что кафельные стены в ванной комнате многократно отражают мой шепот. — Помните меня? Женя… да. Вы сможете ко мне приехать? Очень надо. Да. Понимаю, что это проблема, но я не смогу приехать к вам. У меня сейчас купание. Ровно двенадцать минут. Потом я выйду на кухню и буду варить кофе. Мне надо стоять перед плитой и помешивать кофе в турке, чтобы он не убежал. Это занимает еще семь с половиной минут. И наконец, мне надо будет вернуться в гостиную… что? Я не выхожу из дома. Это слишком затратное для жизни мероприятие. Даже сейчас я очень не хотел вам звонить. Теперь у меня будет меньше времени для того, чтобы нормально искупаться. Просто у меня нет выбора. Поймите же наконец! Мне кажется, что в моей квартире живет кто-то еще!

Он приехал через сорок минут, хотя я поставил таймер на полчаса. С людьми всегда так. Не берегут время… Пришлось делать две чашки кофе.

— Проходите, — сказал я и провел врача в гостиную.

Он сел в кресло, рядом с журнальным столиком, а я устроился на диване, положив на колени свой любимый таймер — тот самый, старый, механический, который хранил еще со школы. Он всегда меня успокаивал равномерным тиканьем. Я знал, сколько времени в нем осталось, даже не глядя на белую треугольную стрелку, медленно передвигавшуюся по делениям.

Сорок минут. И пять в бонус. Если ничего не случится.

Врач огляделся и неожиданно спросил:

— Ты замечаешь все это… тиканье?

— Двадцать один таймер, — кивнул я. — Время надо экономить и за ним надо следить. Иначе как я пойму, что ужин уже готов, что пора включать телевизор или садиться за чтение? Странный вы…

— Я иногда позволяю себе выходить за рамки, — развел руками врач. — Зачем ты мне позвонил? Что-то случилось?

— Вы часто выходите за рамки, — слабо улыбнулся я, — как и любой другой человек, которому не жалко времени. А произошло вот что. Я думаю, в моей квартире живет кто-то еще.

— Ты его видел?

— Он умеет скрываться, — покачал я головой. — Думаю, все дело в моем расписании. Он знает, чем я буду заниматься с утра и до вечера, поэтому очень ловко научился не попадаться мне на глаза.

— Ты сейчас серьезно, да? — сомкнув пальцы в замок, внимательно посмотрел на меня врач.

— Совершенно, — произнес я как можно тише. — Мое расписание. Я закончил составлять его чуть больше месяца назад, чтобы сэкономить время. Учтены все нюансы. Вы знаете, что плов с говядиной варится восемьдесят минут? Или, например, что если сначала завтракать, а потом чистить зубы, то экономится почти семь минут чистого времени? Человек как бы просыпается… А еще теплая вода надолго избавляет от жажды, и можно сэкономить три минуты из часа, если не ходить на кухню и не пить больше…

— К чему вы клоните?

— Верно. Извините. Вот. — Я достал из заднего кармана брюк лист бумаги, развернул, положил на столик перед врачом. — Мое полное расписание. С первого звонка будильника и до того момента, как сработает последний таймер. Я его называю «сонный таймер», потому что после него ложусь и засыпаю.

— Так сразу и засыпаешь?

— Долго ворочаться и о чем-то думать не в моих приоритетах. Время для сна должно тратиться рационально.

— И почему у тебя до сих пор нет таймера для сна?..

Хорошая идея, мне понравилось.

Врач прочитал расписание, кивнул головой:

— И ты живешь так уже месяц?

— Тридцать семь дней, если точнее, — ответил я. — Идеальная экономия времени. Выигрываю у жизни… дайте-ка… каждый день почти двадцать минут. Если умножить на двенадцать месяцев, то выходит… ммм…

— Кажется, ты хотел сказать о чем-то другом.

— Верно. Смотрите, — я взял расписание, провел пальцем по таблице. — Мне кажется, тот, кто живет в моей квартире, тайком прочитал или даже переписал мое расписание и пользуется им, чтобы находиться в других комнатах. Есть слабые точки, которые я не учел. Например, вот, двенадцать минут ванны. Или когда я смотрю в окно шесть минут. Или когда читаю книгу вон в том кресле. Понимаете, неизвестный точно знает, где я буду находиться в то или иное время и перемещается в другое место квартиры.

Врач смотрел то на меня, то на лист, с сомнением кивая головой. Потом спросил:

— Жень, ты уверен? Ты видел какие-то, я не знаю, доказательства?

— Сколько угодно. Но сначала вы могли бы сделать мне одолжение? Осмотрите комнаты. Пожалуйста.

Не сказать, чтобы я боялся. Просто было сильно не по себе от осознания, что кто-то еще живет в квартире и прячется от меня. Поэтому пришлось сказать «пожалуйста». Трата моего времени иногда обходится очень дорого.

Врач осмотрел все комнаты, заглянул на балкон и в ванную с туалетом. Никого не обнаружил. Естественно. Я и не рассчитывал. Незнакомец наверняка успел скрыться. Мы снова оказались в гостиной.

— Зачем ему это надо? — спросил он.

— А разве люди задумываются, когда что-то делают? — удивился я. — Но это не фантазия, точно вам говорю. Слушайте.

Сначала я стал замечать, что в квартире открываются окна и форточки. Вообще, я не идиот и прекрасно помню, где и что открывал. Морозный весенний воздух проникал в квартиру, когда я купался — незнакомец хотел освежиться или просто намекал, что он здесь, в квартире? Я закрывал окна, а они открывались вновь, стоило выйти в другую комнату.

Потом я потерял зубную щетку. Вернее, она исчезла из зеленого пластикового стаканчика. Не мог я ее потерять, потому что опять же знаю, что и куда положил… Я обнаружил ее за стиральной машиной, среди пыли и паутины. Следовало хорошенько швырнуть щетку, чтобы она оказалась в том месте.

И так далее по пунктам — кто-то нагревал чайник до моего пробуждения. Вскрывал нетронутую до этого упаковку сыра. Пользовался посудой. Забывал закрывать шкаф для одежды. Время от времени я слышал, как кто-то проходит по коридору — и я вскакивал, тратил лишние минуты, выбегал из гостиной, но, естественно, никого не видел. Незнакомец прекрасно понимал, что дальше порога я не пойду, иначе мне будет безумно обидно за растраченное время. Он включал телевизор, когда я готовил завтрак. Вытряхивал ложки и вилки с полки на стол, когда я находился в спальной комнате. Открывал входную дверь, стоило мне пройти по коридору и зайти в гостиную…

— Он молодец, — говорил я врачу, — знает мою слабость к времени. Я не выйду из ванной до того, как сработает таймер. Это нерационально, понимаете? К тому же… привык. Я не смогу сделать меньше трех тостов с маслом на завтрак, чтобы впустую потратить две с половиной минуты на осмотр комнаты. В этом случае мне надо будет идти по коридору и возвращаться обратно, а это займет слишком много времени. Господи, да я почувствую, как седеют мои волосы!

Врач молчал и поглядывал на меня то ли с жалостью, то ли с сочувствием. В какой-то момент я понял, что зря вообще позвал его. Чем он может помочь?

— Ты знаешь, кто это может быть? — спросил врач.

Я покачал головой:

— Понятия не имею.

— А как он мог проникнуть в квартиру?

— Да мало ли способов?

— И все же я не понимаю, зачем ему это все нужно? Ну, бросать твою зубную щетку, хлопать входной дверью?

Я пожал плечами:

— Вы считаете, что это мое воображение? Что я псих, да?

— Нет, ты не псих, совершенно точно. Просто… имеются, понимаешь, некоторые отклонения от нормы. Эти твои таймеры…

— Я понимаю. Вы считаете, что экономия времени и есть отклонение. Это несущественный фактор, на который можно не обращать внимания. Да? Вы думаете, что я должен жить, как все, наплевав на свою жизнь! Я должен растратить минуты на то, чтобы почесать живот и посмотреть неинтересные передачи, собрать крупицы сахара со стола подушечкой пальца и любоваться красивым закатом! То есть совершить все те непонятные и нелогичные поступки, которые в итоге лишают нас жизни!

Я вскочил. Мне все стало ясно. Очередная ошибка — позвонить кому-то в надежде, что он поймет и поможет! Идиотское слово — «надежда». В нем столько бесполезного, столько пустого.

— Уходите. Разберусь сам!

— Ты уверен? Не думаю, что в твоем состоянии…

— Мое состояние? О, с ним все будет хорошо. Не тратьте мое время. Пожалуйста.

Врач поднялся, не сводя с меня взгляда, сделал шаг и взял меня за руку:

— Жень. Позволь помочь тебе!

— Не надо мне помогать! — огрызнулся я.

— Твоя мать… мы с ней были хорошими друзьями много лет. Я обещал.

— Вы обещали ей. Но не мне. Чувствуете разницу?

— Я…

— Хватит! — не дал я ему договорить. — Хватит! Не надо больше! Не надо! Не на…

∗ ∗ ∗

Врач стал наведываться чаще. Приблизительно три раза в неделю.

Например, я смотрю в окно шесть минут. Это не прихоть, а необходимость. Я собираю мысли в кулак. И еще смотрю, какая на улице погода. В конце концов, я же не псих, чтобы вообще не смотреть в окно.

Врач подходит, стоит рядом и спрашивает:

— Как дела?

— Все нормально, — отвечаю, — кажется, я начал уживаться с моими незнакомцами.

— Их несколько?

— Двое. Один все время делает гадости. Второй старается не шуметь.

— Ты их так и не вычислил?

— Я не могу. Это занимает много времени. Я не умею… Иногда я стою и варю кофе. Таймер тикает. Я вожу ложкой в турке, стараясь не касаться краев, и чувствую, как один из незнакомцев стоит сзади, всего в метре от меня. Я чувствую, как он меня разглядывает, ощущаю его ровное дыхание. Он знает, что может двигаться безбоязненно, потому что я никогда не развернусь. Мне надо успеть сделать ложкой тридцать два оборота, иначе минута будет потрачена зря… И знаете, в этот момент я очень сильно боюсь. Потому что незнакомец может совершить со мной все, что угодно.

— А если попробовать? — спрашивает врач. — Если взять и обернуться? Ты упустишь пару минут жизни, но выиграешь многие-многие годы.

— Я размышлял об этом. Но… пока не могу. Я слишком долго составлял расписание. Это моя жизнь — не ваша. Вы же не сможете жить с постоянной зубной болью? Так и я. Если обернусь — эта боль не уйдет никогда.

— Получается, что ты всю оставшуюся жизнь будешь бояться?

Я хочу ответить, но в этот момент срабатывает таймер. Пора отходить от окна. Врач замолкает, соглашается и не мешает. Потом он просто уходит. Как обычно.

∗ ∗ ∗

Мама умерла по моей вине.

Почему-то я вспомнил об этом, когда варил кофе.

Когда ощутил, что за спиной вновь кто-то стоит.

У мамы случился сердечный приступ на кухне. Она как раз готовила ужин и с кем-то разговаривала по телефону. Как это обычно бывает — прижав телефон плечом к уху, в одной руке держала нож, а во второй яйцо, которое собиралась разбить в сковородку. Я слышал из комнаты обрывки фраз — о тяжелой жизни, о проклятой работе, о том, что с «этим малолетним психом» надо что-то делать. Последний год жизни она меня именно так и называла — «малолетний псих». Хотя мне было уже двадцать четыре.

Потом мама замолчала — и в следующую секунду раздался грохот и звон. Что-то шумно упало на пол.

Я сидел в комнате и читал книгу. Таймер работал рядом. Я читал ровно двадцать пять минут и мог позволить себе закрыть книгу только тогда, когда белая стрелка таймера укажет на цифру «ноль». Тогда же таймер издавал громкий и отчетливый звук. Так вот, звука не было, а я отвлекся от чтения, потому что мама упала на кухне. Я поднял голову над книгой и разозлился. Мне надо было читать, а не отвлекаться. Из кухни доносились хрипы и стоны. Что-то упало вновь. Прошла минута — и все стихло. Я вернулся к чтению. Информация поступала в мозг, все в порядке.

Когда таймер издал положенный звук, я отложил книгу, поднялся и вышел из комнаты. Мама лежала на полу, среди разбитых яиц и посуды. Видимо, она пыталась подняться или дотянуться до телефона, который отлетел в угол кухни, к холодильнику. Из-под ее головы растекалось разбитое яйцо, белела раздавленная скорлупа, и было похоже, что в мамины глаза тоже вставили эту самую скорлупу.

Я остановился на пороге, сожалея, что придется потратить действительно много минут на то, чтобы вернуть жизнь в нормальное русло. Ведь надо позвонить в «Скорую помощь». Изобразить сочувствие. Заняться какими-то бумагами. Нет таких таймеров, которые бы отсчитывали бесконечное множество убитого только что времени… Я сделал все, что было необходимо, и каждую минуту сожалел о том, что произошло. Потому что мама поступила отвратительно, так внезапно умерев. Надо было бы придумать таймер, который отсчитывает всю нашу жизнь. Чтобы каждый из нас видел, когда ему придется умереть, и готовился к смерти неторопливо, грамотно используя время. И чтобы встретил смерть тихо, не мешая окружающим, не заставляя их тоже тратить драгоценное время на ненужные церемонии. О, это было бы просто замечательно.

∗ ∗ ∗

А ведь и отец умер по моей вине.

Я доварил кофе — таймер прозвонил и тяжелый взгляд в спину исчез. Обернулся и, конечно же, никого не увидел. Незнакомец умел передвигаться быстро, когда хотел.

Минута, чтобы наполнить чашку кофе, добавить сахара. Еще полминуты, чтобы перенести ее в гостиную, поставить на журнальный столик и сесть перед телевизором. Полминуты — включить телевизор и выбрать канал.

Я поставил таймер на просмотр любимой передачи плюс рекламное время. Рекламные блоки длятся в среднем две минуты и семь секунд.

Рядом со мной на диван сел врач.

— И отца тоже ты? — удивленно спросил он.

— Отец сломал два таймера. Убил два часа моей жизни, — пожаловался я, — и это не считая тех минут, которые улетели во время его пьянства. Он всегда слишком много пил. Напивался так, что не помнил, где находился. Иногда давал матери пощечины за пересоленный борщ или за то, что нашел на вареном курином мясе кожицу. Еще отец считал, что может зайти ко мне в комнату и начать читать лекции. «Слышь, ты, — говорил он, облокотившись о дверной косяк, — умный слишком, да? Обложил себя этими дурацкими побрякушками и считаешь, что отлично живешь? Думаешь, мне нужен сын-идиот?»

— Так прямо и говорил?

— Он не стеснялся в выражениях. Я старался не обращать на него внимания, но отца это сильно выводило из себя. Он думал, что учит меня жизни. Обычно это заканчивалось тем, что отец швырял в меня кружкой или банкой из-под пива. Мать потом долго убиралась.

— И он бил тебя?

— Нет, никогда. Видимо, не мог переступить черту. Или считал слишком недостойным. Не знаю. Но однажды он решил, что научит меня жизни, если вмешается в нее по-крупному. То есть сломал два таймера. Один был заведен на двадцать три минуты — ровно столько я читал в тот вечер. Второй тикал на подоконнике, чтобы подать мне сигнал, когда наступит время посмотреть в окно перед выходом на прогулку. Отец сначала вошел в комнату и в ярости потребовал, чтобы я немедленно вышвырнул все эти тикающие штуковины из квартиры. Они его, видать, сильно раздражали. Я не отрывался от книги. Информация в голове была важнее пьяных воплей отца. Так вот, он разозлился еще больше, подбежал, схватил книжный таймер и со всей силы швырнул его об стену. Потом, не останавливаясь, подбежал к окну, схватил второй, бросил его на пол и несколько раз ударил по нему ногой. Таймер, конечно, развалился. А я почувствовал, как минуты жизни сочатся, словно кровь, сквозь мою кожу.

— И ты его возненавидел? — спросил врач, беря мою кружку с кофе.

— Вряд ли я умею ненавидеть. Просто я понял, что отец и дальше будет вмешиваться в мою размеренную жизнь. Люди почему-то думают, что они вправе распоряжаться чужими минутами. Помните учителей? Когда отец выскочил из комнаты, я решил, что рациональнее всего убрать его из моей жизни.

— И что же ты сделал?

— Я не убивал его. В прямом смысле. Я решил, что лучше всего будет, если он убьет себя сам. Например, сопьется. Я прекрасно знал распорядок дня моего отца. Люди — удивительные создания. Каждый из них придерживается своего внутреннего графика, забитого мелкими ненужными ответвлениями, на которые тратится уйма времени. Но четкий и ровный график есть у всех, пусть даже неосознанный. Так вот, я знал, когда отец начинает пить. Знал, что он пьет, по каким поводам и как часто. И решил стать еще одним его ответвлением. Я поставил таймер.

— На что?

— На паузы, в которые он не пьет. Например, отец брал бутылку пива с собой на кухню, когда читал газету. Потом он делал паузу и брался за вторую бутылку только тогда, когда переходил из кухни в гостиную и включал телевизор. Это пауза примерно в пятнадцать минут. За это время отец быстро выпивал первую бутылку и больше не пил, потому что не вставал из-за стола и прочитывал газету от корки до корки. И вот в этой паузе появлялся я и предлагал отцу еще пива. Ненароком. Как бы невзначай.

— Ты готов был потратить свои минуты на это занятие?

— Я умею считать. Это были заработанные мною бонусы. С их помощью я выиграл гораздо больше времени. А вот отец так и не понял, куда пропали его паузы. Он стал пить чаще. У него пропало время, свободное от алкоголя. Я знал, что рано или поздно алкоголизм его убьет. Оставалось только придерживаться таймеров и сокращать паузы до минимума. Через неделю паузы практически исчезли. Отец пил постоянно, бутылку за бутылкой, и только радовался, что сын подносит ему свежее и холодное пиво, едва он делает последний глоток. И вот однажды мои таймеры перестали работать, потому что паузы исчезли совсем. Я сказал отцу, что пиво закончилось и ему лучше всего сходить и купить самому. Отец был в стельку пьян, он отмахивался от матери и упрямо твердил, что одна его нога там, а другая, стало быть, здесь. Он накинул на себя что-то совсем легкое и отправился в тридцатиградусный мороз за очередной бутылкой пива. Как я уже говорил раньше, я не видел его тела, вмерзшего в тротуарную плитку. Должно быть, ужасное зрелище.

Врач отпил из моей кружки.

— То есть ты убил двоих человек, — уточнил он.

— Возможно, я просто грамотно распорядился собственной жизнью, — парировал я. — Люди часто убивают паразитов, угрожающих их здоровью. Люди, которые тратят мое время, угрожают мне.

— Но ведь были еще люди, которые выгнали вас из квартиры.

— Да, о них я не знал. Никто не знал.

— И ты бы убрал и их из жизни? Ведь пришлось потратить время на переезд, на обустройство.

— Убрал бы, — не задумываясь, ответил я. — Но было поздно, а потерянное время не возвратить.

— Ты совсем сошел с ума.

— Мне кажется, нет ничего плохого в том, что я избавился от родителей, — пожал я плечами. — В роли мертвых они тратят намного меньше моего времени. Они не останавливают мои таймеры, не отвлекают разговорами, не заставляют меня смотреть телевизор больше положенного. Они, в конце концов, просто стараются не попадаться на глаза.

— Так ты догадался, — вздохнул врач.

— Еще бы. Ведь на самом деле я убил не двоих, а троих человек. Верно?

На подлокотнике дивана звякнул таймер. Положенные девять минут беседы с врачом подошли к концу. Я подумал, что разговоры с ним помогут мне сэкономить больше времени по ночам — в те моменты, когда я не могу заснуть (особенно часто это происходит в последнее время) и долго ворочаюсь. Кажется, это называется проснувшейся совестью.

Надо бы избавиться от нее.

Врач пропал.

Кружка осталась стоять на столе, и только дрожащая рябь бегала по черноте густого свежего кофе.

∗ ∗ ∗

… Когда я стою перед окном, разглядывая снующих по тротуарам пешеходов, кто-то сзади смотрит на меня. Отец или мать. Я чувствую их взгляд — укоризненный, что ли, или сочувствующий. Каждый из них знает, что я не обернусь, пока не сработает таймер. Что бы я там увидел? Призрака? Женщину с глазами цвета яичной скорлупы? Или мужчину, чьи руки почернели от мороза? Может быть, там будет стоять врач со следами пальцев на тонкой шее — хотя, возможно, после некоторых потраченных на него минут врач будет выглядеть еще хуже. Ведь я выбросил его по частям в пакетах в разные мусорные баки.

Когда мы беседуем с ним, врач выглядит нормально. По-человечески.

Но я ни разу не видел мать или отца. И я боюсь поворачиваться. Очень хочу верить, что они исчезают со звонком таймера и, когда я отхожу от окна, они чудесным образом возникают за моей спиной и никогда не возникнут перед глазами.

Может быть, они ждут? Может, догадываются, что я не смогу переступить порог квартиры и выскочить на улицу? Может, растягивают удовольствие, зная, что выигранное мной время теперь работает против меня?

Или, что вероятнее всего, они будут существовать столько, сколько буду жить я. И им выгодно, чтобы я и дальше экономил минуты, выгодно, чтобы мои таймеры работали, как положено, и я бы всегда придерживался инструкции. А платят они молчанием. И тяжелым взглядом, который заставляет меня не спать по ночам. Когда-нибудь я переставлю таймер на несколько минут. На ту самую бонусную пятиминутку. Тогда я смогу развернуться раньше времени.

И что я там увижу, интересно?..

Кое-кто из заядлых игроков в Morrowind еще помнит шумиху, вызванную несколько лет назад одним странным модом. Файл с ним назывался jvk1166z.esp и ни разу не публиковался ни в одном из крупных сообществ игроков, изредка всплывая на мелких форумах и в ролевых группах. Я слышал, что некоторые получили его в почтовой рассылке для «избранных», но, кажется, длилась она всего несколько дней.

Шумиха была вызвана тем, что этот мод считался вирусом или, по крайней мере, походил на один из них. Если вы попытаетесь запустить с ним игру, то в течение часа будете наблюдать лишь экран загрузки, после чего приложение закроется и выбросит вас на рабочий стол, а игровой клиент и все файлы с сохранениями окажутся повреждены. Абсолютно никто не знал, что пытался сделать этот мод, поскольку открыть его в Construction Set было невозможно. Игроки предупредили друг друга, что это вирус, и всё стихло.
Около года спустя на форуме, который я почитывал, он объявился снова. Автор поста рассказал, что получил личное сообщение с модом от аккаунта Lurker, который был удалён сразу же после отправки. Также автор сообщил, что отправитель посоветовал ему запускать мод через DOSbox. По необъяснимой причине, он работал... частично. Игра заметно тормозила, а вы не могли попасть в настройки, меню загрузки или консоль — никуда, кроме самого игрового процесса. Впрочем, быстрые загрузка и сохранение работали через горячие клавиши, но файл с сохранением оставался где-то внутри клиента, из-за чего и не мог быть извлечен. Некоторые предположили, что в моде используются графические пакеты самых старых версией, без которых запустить игру вне DOSbox было невозможно. На первый взгляд, абсолютно никаких различий в графике не было.

Дальше — немного личного опыта. Вы запускаете новую игру в JVK (так на форуме решили называть этот мод), проходите обычную процедуру регистрации в офисе и попадаете на свободу. Первое, что вы видите — то самое сообщение со словами «Со смертью этого персонажа нить вашей судьбы обрывается». Причина довольно быстро становится очевидной. Все НПС, принимающие участие в основном квесте, мертвы. Единственным исключением стал Ягрум Багарн, последний из Двемеров. Их трупы никогда не пропадают, и в любой момент игры вы можете проверить их присутствие на своих местах. Таким образом, вы начинаете в мире, где начала нет.

Второе, что вы заметите — постепенная потеря здоровья. Совсем на чуть-чуть, но не так уж редко. Кажется, что очки здоровья начинают убывать быстрее, если вы стоите на месте. Если вы позволите этому убить вас, то обнаружите причину: существо, которое мы окрестили Ассасином из-за его доспеха, весьма похожего на броню Темного Братства из Трибунала, хотя ни одно дополнение и не работает в JVK. Оно полностью черное, абсолютно без текстур и выглядит, как дыра в пространстве. То, как оно передвигается... впервые я увидел ЭТО рядом со своим мертвым телом. Оно ползёт абсолютно бесчеловечно, растопырив руки и ноги, как гигантский паук. Обычно вы будете видеть его после своей смерти до того момента, как появится окно загрузки. Но иногда его фигуру можно мельком заметить за углом, ползущей по стене или даже потолку. Именно из-за него ночью играть становится гораздо сложнее.

Кроме этого, есть только одно заметное отличие игры ночью — в случайные промежутки времени все НПС выходят наружу на несколько минут. Единственное, что можно услышать от них в это время — «Посмотри на небо». Затем все они возвращаются к своим обычным занятиям.

Немногим позже один игрок на форуме обнаружил нового персонажа по имени Тиерас, мужчину-данмера в храме у Призрачных Врат. Две вещи отличают его от остальных: полностью уникальный предмет одежды, роба, на ткани которой мерцают звезды, из-за чего она похожа на вырванный кусок ночного неба. Второе отличие — все его фразы сопровождались голосом, кроме обычного текста в окошке диалога. Вы можете не обратить на это внимание, так как его голос очень похож на обычный мужской голос данмера. Кое-кто заметил, что голос совсем немного отличается, как будто это очень качественная имитация.

Не буду вдаваться в подробности, но по квестовой линии он отправляет вас в подземелье с простым названием «Цитадель». Не менее простыми были и сами задания — «откройте секреты древних». Вход в подземелье находится на мелком острове далеко к западу от самого Морровинда. В конце концов, я обнаружил, что использование Свитка Полета Икариана с крайней западной точки основной земли и прыжок ровно на запад приведут вас почти к точному местоположению островка. Хотя подземелье и называется Цитаделью, коридоры ведут глубоко под землю. Оно превосходит все остальные подобные места по размеру и сложности. Из пещер природного происхождения сначала вы попадете в зону, похожую на древнюю гробницу, затем — в руины даэдр и двемеров. Мне удалось добраться до двемерских руин, прежде чем я вышел. Создания здесь очень сильны и опасны даже для персонажа 20 уровня, консоль недоступна, а единственные ваши инструменты — быстрое сохранение и загрузка. Здесь очень легко погибнуть, оказавшись в невозможной для выживания ситуации. После смерти у меня уже не было сил начинать всё сначала.

Те немногие, кому удалось спуститься ниже, рассказывали, что после двемерских руин вы попадаете на уровень, подобный предыдущему, но более темный. Вместе обычной бронзы все поверхности и существа приобретают черный цвет. Звуки механизмов тут гораздо громче. Также нечто вроде пара или тумана ограничивает ваше зрение на расстояние около 10 футов(3 метров). Если у вас получится выжить, то вы попадете в место, которое назвали Комнатой Портретов.

Подобно огню в факелах или других эффектам из ранних 3D-игр, эта комната содержит рамки, которые всегда повернуты к вам, с какой стороны вы бы не смотрели. Изображения внутри рамок выбираются случайным образом из папки «Мои рисунки». На форуме выложили несколько забавных скриншотов Комнаты Портретов с самыми разными картинками в рамках (разумеется, чаще всего там было порно).

В конце коридора вы увидите запертую дверь. Когда все попытки открыть её провалятся и вы, признав поражение, вернетесь к Тиерасу, всё, что он скажет своим сиплым голосом — «Посмотри на небо». Более того, теперь никто в игре не скажет вам НИЧЕГО. Вы будете видеть лишь полностью пустое окошно диалога, в котором нету даже обычных приветствий. Единственное исключение — ночное время, когда НПС выходят наружу. «Посмотри на небо». И только тогда один из игроков (мой друг с форума) заметил, что над ним уже не обычное ночное небо Тамриэля. Оно заменилось изображением реального ночного неба. И меняется.

Всё, о чем я расскажу дальше, основано на словах только одного человека. В конце концов, он ушел с нашего форума, но я старался держать контакт с ним как можно дольше. По его словам, над персонажем начинает отображаться земное небо по состоянию на февраль 2005 года. Если вы погибнете, загрузитесь или вернетесь в Цитадель — цикл начнется снова. В течение дня небо выглядит абсолютно обычным, но ночью движение продолжается. За одну ночь оно изменяется примерно на два месяца.

Этот игрок предположил, что дверь откроется одновременно с каким-нибудь звездным событием. Очевидно, что для ожидания необходимо держать игру запущенной, а благодаря нашему старому другу Ассасину её нельзя оставлять без внимания. Мой друг решил провести целый день только для того, чтобы узнать, что именно произойдет. Это случилось примерно через год после начала движения неба. Вот сообщение, что он написал в конце своего эксперимента:

«Я загрузился в Сейда Нин, где все началось. Было не слишком сложно, мне просто пришлось постоянно перемещаться и залечивать раны, чтобы не погибнуть. Нужно было проверить, что же там! И ровно через 24 часа Ассасин сделал кое-что новое. ОН ГРОМКО ЗАКРИЧАЛ!!!! Я читал, когда этот сумасшедший крик чуть не заставил меня нагадить в штаны. Это было круче, чем в фильме ужасов! Я увидел, как он присел прямо передо мной. Как только я сделал движение, он убежал. Я поспешил в Комнату Портретов и увидел, что дверь все еще закрыта. БЛЯТЬ, БЛЯТЬ, БЛЯТЬ!»

Позже мой знакомый решил, что ждать придется три дня — три года, ведь личное сообщение с советом попробовать DOSbox пришло в феврале 2008 года.

«После первого крика Ассасин прекращает атаковать вас из ниоткуда, отнимая крохи здоровья. Теперь он кричит, и если вы не станете двигаться в течение нескольких секунд, то он атакует вас. Думаю, что создатель мода пытался таким образом помочь. Ночью я одел наушники и дремал... как только он будил меня криком, я сдвигал мышь и продолжал жить!»

Вот сообщение, которое он отправил со своего ноутбука через два дня. Когда всё уже закончилось...

«БЛЯТЬ БЛЯТЬ БЛЯТЬ БЛЯТЬ БЛЯТЬ! ПИЗДЕЕЕЕЕЕЕЕЦ! Это ЕБАНЫЙ пиздец! Итак, в течение трёх дней я ждал, пока Ассасин не начал кричать даже после того, как я только что переместился. Я огляделся и увидел, что все персонажи стоят снаружи и говорят „Посмотри на небо“. Не вижу ничего особенного, пока в игре не становится темно... ДЕЙСТВИТЕЛЬНО темно. Я увеличил яркость монитора до максимума, и всё равно не мог почти ничего разглядеть. Единственное, что было видно — мелкие фигуры, которые бегают на расстоянии от меня. Если я пытаюсь подойти к ним, то они отбегают. С выключенным светом и темным экраном монитора было очень жутко, но я не хотел пропустить ничего. но НИЧЕГО, блять, не менялось. В конце концов, я вернулся в Цитадель... вокруг всё еще темно, и я плыву, наблюдая. как эти парни плывут вокруг меня. Внутри Цитадели свет вернулся, и я заволновался. Ну и разумеется, ЕБАНАЯ Дверь Портретов ВСЕ ЕЩЕ ЗАКРЫТА. Я вышел наружу, и ВСЁ НАЧАЛОСЬ СНАЧАЛА. Хватит. Я заебался и иду спать. Конец.»
Затем произошли еще две вещи. Во-первых, некоторые игроки, добравшиеся до Комнаты Портретов, утверждали, что Ассасин начал появляться в обычном Морровинде (Поясню, что установленный в другую папку второй Морровинд позволит иметь обе версии на одном компьютере). Конечно, вероятнее всего, что на парней повлияло их собственное сверхактивное воображение, но один из них уж слишком подробно рассказывал о черной фигуре, которую видел прямо перед собой. Второй говорил, что не уверен, Ассасин ли это, потому что видел черную фигуру всегда на далеком расстоянии и в течение пары секунд, после чего она пропадала.

Тем временем, мой друг начал получать множество сообщений с угрозами, так как перестал рассказывать про JVK. Это заставило его покинуть форум и не появляться в течение некоторого времени, но через несколько недель я всё-таки написал ему на электронную почту. Вот часть его ответа:

«Я знаю, что ошибся, но вместе с каникулами у меня появилось некоторое количество свободного времени, и я заново попытался завершить JVK. Был почти 2011 год... и, кажется, я начинаю бредить от недосыпа. Но вокруг кое-что происходит! Снаружи всё еще темно и не становится светлее. Темнота все такая же гнетущая. Все жители Сейди Нина несколько месяцев назад укрылись в небольшой пещере неподалеку. Они убили всех бандитов внутри и просто стоят на одном месте. Теперь они не говорят абсолютно ничего, они даже не реагируют, если пытаться кликнуть на них. Я сохранился и убил одного — он не оказывал никакого сопротивления и стоял, пока не умер.

И теперь так вовсюду. Если пытаться исследовать мир, то видно, что все города опустели, а их жители спустились в ближайшие пещеры и гробницы. Те, кто жил в Вивеке, теперь стоят в канализациях. Сейчас я отправлюсь к Призрачным Вратам... хочу увидеть Тиераса. Я напишу тебе, когда получу его ответ!»

Я ответил ему и попросил рассказать продолжение, затем еще раз — в течение суток он не отвечал. Но затем, после моего очередного напоминания, через несколько часов я получил сообщение:

«Извини, совсем забыл. Сейчас уже 2014 год, вокруг царит вечная ночь, и звезды не прекращают движения. Экран полностью черный, но еще можно разглядеть самые яркие звезды. Тиерас ушел... Ушли все, кто был в Призрачных Вратах. Понятия не имею, куда они отправились, потому что ни в одном из ближайших пещер их нет. Но кое-что изменилось... люди все еще молчат, но теперь их глаза начали кровоточить. Из-за темноты вам придется встать вплотную к ним и применить заклинание света, тогда ненадолго вы заметите темные потоки, идущие из их глаз. Думаю, нужно ждать дальше. Я понимаю, что веду себя, как идиот, и что результат может не оправдать всех сил, которые я вложил в игру, но я должен, просто должен узнать, чем всё закончится!»

Следующей ночью я получил от него очередное письмо:

«Некоторые из планет уже не движутся правильно. Это пугает меня... ведь так я могу потерять последнюю возможность следить за течением времени. Кажется, сейчас почти 2015 год. Блять. Ты знаешь, только что я заметил, что ни одного монстра уже не осталось. Снаружи я совсем один, хотя трупы НПС от главного квеста все еще лежат на своих местах. Я специально пошел, чтобы проверить их.

Мне уже не нужны наушники, поэтому я просто снял их. Кажется, что его крики раздаются прямо над моим ухом. Наверно, это из-за того, что я могу заранее предсказать, в какой момент раздастся очередной крик. Теперь он ползает гораздо ближе ко мне. В этом его отличие от тех фигур, который начали появляться тогда, давно. Помнишь? Они всегда вокруг меня, но не везде я могу увидеть их. Должен признать, что мне становится всё страшнее. Иногда, когда я иду в туалет, краем глаза постоянно замечаю какие-то движения. Теперь свет постоянно включен по всей квартире.»

В ответе я написал ему, пошутив, что это все ему приснилось. Спустя два дня на мой ящик упало новое письмо. Это было последнее, что я получил от своего друга. После этого он уже никогда не отвечал:

«Только что мне снился полный пиздец. Я пытался отдохнуть на кровати, когда прямо у моего уха раздался крик Ассасина. Я открыл глаза и увидел его фигуру, нависшую надо мной. Его руки и ноги были еще длиннее, чем обычно, что как никогда делало его похожим на паука. Я попытался оттолкнуть его, но руки увязли в чем-то, похожем на смолу.

Я проснулся, Ассасина рядом, конечно, не было. Но, взглянув на монитор, я увидел, что нахожусь не там, где был раньше. Теперь я в Корпрусариуме, а рядом — Ягрум. Вокруг более-менее светло, и я хорошо вижу его механические конечности, так похожие на паучьи лапы. Я сел за компьютер, и он заговорил со мной. Не в игре, а со мной у монитора. Голосом Тиераса. Он знал обо мне всё. Он рассказал вещи, которые я никогда никому не говорил и начал уже забывать. Он сказал, что почти никому не удалось продвинуться так же далеко, как мне. Он сказал, что совсем скоро дверь откроется. Осталось лишь чуть-чуть подождать, и я (по его словам) стану первым, кто узнает, что скрывается за ней.

Тут я проснулся. Снова. Сидя за компьютером. И в игре я снова совсем не в том месте, где раньше. Теперь я плыл как можно дальше от Цитадели. Я постоянно слышу тихий стук. Он прямо за моим окном, слева от меня. Ноутбук лежит на диване, который справа. Из звуков только тук-тук-тук... как будто кто-то барабанит пальцами по стеклу. Кажется, я всё ещё сплю."

Это конец истории, которую я могу рассказать. Известны несколько других фактов про JVK, но только в этом я уверен. Прочитав последнее письмо друга, я удалил свою копию мода, но сейчас был бы не против найти его снова. Может быть, у кого-нибудь осталась копия того файла? Я хочу увидеть всё сам.

Колёса стучат на стыках, мерно покачиваются вагоны, баюкая пассажиров, а позвякивание ложек в гранёных стаканах тихим музыкальным фоном сопровождает всё происходящее. За окном мелькают пейзажи России, голые деревья, словно поражённые чудовищной болезнью, убогие домишки, угрюмо глядящие на проносящийся по железной дороге поезд. Свет в коридоре приглушён, смолкли разговоры, и большая часть людей уже улеглась спать.

Я отхлёбываю чай из стакана и задумчиво барабаню пальцами по клавиатуре ноутбука: рассказ никак не хочет писаться. Идея вроде бы есть, готовы пара оборотов, просящихся в текст, но первые фразы никак не желают слетать с пальцев. Наваждение какое-то.

Я тянусь к куртке, висящей рядом, чтобы достать пачку сигарет, задумав совершить небольшое преступление в тамбуре, когда слышу тихий шёпот с полки напротив:

— Ты чего не спишь, полуночник?

— Рассказ не пишется, — отвечаю я своему приятелю. — Курить пойдёшь?

Дима отвечает, садясь:

— Отчего бы и нет. Поспать-то ты всё равно не дашь, будешь метаться по купе до утра. Писатель, блин…

Накинув куртки, мы выходим в тамбур. Перестук колёс становится громче, холодный воздух приятно бодрит.

— Приятно ночью курить в тамбуре, — внезапно произносит Дима. — Есть в этом что-то…

— Потустороннее? — подсказываю я.

— Нет. Просто. Просто что-то в этом есть.

Я согласно киваю, выдыхая дым. Димон прав, от ночных перекуров в тамбуре веет каким-то особым духом дороги. Выходишь так — и сразу чувствуешь себя не просто мчащимся непонятно куда студентом, а опытным, матёрым искателем приключений в поисках очередного грааля.

Докурили мы в молчании, каждый думая о своём и любуясь видами зимнего леса. Затушив окурки, направились в купе. Мы были уже совсем близко, когда поезд ощутимо дёрнулся, останавливаясь. Не настолько сильно, чтобы спящие пассажиры послетали с полок, но явно сильнее, чем при торможении на станции. Скрипя тормозами, поезд остановился.

— Охренительно, блин, — пробормочу я. — Чего встали-то, интересно?

— Да мало ли что. Пошли в купе. — бурчит мой приятель и легонько подталкивает меня в спину, подгоняя.

По вагону уже слышится недовольное бормотание проснувшихся пассажиров, а из купе высовываются головы с взъерошенными волосами.

— Вы что, сволочи, наделали, а?! — щерится на нас с Димой какая-то бабка, явно подозревая нас в том, что мы дёрнули стоп-кран.

Я успел только раскрыть рот для ответа, как в коридоре объявилась проводница, оглашая пространство громовым басом:

— Сохраняйте спокойствие! Возникли технические неполадки! Запритесь, пожалуйста, в купе, опустите шторы и выключите все осветительные приборы! Поезд скоро отправляется!

— А шторы-то за каким этим самым опускать? — доносится с другого конца вагона нетрезвый мужской голос.

— Чтобы ты, чудак, спросил! — мгновенно приходит в ярость проводница. — Поезд скоро отправляется, делайте, пожалуйста, как я прошу.

Мужик, похоже, не хочет сдаваться так просто, но окончания перепалки мы уже не слышим: дверь купе отсекает звуки. Некоторое время мы молча сидим в тишине, затем Дима произносит:

— Интересно, что там снаружи происходит?

Я пожимаю плечами:

— Знаешь, у меня дед в подземке работал машинистом. Ну, рассказывал там всякое... Так что... Думаю, если мы выглянем в окошко, увидим мужиков в спецовках, которые с матюками бегают вокруг поезда.

Димка ухмыляется, и мы синхронно пододвигаемся к окну и чуть убираем штору. Снаружи нет ничего необычного, вполне такой российский пейзаж: запорошённый снегом лес, чёрной стеной встающий в нескольких метрах от поезда, да фонарь, горящий где-то в отдалении.

— Мужики в спецовках, судя по всему... — начинает было мой однокурсник, но замолкает.

— Что? — переспрашиваю я.

— На фонарь посмотри. Мне кажется, или он сдвинулся только что?

— Показалось, наверное...

Нет, не показалось. Я тоже вижу, как фонарь, светящий где-то в отдалении, сдвигается немного вправо. совсем чуть-чуть.

— Димон, — прозреваю я. — Это не фонарь вдалеке. Это тут, за ближайшими деревьями кто-то светит.

На некоторое время вновь наступает тишина. Мы напряжённо вглядываемся в источник света, оказавшийся куда ближе к нам, чем мы предполагали изначально.

— О, видел?! — громким шёпотом произношу я, когда огонёк, качнувшись, сдвигается ещё немного.

Дима не отвечает, только тяжело сопит, очевидно, пытаясь понять, что же мы видим. Я же, повинуясь внезапному порыву, достаю из кармана телефон и включаю на нём фонарик, затем прислоняю заднюю стенку смартфона к холодному стеклу и провожу им из стороны в сторону. Через секунду неизвестный источник света повторяет мои движения.

— О! — восклицаю я. — Контакт с внеземной формой жизни установлен!

Мой приятель хмыкает, а я продолжаю играться с неизвестным собеседником: выписываю на стекле круг, крест, вожу смартфоном из стороны в сторону... С той стороны кто-то послушно повторяет все мои движения. Когда моя фантазия иссякает, и я опускаю руку со смартфоном вниз, огонёк в лесу, чуть помедлив, смещается снова. На этот раз — в сторону поезда. Совсем немного. А затем — ещё немного. И, наконец, начинает целеустремлённо двигаться к нам, покачиваясь из стороны в сторону.

— Твой новый друг тебя потерял, — комментирует происходящее Димка.

Я киваю, и мне отчего-то становится неуютно. Кого я приманил своей игрой? Бомжа какого-нибудь? Туриста?

Источник света приближается, и уже становится возможным различить очертания человека. К поезду нетвёрдой походкой шагает мужчина, высоко над головой держащий старую керосиновую лампу. Стеклянный кожух, защищающий огонёк от ветра, причудливо преломляет свет, и становится ясно, отчего мы перепутали его с фонарём — обычно настоящий огонь не даёт такого мертвенно-жёлтого свечения. Мужчина шагает напрямик через сугробы, как обычно говорят в таких случаях — с упорством, достойным лучшего применения.

— Поздравляю. Ты приманил психа, — говорит Димон.

Я тихонько киваю. Не могу не согласиться. Вряд ли психически здоровый человек будет ночью гулять по зимнему лесу в тренировочных штанах и футболке, да ещё и с керосиновой лампой. В его облике, кроме явно неподходящей сезону одежды, есть что-то отталкивающее, кричаще-неправильное. Походка, нелепые движения головы и рук, то, как он держал лампу — всё это говорило о том, что этот человек не в порядке. Совсем не в порядке.

— Слушай, Дим, тебе не кажется... — начинаю я говорить, когда мужчина достигает железнодорожной насыпи, но осекаюсь, едва не вскрикнув: сумасшедший поднимает голову. Его лицо распухло так сильно, что глаза превратились в узкие щёлочки, но при этом он улыбается, демонстрируя два ряда крепких белоснежных зубов. Он падает на четвереньки и скрывается из вида.

Мы с моим приятелем смотрим друг на друга, не зная, как реагировать на происходящее, а мгновение спустя с криком отскакиваем от окна: за толстым стеклом внезапно взмывает керосиновая лампа, высоко, словно знамя, поднятая в руке. Затем открытая ладонь другой руки бьётся в стекло. Мы видим, что ногти на ней отрасли настолько, что напоминают скорее изогнутые когти на птичьей лапе. Обломанные, покрытые чем-то тёмным.

— Задёрни штору! Задёрни штору! — громко шепчу я, спиной вжимаясь в стену купе и потихоньку отползая от окна.

— Смотри... — выдавливает из себя Дима, указывая куда-то рукой.

Я поднимаю взгляд над керосинкой и вижу, как из леса выходят люди. Той же походкой, спотыкаясь, падая, и поднимаясь снова и снова, медленно ковыляют к нашему окну.

— Что это?! Димка, что происходит?!

Однокурсник не успевает мне ответить — в купе врывается проводница и, с шипением подскочив к окну, опускает штору.

— Послал мне бог идиотов! — свистящим шёпотом произносит она в наступившей темноте. — Сказала же, шторы задёрнуть и не светить ничем!

— Да что происходит-то? — практически синхронно произносим мы с приятелем.

— Технические сложности! — бросает тётка и выскакивает из купе. Мы слышим, как она запирает нас снаружи.

— Что-то тут неправильно, — произношу я, и мои слова повисают в тишине.

Некоторое время мы сидим молча, слышатся только редкие шлепки ладоней по стеклу, да шуршание ногтей по металлическому корпусу поезда. Из соседних купе до нас долетает обеспокоенное бормотание, судя по тому, что нам удаётся расслышать, проводница заперла всех. Приближаться к окну больше нет никакого желания.

Я снова пробую завести разговор:

— Ты как считаешь, что случилось?

После паузы Дима отвечает:

— Понятия не имею. Завтра разберёмся, как доедем. Может, из психушки народ свалил. А может, это зомби-флешмоб такой. А может, это упыри, почему бы и нет?

Шутка отнюдь не кажется мне смешной, когда я вспоминаю распухшее лицо спешащего к поезду мужчины, но я не могу сдержать нервный смешок. Затем ещё один. Затем вместе со мной начинает смеяться Дима. Мы хохочем до тех пор, пока тишину зимнего леса не разрезает крик. Полный боли и животного ужаса крик человека, которого лишают жизни.

Бормотание в соседних купе мгновенно смолкает, зато хлопанье и шуршание заметно усиливается — крик словно вдохновил тех, кто пытался проникнуть в поезд снаружи.

— Это что сейчас было? — спрашиваю я, и мой голос дрожит гораздо сильнее, чем не бы того хотелось.

Приятель молчит.

Так, в молчании, проходят минуты. Звуки, доносящиеся снаружи, начинают нервировать всё сильнее. Я несколько раз дёргаю дверь купе, но та вполне предсказуемо не поддаётся.

— Да что же это такое, а?! — раздаётся где-то неподалёку. — Почему нас тут держат?! Почему не едет поезд?! Я требую открыть купе!

По вагону пробегает волна ропота. Похожие крики начинают раздаваться, произнесённые другими голосами.

— Тихо! Не шуметь! Скоро поедем! — перекрывают всех вопли проводницы, но её уже никто не слушает.

— Я сейчас сломаю дверь! — грозно басит кто-то, судя по звуку, примерно через купе от нас.

— Сломаешь — будешь платить! — не сдаётся тётка, но и этот, железный, по её мнению, аргумент не срабатывает.

Слышны глухие удары, затем треск и грохот.

— Где тут старший?! Меня жена ждёт беременная! — беснуется неизвестный мужик, но проводница не отвечает, видимо, заперлась у себя. — Я сейчас к машинисту пойду! Вы мне сейчас все ответите тут! Я вас засужу к такой-то матери, гниды!

Вопли и тяжёлые шаги перемещаются по вагону, очевидно, мужчина идёт по коридору к выходу. Дверь, судя по разочарованному рычанию, оказывается заперта.

— Открой дверь, мразь! — воет муж беременной женщины.

Затем все звуки сливаются в дикую какофонию: снова глухие удары, треск, угрозы и проклятия, звуки борьбы, несколько звонких шлепков, с которыми кулаки опускаются на лицо... Я практически вижу, как проводница, размазывая кровь из разбитого носа по щекам и подбородку, причитая, плетётся открывать дверь вагона. Я даже представлять не хочу, какого размера должен быть человек, способный сломать двери купе без подручных средств. Наверное, я бы тоже не смог такому отказать.

Раздаётся звук открывающейся двери. Затем вопль мужика:

— Ох, мать!

А потом женский визг заглушает все остальные звуки.

В купе начинается паника. Люди беснуются, одни требуют открыть, другие, напротив, не открывать. В стены нашего купе несколько раз бьётся что-то тяжёлое. Мы же с Димой впадаем в ступор — всё происходящее уже настолько далеко ушло от нашего понимания нормы, что мы попросту не знаем, что нам делать. Шум в вагоне всё усиливается, поэтому мы не сразу понимаем, что часть звуков доносится из коридора. Шаги. Шаркающие шаги, в полном молчании. А затем дверь нашего купе дёргают. Не очень сильно, но явно с намерением открыть. И ещё раз.

— Кто там? — подаю я голос.

В ответ раздаются лишь шлепки и шуршанье... Да ещё запах. Из коридора отчётливо начинает пахнуть разлагающейся плотью.

Вопли в вагоне усиливаются. Судя по всему, неизвестные, заполонившие коридор, успели подёргать двери во все купе. Я тихонько сползаю с лавки на пол, упорно отказываясь верить в реальность происходящего. Судя по всему, с Димкой происходит примерно то же самое. Мы оба тяжело, со всхлипами, дышим. Не знаю как мой сокурсник, а я весь вымок от пота.

Со временем вопли стихают. Находящиеся в коридоре люди тихонько переминаются с ноги на ногу, дёргают двери, шлёпают по ним ладонями, но становится понятно, что сил проникнуть к нам у них нет. Уверен, почти все пассажиры в эти мгновения благодарят проводницу за то, что она заперла всех на ключ. Как бы там ни было, мы в безопасности, а значит, сможем дождаться помощи. Помощь, конечно же, будет, как же иначе?

Но сквозь быстро ставшие привычными звуки шлепков и перетаптываний начинают пробиваться новые: по коридору кто-то идёт. Шагает тяжело, приволакивая одну ногу. Останавливается у нашего купе. Долго шарит ключом по двери. А затем глухо произносит, распахнув дверь:

— Поезд дальше не идёт. Просьба освободить вагоны.

В 1983 году группа глубоко религиозных ученых провела радикальный эксперимент в неназываемом учреждении. Ученые выдвинул теорию, что человек, лишенный доступа к чувствам или способов получения стимула, сможет ощутить присутствие Бога. Они полагали, что пять чувств блокируют наше сознание вечности, и без них человек сможет действительно установить мысленный контакт с Богом. Пожилой мужчина, который заявил, что ему «нечего терять», был единственным подопытным-добровольцем. Чтобы очистить его от всех чувств, ученые провели сложную операцию, в ходе которой мозг был отделен от всех нервных окончаний. Хотя подопытный полностью сохранил способность передвигаться, он не мог видеть, слышать, чувствовать, ощущать запах или боль. Лишенный возможности общаться и даже ощущать внешний мир, он остался наедине со своими мыслями.

Ученые отслеживали его состояние, а он описывал о свое душевное состояние нечленораздельными предложениями, которые сам не мог слышать. Спустя 4 дня он сообщил, что слышит шипящие неразборчивые голоса в своей голове. Придя к выводу, что это лишь признак психического расстройства, ученые не уделили внимания озабоченности мужчины.

Еще два дня спустя мужчина прокричал, что с ним говорит его усопшая супруга, и более того, он мог отвечать ей. Ученые были заинтригованы, но окончательно они поверили ему только тогда, когда он начал перечислять имена их умерших родственников. Он проговаривал личную информацию, которую могли знать только их мертвые супруги или родители. На этом этапе большинство ученых отказалось от дальнейших экспериментов.

После недели мысленных разговоров с мертвыми, подопытный начал страдать от них, заявив, что голоса стали невыносимыми. Всякий раз, когда он бодрствовал, в его сознание проникали сотни голосов, которые отказывались оставить его в покое. Он часто бросался на стену, пытаясь вызвать ощущение боли. Он умолял ученых дать ему снотворное, чтобы он мог спастись во сне от голосов в своей голове. Это сработало лишь на три дня, после чего у него начались жестокие ночные кошмары. Подопытный раз за разом повторял, что во сне видит и слышит мертвых людей.

Лишь на следующий день подопытный начал кричать и царапать свои недействующие глаза, надеясь установить хоть какой-то контакт с внешним миром. Теперь он бился в истерике и говорил, что голоса мертвых его оглушают и становятся враждебными, рассказывая ему о преисподней и конце света. В какой-то момент он выкрикивал «нет рая, нет прощения» на протяжении пяти часов подряд. Он постоянно просил об эвтаназии, но ученые были уверены, что скоро он войдет в контакт с Богом.

Еще день спустя подопытный утратил способность к связной речи. По-видимому, потеряв рассудок, он начал откусывать плоть со своей руки. Ученые вбежали в тестовую комнату и привязали его к столу, чтобы он не убил себя. Пару часов спустя, подопытный перестал вырываться и кричать. Он слепо уставился в потолок, а из глаз его беззвучно потекли слезы. Две недели ученым приходилось вручную поить его из-за того, что он постоянно рыдал. Наконец он повернул голову набок и, несмотря на свою слепоту, впервые установил зрительный контакт с одним из ученых. Он прошептал: «Я говорил с Богом, и он покинул нас». В тот же момент все его жизненные процессы остановились. Причина смерти не была установлена.

Пожалуйста, дайте мне знать, если у кого-нибудь ещё есть экземпляр книги «Как играть в одиночестве». Меня действительно пугает то, что, возможно, я — владелец единственного экземпляра. Я заказал её с сайта… Barnes & Noble, по-моему, не помню точно. Когда я немного почитал эту книгу, то связался с ними, но мне ответили, что никогда не продавали ничего подобного.

«Как играть в одиночестве» — маленькая чёрная книжка, примерно 13 на 8 сантиметров. Обложка без иллюстраций, просто название белыми буквами. Страницы выглядят, как ксерокопии рукописных страниц из блокнота, нумерация отсутствует. На первой странице есть заголовок и ничего более: ни имени автора, ни издательства, ничего. Я пролистал всю книгу, но информации нет нигде. Я не имею ни малейшего понятия о том, кто написал это грёбаную книгу.

Книга поделена на короткие части, каждая содержит инструкцию, как играть в очередную игру. Части пронумерованы, но раскиданы по книге беспорядочно. Я использую слово «игры» довольно условно, потому что инструкции, как правило, откровенно странные, а описываемые игры не похожи ни на какие из тех, в которые я когда-либо играл. Вообще говоря, многие из них выглядят, скорее, как какие-то ритуалы. Тот факт, что их предполагается проводить в одиночестве, представляется мне весьма тревожным. Просто… Аа, просто посмотрите на некоторые из этих инструкций сами и поймёте, о чём я говорю.


Часть 23: Прячься

В эту игру нужно играть в полной темноте. Света не должно быть совсем, или они не придут.

Убедись, что в доме, в котором ты находишься, царит полная темнота. Если в доме несколько этажей, на всех должно быть темно. Полная темнота — это когда ты не чувствуешь разницы, закрыты у тебя глаза, или открыты.

Когда ты добился полной темноты, найди угол, стены из которого выходят на север и на восток, встань ровно в полуметре от него, закрой глаза руками и начни считать.

Если ты досчитал до 100, и ничего не произошло, прекрати считать и включи весь свет в доме. Ты проиграл. Если ты услышал шёпот из угла, считающий вместе с тобой, прекрати считать. Не смотри в угол. Выйди из комнаты, не смотря в угол. Игра началась.

Когда ты зайдёшь в другую комнату, найди, где спрятаться. Если счёт прекратился до того, как ты спрячешься — ты проиграл. Когда ты найдёшь, где спрятаться, оставайся там. Молчи. Не двигайся. Если ты покинешь своё укрытие до конца игры — ты проиграл.

Когда шёпот прекратит считать, он скажет «Я иду искать» и станет искать тебя. Не покидай укрытие, или тебя найдут. Если тебя найдут — ты проиграл. Если загорится свет — оно сдалось.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 54: Жди

В игру нужно играть накануне какого-то особого дня, например, дня рождения или другого праздника.

В самом начале дня, до того, как делать что-то ещё, зажги огонь. Это может быть свеча, бумажка, что угодно. Для них это неважно. Вглядись в глубины огня и прошепчи: «Завтра — особый день. Да будет так». Затем коснись огня указательным пальцем своей преобладающей руки. Игра началась.

С этого момента до полуночи ты должен не дать огню погаснуть. Если он погас — ты проиграл. Кроме того, ты не должен спать на протяжении всей игры. Если ты заснул — ты проиграл.

Если ты следовал правилам, пламя угаснет ровно в полночь. С этого момента ты можешь идти спать — это не приведёт к проигрышу. На следующий день ты лишишься важного для тебя предмета и получишь два, которые будут для тебя эквивалентно ценными.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 2: Смотри

У игры отсутствуют требования и в неё можно играть в любое время.

Зайди в комнату с несколькими людьми. Выбери одного из них и начни смотреть ему в лицо, пока вы не установите зрительный контакт. Игра началась.

В течение следующих тридцати минут ты не должен отводить взгляд от этого человека. Не теряй его из виду. Если ты упустишь его из поля зрения — ты проиграл. Если ты сможешь смотреть на него ровно тридцать одну минуту, он приблизится и спросит, как тебя зовут. Пока не говори с ним. Если заговоришь сейчас — ты проиграл.

Ровно через тридцать секунд человек спросит, знаешь ли ты его. Ответь: «Знаю, но не по имени». Он спросит, какое у него имя. Ответь первым именем, пришедшим в голову. Если ты назовёшь другое имя — ты проиграл. Если ты назовёшь своё имя — ты проиграл.

После того, как ты назовёшь имя, человек поверит, что это и есть его имя. Если ты назовёшь имя знакомого тебе человека, тот человек примет настоящее имя того, с кем ты говорил

Игра окончена. Ты победил.


Часть 41: Никогда

В игру нужно играть в полном одиночестве и при температуре ниже -1 градуса. Рекомендуется надеть пальто или другую тёплую одежду.

Когда подходящее для игры место найдено, ты должен сесть, скрестив ноги и лицом на север. Неподвижно сиди в этой позиции восемь минут. Если ничего не произошло, нужно встать и уйти от этого места не менее, чем на полтора километра. Ты проиграл.

Если ты слышишь голос, шепчущий твоё имя, встань и скажи «Я здесь». Голос снова начнёт шептать и спросит, каково твоё самое сокровенное желание. Не отвечай. Если ты ответишь, то названное желание будет исполнено, но цена этого будет непомерно высока.

Через минуту голос спросит, каков твой глубочайший страх. Ответь на это: «Я не хочу, чтобы такое когда-либо произошло». Затем сядь обратно и закрой глаза. Ты почувствуешь тепло, затем холод. Подожди, пока это пройдёт, затем вставай и уходи за три километра от этого места.

Если ты придерживался правил, то, чего ты боишься больше всего, никогда не произойдёт.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 25: Бойся

Игру нужно начать до 3:25 утра.

Чтобы начать игру, найди лист бумаги 28 на 20 сантиметров. Если такого листа нет под рукой, можно до точно таких размеров обрезать другой лист. На этом листе начни записывать те вещи, которых ты боишься больше всего. Если ты не можешь заполнить весь лист своими страхами, продолжать бессмысленно.

Когда твои страхи заполнят лист, зажги свечу. Положи лист в 13 сантиметрах от основания свечи так, чтобы верх листа был направлен на север и в сторону свечи. Если всё сделано правильно, ты услышишь шёпот. Развернись и немедленно покинь комнату.

До ближайшей полуночи в комнату нельзя входить. Если ты зайдёшь в комнату, то испытаешь каждый страх, записанный на листе. Если кто-то другой зайдёт в комнату, он испытает как выписанные страхи, так и свои самые худшие.

В 0:00 ты можешь снова зайти в комнату. Свеча погаснет, а бумага станет чистой. Теперь ты больше не будешь бояться ничего из того, что было написано на ней. Если свеча из этой игры будет зажжена повторно, тот, кто будет смотреть на неё, испытает все выписанные страхи.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 89: Перелом

В игру можно играть только одному. Все остальные, кто будет при этом присутствовать, проиграют.

Чтобы начать игру, просто сядь в центре комнаты, скрестив ноги, и прошепчи любое имя по твоему выбору. Ты должен сделать это, только если находишься в комнате один. Остальные, присутствующие в комнате на начало игры, проиграют.

В тот момент, когда игра начнётся, где-то в пределах трёх метров от тебя появится чёрная пешка. Ты должен найти её в течение минуты после появления. Если ты не найдёшь её — ты проиграл.

Если ты смог найти пешку, скажи об этом и поставь её на место, где сидел в начале игры. При этом ты должен объявить, что хочешь продолжать игру. При этом следующая чёрная пешка появится в пределах трёх метров, и её ты также должен найти за минуту.

Игра продолжается до тех пор, пока ты находишь фигуры, или пока ты не соберёшь полный чёрный набор. С каждой из найденных фигур что-то в твоей личности, теле или жизни будет в корне меняться.

Если ты найдёшь набор из восьми чёрных пешек, двух чёрных ладей, двух чёрных коней, двух чёрных слонов, чёрного короля и чёрного ферзя, тебе будет сказано прекратить игру. В этот момент все произошедшие изменения станут постоянными.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 32: Иди

Для игры потребуется вечность.

Чтобы начать игру, зажги свечу и поставь её на листок бумаги. На этой бумаге напиши первое имя, которое придёт тебе в голову. Если это твоё собственное имя, то ты не сможешь выиграть и проиграешь. После того, как ты это сделаешь, покинь помещение, где ты зажёг свечу.

Когда свеча догорит, _____, известный под именем, которое ты написал, начнёт охоту на тебя. Чтобы не попасться _____, ты должен на протяжении игры никогда не посещать одно и то же место дважды. Если ты вернёшься в то место, где уже побывал до этого, ты проиграл. Если в любой момент игры ты умрёшь, ты проиграл. Если _____ поймает тебя, ты проиграл.


Часть 06: Проигрывай

Никогда не играй в эту игру.

Не начинай эту игру. Если ты начнёшь играть в неё — ты проиграл. Если ты продолжишь играть в начатую игру — ты проиграл.

Если ты начнёшь играть в эту игру, ты не сможешь закончить её.

Игра окончена. Победителей нет.


Часть 31: Разум

Читай эту историю один.

Тссс… Ближе.

Ты знаешь, кто я? Я знаю, что ты не знаешь. Хорошо, тебе и не нужно. Всё, что тебе нужно знать, это то, что ты в безопасности.

Нет нужды оборачиваться.

Ты в безопасности.

Ты повернулся, правда? Ты не доверяешь мне?

Я не причиню тебе вреда. Ты в безопасности. Я здесь, чтобы сыграть с тобой. Ты же любишь играть? Вот, в чём суть этой игры. Я прочитаю твой разум. Затем ты увидишь, что внутри.

О… Ты не хочешь, чтобы я читал тебя?

Хорошо. Если ты не хочешь — просто закрой книгу.

Ясно.

Твоё любопытство оказалось сильнее тебя. Тебе интересно, это эффект этой страницы или другой. Нет. Я вижу всё. Внутри тебя похоронено пылающее желание. Ты хочешь знать. Но ты боишься.

Ты в безопасности.

Это желание уже овладевало тобой раньше. Порой и не к лучшему. Как в тот раз, когда ты стащил двадцать долларов из кассы на работе. Ты думал, что никто не видит, правда же?

О, уже уходишь. Хорошо.

Я знаю, что ты вернёшься.

(Эта история куда длиннее, но я не собираюсь постить остальное. Даже не просите. Начнём с того, что я сам хотел бы никогда этого не видеть)


Часть 97: Продолжайся

В игру нужно играть в течение первого часа первого дня нового года. Рекомендуется подготовиться к игре заранее.

Перед началом игры необходимо сделать выбор. Выбери реально существующий объект, неодушевлённый или наоборот.

В первую секунду первой минуты первого часа первого дня нового года убедись, что ты держишь свой выбор в руках. Это должно выполняться на всём протяжении игры. Если твоя рука оторвётся от твоего выбора — ты проиграл.

По истечении первой минуты первого часа первого дня нового года закрой глаза и прошепчи : «Сей момент обратись в пепел, в вечности же не знай конца». Не отпускай выбранный объект, или проиграешь.

Когда закончится первый час первого дня нового года, твой объект вспыхнет. Не отпускай его, пока не останется ничего, кроме пепла. После этого собери весь пепел до последней частицы в ёмкость, где его можно будет видеть. Если ёмкость будет закрыта — ты проиграл. Поставь ёмкость рядом с окном.

Когда пройдёт первый день нового года, _____ придёт за пеплом. Если в этот момент ты будешь смотреть на него — ты проиграл. Когда _____ уйдёт, пепел и ёмкость, его содержащая, будут заменены запечатанным чёрным глиняным горшком.

Отныне и навечно, твой выбор будет появляться рядом с горшком в первый день каждого года. Если горшок будет распечатан или разбит, он появится вновь в первый день следующего года. Так будет продолжаться до твоего конца, когда ты воссоединишься со своим выбором и будешь длиться.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 4: Тьма

Для игры нужна полная темнота. Рекомендуется играть ночью.

Чтобы начать игру, выбери комнату, которую ты хочешь превратить в тёмное место. Затем она должна быть полностью избавлена от света. Никакому свету, естественному или искусственному, непозволительно попасть в комнату на протяжении игры.

Как только комната будет подготовлена, сядь в её центре, скрестив ноги. Закрой глаза и произнеси: «Я хочу, чтобы тьма танцевала со мной». Если тебе не ответят, проверь комнату на наличие света и попытайся снова.

Если всё сделано верно, голос начнёт шептать тебе слова, которые ты не сможешь понять. Не говори с этим голосом. Если ты заговоришь — ты проиграл. Если ты откроешь глаза — ты проиграл.

Две минуты спустя голос затихнет. Тогда ты должен встать и выйти из комнаты.

Эта комната теперь — тёмное место. Свет не может попасть в неё и в ней ничего нельзя увидеть. Любой свет, попавший туда, исчезнет там навсегда. Любой, кто попытается зайти туда, проиграет. Любая попытка закрыть тёмное место окончится проигрышем. Если что-то выйдет из тёмного места — ты проиграл.

Игра окончена.


Часть 18: Желание

Для этой игры необходим твой выбор из части 16. Если ты не играл в часть 16, ты проиграешь.

Чтобы начать игру, ты и твой выбор должны встать на расстоянии 29 километров друг от друга так, чтобы твой выбор был к западу от тебя. Когда эти условия будут выполнены, игра начнётся.

Когда игра начнётся, ты и твой выбор должны встать лицом друг к другу и одновременно зажечь по свече. В течение трёх секунд вы должны поставить свои свечи ровно в 30 сантиметрах перед собой. Повторите этот процесс ещё дважды. Если что-то сделано не так, все шесть свечей потухнут, и вы оба проиграете.

Если всё выполнено верно, свечи будут гореть. В этот момент ты можешь загадать три желания. С каждым последующим желанием одна из свечей будет гаснуть. Когда погаснут все три, твои желания будут потрачены, и тебе нужно будет ждать.

Теперь все твои желания исполнятся для одного человека, который стоял между вами во время игры. Когда это произойдёт, ему будет даровано право на три собственных желания. Они исполнятся для тебя, так что будь внимателен в выборе своих желаний.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 29: Начало

Она начинается сейчас.

Единственное место, где эта игра может начаться — начало и это оно. С этого момента игра началась.

В этой игре от тебя требуется лишь слушать. Слушать внимательно, ведь малейшая оплошность может привести к проигрышу. Проигрыш может означать множество различных вещей. Он может означать конец игры. Он может означать (неразборчиво). НЕ СМЕЙ проиграть.

Твой долг, как будущего хранителя книги, прочитать каждую страницу и постигнуть смысл каждой игры. Если ты не выполнишь это — ты проиграл. Если ты попытаешься избежать этого — ты проиграл. Если ты передашь кому-то это задание — ты проиграл.

Таков твой долг. НЕ СМЕЙ проиграть.

(похоже, это должно было быть в начале книги. Почему я нашёл это через столько страниц — выше моего понимания.)

* * *

7 февраля 2014

Наконец-то!

Я знал, что не выбросил коробку, в которой пришла эта книга. Совсем недавно я нашёл её в подвале. Посылка была отправлена из Мичигана, мне ехать примерно часов пять. Попытался найти ещё и номер телефона, но я всё же не настолько удачлив.

Если бы не гололёд, я бы съездил туда в ближайшие же выходные, но пока я могу только дожидаться потепления и продолжать читать.

* * *

Часть 10: Проверка

Первая проверка начнётся, когда ты поймёшь, что готов.

В ночь начала первой проверки тебе приснится сон.

В этом сне ты будешь лететь. Ты будешь лететь сквозь облака дыма, пепла и праха. Тебя будет подмывать взглянуть вниз, чтобы найти источник дыма, пепла и праха.

Не смотри вниз.

Если ты посмотришь вниз, ты увидишь будущее. Если ты увидишь будущее, то будешь вынужден приземлиться.

Не приземляйся.

Если ты приземлишься, ты будешь вынужден понять, что произошло. Ты начнёшь искать ответы.

Не приземляйся.

Если ты найдёшь ответы, которые ты ищешь, ты поймёшь, что (неразборчиво). Ты никогда не проснёшься, ведь пробуждение не имеет смысла. Ничто и никогда больше не будет иметь смысла.

Не смотри вниз.

Если ты проснёшься, то обнаружишь рядом первый жетон выполнения. Сохрани его в безопасном месте; это — первый из десяти. Как только ты получишь первый, пути назад не будет. Проверка окончена. Ты победил.


Часть 84: Возраст

В игру нужно играть с 20:35 до 20:50 первого дня любого месяца.

Перед началом игры подготовь свечу, нож и листок бумаги. Ровно в 20:35 зажги свечу. Игра началась.

В течение следующих четырёх минут записывай на бумаге первое число, которое придёт тебе в голову, столько раз, сколько оно поместится. Если ты будешь писать не то число, о котором подумал — ты проиграл. Когда четыре минут пройдут, перестань писать и подожди три минуты. Если ты не перестанешь писать — ты проиграл.

По истечении трёх минут возьми нож и начни держать его в пламени свечи. Держи его там ровно семь минут и прогрей лезвие равномерно. Через семь минут погаси свечу и коснись лезвием ножа нижнего правого угла листа. Если всё сделано правильно, бумага загорится и сгорит дотла. Если она не догорит до 20:50, она никогда не погаснет и ты проиграешь.

Когда бумага полностью сгорит, возьми нож и поднеси его к свече. Если всё сделано правильно, то твоя рука вырежет выбранное число в воске свечи.

С этого момента эта свеча никогда не догорит. Если она зажжена в присутствии кого-то, чей возраст не совпадает с числом на свече, физический возраст этого человека изменится, чтобы соответствовать этому числу и свеча погаснет. Если свеча зажжена в присутствии кого-то, чей возраст соответствует этому числу, (неразборчиво).

Игра окончена. Ты победил.

* * *

22 июля 2014

Будь проклята эта книжонка! Впрочем, она и так, полагаю, проклята.

Я пытался отвязаться от неё, забыть о ней, и действительно забыл на несколько месяцев. Я закинул её на холодильник и оставил там обрастать пылью. Я сказал себе, что всё кончено. Хватит с меня.

Прошлой ночью мне приснилось, что я лечу в облаке дыма. Как будто что-то горело. Я не задумался об этом, пока не проснулся. И тут я вспомнил про часть 10.

Я обнаружил книгу на своём прикроватном столике. Рядом с ней я нашёл маленький серебряный жетон с изображением ворона.

Оно не собирается отпускать меня. Мне придётся продолжать. Я вынужден следовать до конца, или я проиграю.

* * *

Часть 61: Дом

В игру нужно играть во время лунного затмения.

Во время затмения луна не может видеть скитальцев. Это луна говорит им, что у них не может быть дома. Когда луна не видит, они могут искать дом.

В ночь затмения, приготовь свой дом к их приходу. Открой все двери и окна, направленные на восток, чтобы пригласить их. Поставь все кресла лицом на юг, чтобы склонить их к тому, чтобы они остались. Приготовь рис и хлеб, чтобы они успокоились. Наконец, брызни солёной водой на все двери и окна, смотрящие на запад, чтобы они не смогли уйти.

Во время затмения скитальцы будут идти с востока на запад в поисках дома. Они зайдут в твой дом, съедят еду, которую ты подготовил, и не смогут уйти. В это время ты должен сохранять молчание. Если ты заговоришь с ними — ты проиграл. Если ты посмотришь на них — ты проиграл.

Когда затмение закончится, скитальцы спросят, почему ты поймал их. Не отвечай. Если ты ответишь, они заставят тебя скитаться. Если ты сохранишь молчание, они прекратят быть скитальцами и станут обитателями.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 73: Блок

В игру можно играть в любое время.

Возьми лист бумаги и вырежи из него листок 8 на 14 сантиметров. Сделай отметки на длинных сторонах в десяти сантиметрах от края и сложи лист по ним. Убедись, что сгиб заметен, и разверни лист. Твоё письмо готово.

На большей части листа напиши одно слово столько раз, сколько сможешь. Это должно быть первое слово, которое придёт тебе в голову. Если ты будешь писать другое слово — ты проиграл. Если ты будешь писать не только это слово — ты проиграл. Как только большая часть будет заполнена, снова сложи листок и положи его в конверт. Запечатай конверт воском и подпиши на нём только адресата (неразборчиво).

Оставь конверт и тридцать граммов сахара на ночь не дальше трёх метров от места, где ты будешь спать. Наутро конверт и сахар исчезнут.

Ровно через неделю ты перестанешь помнить записанное слово. Ты больше не сможешь думать о нём, оно станет провалом в твоей памяти. Если ты когда-либо вспомнишь это слово — ты проиграл.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 93: Стекло

В игру нужно играть с 22:30 до 11:00.

В самую длинную ночь в году найди кусок стекла в виде круга. Стекло должно быть десяти сантиметров в диаметре и полностью прозрачным. Если оно не полностью прозрачно — оно не будет принято и ты проиграешь.

Положи стекло на круглый стол. Стекло должно располагаться строго в центре стола. Положи одну крупинку соли ровно в центр стекла. Если ты услышишь благодарный шёпот, больше не трогай стол и предметы на нём. Если ты, начиная с этого момента, ещё притронешься к ним — ты проиграл.

Через пять часов стол станет стеклянным. Через десять часов мир станет стеклом. Люди станут стеклом. Деревья станут стеклом. Животные станут стеклом. Земля станет стеклом. Воздух станет стеклом. Небо станет стеклом. Всё прозрачное. И такое хрупкое.

Оно уже было стеклом. Ты просто не мог видеть этого.

Если ты уберёшь соль со стекла, то снова станешь стеклом.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 68: Болезнь

В игру нужно играть в очень холодную или очень жаркую ночь.

Через полчаса после полуночи ты должен отправиться в местность, открытую всем ветрам. Найди место, где ты не укрыт от неба. Ляг на спину и раскинь руки в стороны. Когда ты ляжешь так, посмотри на небо и встреть взгляд ночи. Игра началась.

Следующие двадцать минут ты будешь страдать от каждого недомогания и болезни, которыми болел когда-либо. Тебе покажется, что прошёл целый год мучений. Если ты пошевелишься в течение этого времени — ты проиграл.

В последнюю минуту игры ты будешь страдать от того, что окончит твою жизнь. Это будет сложнейшей частью, но ты должен выдержать. Если ты пошевелишься, ты умрёшь той самой смертью, которую испытываешь. Если ты до конца так и не шевельнёшься, то не сможешь двигаться и даже моргать следующие десять минут.

По истечении десяти минут ты снова сможешь двигаться. Тогда ты сможешь встать и уйти.

С этого момента ты не будешь болеть или чувствовать недомогание. Всё это было передано твоему заместителю. Ты встретишь его до того, как придёт конец. Если ты не сыграешь с ним в игру 69, когда встретишь его, он проиграет

Игра окончена. Ты победил.

* * *

5 октября 2014

Я ненавижу эту книгу. Ненавижу её всей душой.

Я прочитал игру номер 46 и решил, что играть в неё безопасно. Видимо, эта игра должна сделать проводку в твоём доме разумной. Не уверен, как это работает, и не имею никакого желания выяснять.

Даю подсказку: НИКОГДА не играйте в игру 46, если у вас дома много чувствительной электроники.

Сейчас, когда я заменил поджаренный компьютер (и оплатил безумный счёт за электричество), я снова могу постить. И хочу сказать, что, в течение моего отсутствия, я собрался, наконец, посетить тот адрес, с которого была отправлена посылка. Я не готов высказывать какие-то предположения о том, что, чёрт побери, здесь творится, но одно я знаю точно.

Я совершенно не рад тому, что обнаружил.

* * *

9 октября 2014

Я съездил ещё раз, чтобы удостовериться, что я не перепутал адрес или что-то вроде того. Но это лишь подтвердило то, что я обнаружил в первый раз. Дом, на который указывал обратный адрес, был заброшен. Участок был в разрухе. С тех стен, которые ещё стояли, облезла краска. Оставшаяся мебель была испещрена мышиными норами и осталась почти без обивки. Пол местами провалился, открывая зияющие дыры в подвал.

После первой поездки мне посоветовали не входить в дом. Но моё любопытство было слишком сильным, чтобы я смог сдержаться. Однако я всё же не идиот, поэтому я лазал там не слишком долго: последнее, чего я хочу — умереть, надышавшись асбеста или провалившись сквозь гниющий пол. Я не нашёл внутри ничего интересного, по крайней мере, в тех комнатах, который решился исследовать.

Когда я вышел из дома, я заметил чёрную кошку, забравшуюся на заднее сиденье моей машины. Я шуганул её, только кошек в машине мне и не хватало.

* * *

Часть 37: Отражение

Для игры нужно зеркало, которому не менее 60 лет. Чем старше зеркало, тем лучше. Все приготовления должны быть закончены до полуночи.

Чтобы подготовиться к игре, установи зеркало в тёмной комнате лицом на север. Убедись, что в зеркало невозможно увидеть другие зеркала, окна или любые другие отражающие поверхности ни с какого угла. Если ты невнимателен — ты проиграл. Приготовь шесть длинных свечей и что-то, чтобы поджечь их, в пределах своей досягаемости.

Ровно за час до полуночи возьми первую свечу, зажги её и установи в 30 сантиметрах от северо-восточного угла зеркала. Через пятнадцать минут зажги вторую свечу и установи в 30 сантиметрах от юго-восточного угла зеркала. Ещё через пятнадцать минут зажги третью свечу и установи в 30 сантиметрах от юго-западного угла зеркала. Ещё четырнадцать минут спустя зажги четвёртую свечу и установи у северо-западного угла зеркала.

За последнюю минуту до полуночи зажги две оставшиеся свечи и возьми по одной в обе руки. Как только ты закончишь, встань в полутора метрах перед зеркалом. Отвернись от него и, ровно в полночь, произнеси следующее: «Я хочу узреть облик своего истинного Я». После этого ты должен повернуться и посмотреть в зеркало.

Если ты увидишь отражение, но не твоё, ты можешь прекратить игру без последствий или начать играть в часть 38.

Если ты увидишь себя, но не своё отражение, то должен начать играть в часть 16, или ты проиграешь.

Если ты увидишь своё отражение — ты проиграл.

Если ты увидишь в отражении дверь или окно, немедленно погаси все свечи, накрой зеркало и выйди из комнаты. Ты выбрал неправильное зеркало. Если ты когда либо снова откроешь это зеркало и посмотришь в него, то увидишь открытую дверь или окно. Это значит, что ты впустил его и скоро проиграешь.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 14: Яйцо

В игру нужно играть до полуночи, с яйцом, которое было снесено накануне.

Возьми яйцо и положи его на несколько крупинок сахара в помещении, не менее, чем 3 на 2,5 метра. Если помещение меньше, ты не сможешь начать игру. Как только яйцо размещено, весь свет должен быть погашен. Если ты можешь видеть яйцо, находясь в комнате, ты проиграл. Как только в комнате не останется света, встань в северо-восточном углу комнаты. Встав лицом к яйцу, закрой глаза и начни в постоянном ритме обратный отсчёт от ста. Если на 80 ты услышишь порыв ветра, не прекращай считать. Игра началась.

Считая, ты начнёшь чувствовать лёгкие волны наслаждения, пробегающие вверх по твоему телу. Сохраняй темп и не прекращая считать, иначе ты проиграешь. Постепенно наслаждение будет нарастать до непреодолимого. Когда ты достигнешь тридцати, наслаждение прекратится, и на тебя нахлынут волны непредставимой боли. Продолжай считать и не сбивайся с ритма, или проиграешь.

Когда ты дойдёшь до нуля, боль прекратится. Теперь ты можешь перестать считать и должен немедленно покинуть комнату. Как только ты выйдешь, запри её и не возвращайся в течение 35 дней. Если ты вернёшься раньше — ты проиграл. Когда пройдёт ровно 35 дней, ты должен вернуться в комнату и зажечь свет. Если из яйца уже вылупились, ты можешь выбросить его и продолжить жить своей жизнью. Однако, теперь ты будешь чувствовать охватывающее чувство спокойствия, как будто за тобой присматривают. Это спокойствие продлится до конца твоей жизни, когда ты встретишься со своим «хранителем».

Если же ты не запер дверь или не пришёл вовремя, по возвращении, ты найдёшь разбитое яйцо. После этого ты сможешь уловить краем глаза движение и почувствовать, что тебя преследуют. Если это произойдёт, ты должен начать играть в игру 16, или проиграешь в итоге.

Игра окончена. Ты победил.


Часть 63: Крути

В эту игру должен играть не ты, а твой заместитель. Ты должен убедить его сыграть.

Чтобы начать игру, твой заместитель должен взять моток верёвки. Кроме того, он должен носить одежду с длинными рукавами и длинные штаны. Обувь, перчатки и головной убор добавят эффекта игре. Заместитель должен встать в месте, где ты можешь видеть его, а он тебя — нет. Если он видит тебя — ты проиграешь.

Заместитель должен взять верёвку и обмотать её вокруг своих щиколоток, сначала левой, потом правой. Затем он должен обмотать верёвкой запястья, также сначала левое, а затем правое. Оставшуюся верёвку он должен положить у своих ног неразмотанной. Наконец, он должен лечь на спину и сложить руки на груди. После того, как он пробудет в таком положении тридцать секунд, он исчезнет, а его одежда останется на месте. Игра началась.

Теперь ты можешь подойти туда, где лежит одежда твоего заместителя. Возьми верёвку и сделай из неё круг вокруг его одежды, затем свяжи её и оставь лежать. Если верёвка будет сдвинута или уничтожена, когда там не будет одежды заместителя, он проиграет. Как только круг сделан, ты можешь забрать одежду и делать с ней всё, что хочешь. Но не надевай её, иначе ты проиграешь, а заместитель станет новым игроком.

Чтобы вернуть заместителя, ты должен поместить его одежду внутрь круга и поджечь верёвку, круг образующую. Когда вся верёвка сгорит, заместитель снова появится внутри своей одежды. Когда он появится, все изменения, сделанные с одеждой, произойдут и с ним. Если любая часть одежды будет отсутствовать, у него не будет соответствующей части тела. Если одежда будет разделена, заместитель также будет разделён. Если одежда будет скручена или порезана, то же произойдёт и с ним.

Игра окончена. Ты победил.

История откровенно бредовая (как почти все истории про игры), но тем не менее мне она понравилась.

Оригинал истории: http://4stor.ru/smertelnie-faili/14734-the-sims-dawnkta-mod-chast-1.html

Меня нельзя назвать заядлым геймером — поиграть я люблю, но лишь в старые игры — года до 2006. Некоторые считают это странным при сегодняшнем обилии массовых хитов типа «Black Ops», но я продолжаю играть в свои любимые игры, вызывающие ностальгию. Эту историю я узнал, когда искал в Интернете игру «The Sims: Makin’ Magic» (поясню, почему именно эту — она включает в себя все дополнения из предыдущих частей). Долго я скитался по сайтам, и случайно наткнулся на электронный дневник одного парня. Он рассказывал про некий «DawnKTA» мод для The Sims, якобы являющийся ещё одним неофициальным дополнением. Интереса ради я решил почитать. Вот что он писал.

"Я решил поиграть в первых Симов и полез в сеть. Антивирус у меня слабый, поэтому я не заходил на все сайты подряд, а искал какой-нибудь неизвестный. В итоге, на глаза мне попался (странице в поисковике этак на 100-й — я очень упорен) сайт, который не содержал ни одной рекламы, да и вообще ни одного изображения. Посередине была надпись «Enjoy The Sims: DawnKTA Mod» и ниже — ссылка на скачивание. Подумав, я нажал. Как ни странно, при маленькой скорости Интернета (дело было часа в 4 дня) файл скачался быстро. Занимал он 1,22 Гб. Прикинув, что из этих цифр можно получить великое число 23, я не обратил на это внимание — подумаешь, совпадение. Файл не был установщиком — это и был весь «DawnKTA Mod». Но я не стал его включать, так как надо было делать домашние уроки.

На следующий день я опять включил компьютер и, после недолгой переписки в Интернете, решил всё-таки запустить игру.

Сначала экран потемнел. Затем, без всякой заставки и выбора домика из общего города, началась игра. У меня в подчинении оказался один-единственный сим. Я чуть расстроился, потому что раньше никогда не делал лишь одного, но продолжил играть. Перед ним уже стоял готовый, но не обустроенный дом, в котором было 4 небольшие комнаты. Денег было мало — 1022 доллара. Я обратил внимание, что и это число похоже на 23, и уже подумал, что это такой прикол разработчиков. На эти деньги я кое-как купил своему Симу самое необходимое (кровать, туалет, холодильник и тп.) и вернулся в режим игры. Первое на что я обратил внимание — полное отсутствие у Сима имени. Также в «Настроении» полностью пустовал показатель голод — хотя, обычно, Симы умирали от этого. Но, несмотря на это, настроение у моего Сима было отличным — об этом свидетельствовал ярко-зелёный кристаллик у него над головой. Пока я изучал все его потребности, он сам, включённый в автоматический режим, направился к холодильнику. Достал оттуда пачку чипсов и поел (кнопка «Перекусить»). Бросил пустую пачку на пол. Что странно, после того, как на полу образовался мусор, комната стала нравится ему только больше.

Вдруг Сим опять направился к холодильнику с тем же заданием — «Перекусить». Я заинтересованно наблюдал. Сим открыл холодильник, начал всматриваться… и холодильник захлопнулся прямо перед ним. Сим опять выпрямился, потом издал какой-то короткий рычащий звук (никогда не слышал такого, хотя раньше часто играл в The Sims). После этого он повернулся и посмотрел прямо на меня. В этот момент я как раз потянулся за чаем, и, могу поклясться, он взглядом проследил за направлением моей руки! Меня пробила дрожь. Чтобы как-то заставить его перестать стоять на месте, я приказал ему использовать туалет. Ещё несколько секунд он постоял, вперив взгляд в меня, потом отправился выполнять задание. У самых дверей туалета он вдруг остановился и пожал плечами, как обычно бывает у Симов, когда они затрудняются выполнить порученную им задачу. Я не понимал, в чём дело, и вдруг увидел — у комнаты с туалетом не было двери! Но я отчётливо помнил, как установил там дверь! Быстро переключившись в режим строительства, я попытался установить в этой комнате дверь, но безрезультатно — игра писала, что в этом месте не может быть установлена дверь. Я пытался просто удалить стену, но ничего не получалось. Перетащить предметы из той комнаты в другую удалось, но как только я ставил их на выбранное место, они опять возвращались в ту комнату. Что самое странное — всё время, пока я пытался делать ремонт, мой Сим спокойно расхаживал по дому, хотя игра была поставлена на паузу. Я в очередной раз удивился, зачем разработчики моды всё так странно сделали. Когда я вернулся в «живой» режим, в дверь Симу позвонили. Это был какой-то мужчина по имени BnHll, одетый в старомодную одежду. Я направил Сима поздороваться с ним. Сим послушно вышел и пожал руку гостю. Сразу после этого гость быстрыми шагами ушёл. Я с удивлением смотрел на своего Сима. Зелёный кристаллик над его головой почему-то стал тёмно-синим. Как будто поняв, что я смотрю на него, Сим перевёл свой взгляд на меня. То же самое, что и в прошлый раз — теперь я даже специально помахал перед экраном рукой, и Сим следил за её движением, поворачивая голову то влево, то вправо. Его взгляд уже стал невыносимым — как будто он смотрел прямо в душу. Я сохранил игру и выключил компьютер до завтрашнего дня — решил показать игру другу.

К сожалению, друг прийти не смог — был слишком занят, и поэтому он дал мне флешку и попросил записать ему игру. Сначала мой компьютер упорно отказывался читать флешку, выдавая раз за разом сообщение об ошибке, но минут через пять всё же открыл её, после чего я перекинул файл и вернул другу флешку. На следующий день он сказал, что у него игра вообще не запустилась, так как отсутствовали какие-то системные файлы. Я удивился — почему же на моём компьютере, который гораздо слабее, игра нормально работала (если это можно было назвать нормальным)?

В очередной раз я запустил игру через три дня, ровно в 23:00 — уроков было много, и освободился я поздно. В игре была ночь, хотя я отчётливо помнил, что сохранился днём. С удивлением заметил, что в доме появилась ещё одна комната, стены в ней были не покрашены, и единственное, что в ней было — один стул, стоящий посередине. Мой Сим тем временем стоял на месте, ожидая от меня команд, но, на этот раз, не пронизывая меня своим странным взглядом. Кристаллик над ним всё ещё был синим, но теперь я заметил, что на одной из его сторон появились тонкие красные полоски. Когда я начал рассматривать эти полоски, Сим вдруг начал беспокойно оглядываться по сторонам. Я быстро понял, в чём причина — с края карты к дому очень быстро двигался всё тот же BnHll, мужчина в старомодной одежде. На этот раз он, не дожидаясь приглашения, вошёл в дом, остановился у моего Сима, и они начали разговор. Достаточно долгое время я наблюдал за тем, как повышается отношение моего Сима к мистеру BnHll, хотя я и не видел, о чём они говорят. Потом начали мелькать и темы разговора. Первый раз в диалоговом «облачке» появилось изображение черепа, второй раз — свастики, третий раз — пентаграммы. В четвёртый раз я неожиданно увидел собственную фотографию, которая на компьютере хранилась в папке «Мои рисунки». Сразу после того, как появилась фотография, мой Сим и BnHll радостно расхохотались. Я весь побледнел. Зачем кому-то делать такой мод? Тем временем Сим попрощался с BnHll’ом, после чего гость спокойно ПРОШЁЛ СКВОЗЬ СТЕНУ дома, проигнорировав дверь. Сим же смотрел ему вслед, пока тот не скрылся с карты, потом опять издал тот рычащий звук (даже при включённых на минимум колонках его можно было услышать из соседней комнаты), который я уже слышал в свой первый день игры, и снова посмотрел на меня. Кристалл над его головой ещё больше потемнел, что-то изменилось и в его лице — оно как будто чуть вытянулось и стало темнее. Мне стало не по себе и я выключил игру.

Весь следующий день в школе я никак не мог сосредоточится на уроках — спал я плохо, так как постоянно думал об игре. Хотелось знать, что же будет, если я снова запущу её. К счастью, один из учителей заболел, и последнего урока не было, так что я вернулся домой раньше родителей. Наспех пообедав, я сразу же сел перед монитором и запустил игру.

Всё было ещё загадочнее, чем вчера. Первое, что меня удивило — я не смог найти своего Сима. Ни в доме, ни за его пределами его не было. Пытался щёлкать на его изображение — безрезультатно. Единственное, что я заметил в доме — странная лужа тёмно-красного цвета в комнате со стулом. Хочу заметить, что в игре было светло, хотя вчера я сохранялся ночью. Игровые часы показывали время: 12:40. Я посмотрел на время у себя на телефоне — тоже 12:40! Недолго думая, я открыл статистику игры. В ней было указано, что с момента вселения Сима в дом прошло пять дней. Но ведь именно пять дней назад я впервые включил игру! Значит, в ней действовало реальное время?! «Но это невозможно!» — подумал я. Я же абсолютно точно выключал компьютер! Пока я размышлял над этим, вдруг на экране появился мой Сим. Он вернулся по дорожке с края экрана, как будто уходил куда-то по делам. Я нажал на него. Кристаллик над головой уже был больше чёрным чем синим, и, казалось, слегка пульсировал. Сим же время от времени беспокойно оглядывался, не реагировал на мои команды «Пойти туда-то», «Сделать то-то». Тут я заметил, что у него появилась работа. Заинтересовавшись, я открыл соответствующую вкладку. Внутри не было ни одной надписи, только… моя фотография, очень затемнённая, но различимая. Сим как будто бы понял, что я делаю, и опять посмотрел на меня. Но на этот раз он не просто посмотрел, а поднял руку и указал точно на меня. Его лицо потемнело ещё больше, чем вчера, теперь он уже был почти негром. Сим стоял и смотрел, указывая на меня, а рот его беззвучно шевелился, как будто он что-то говорил. По спине у меня пробежали мурашки. В этот момент в соседней комнате зазвонил телефон. Я вышел из комнаты, пытаясь краем глаза следить за Симом, который продолжал смотреть прямо на меня…

Я снял трубку. Тишина. Я спросил: «Алло?». С облегчением повесил трубку, когда услышал, что это кто-то просто ошибся номером. С другой стороны, я очень хотел, чтобы это был кто-то из знакомых — меньше всего мне сейчас хотелось возвращаться в комнату с компьютером. Но любопытство пересилило страх, и я вернулся.

Сима снова не было. Я нажал на кнопку «Уменьшить масштаб», и вдруг увидел Сима. Он стоял на самом краю карты и смотрел за её пределы, в то серое бесконечное пространство. Он как будто что-то высматривал там, внизу, и я догадывался, что именно. А точнее — кого. Вдруг мой Сим отошёл от края и направился к своему почтовому ящику. На тот же ящик с другого конца карты держал курс уже начавший по-настоящему меня пугать мистер BnHll. Они достаточно быстро встретились с моим Симом, обменялись рукопожатиями. Потом встали возле почтового ящика и стали ждать. Но чего?

С другого конца карты возник ещё один Сим — небезызвестная девочка-почтальон в жёлтой куртке, разносящая газеты. Она шла, как всегда беззаботно насвистывая какую-то весёлую мелодию. Мой Сим и BnHll явно следили за ней. Они дождались, пока она дойдёт до дома, положит газеты, и вдруг…

Монитор погас. Я думал, что случайно ногой задел провод, но это было не так — лампочка на мониторе всё ещё горела. Я решил подождать. А зря. Через минуту экран вновь заработал, и я увидел странную картину. Девочка-почтальон сидела на стуле в той самой комнате, которая появилась позже всех. Ей это явно не нравилось — судя по всему, она даже была привязана к этому стулу, пусть в игре такой функции никогда и не было. За ней зорко следил BnHll, находящийся в той же комнате. Мой Сим тем временем направлялся к холодильнику. Я попытался узнать, что он собирается сделать, но не смог — команда была описана какими-то непонятными символами. Сим открыл холодильник, всмотрелся в него, потом выпрямился и достал… нож. На этом моменте монитор снова погас. Я только сейчас понял, что весь вспотел. Ещё бы — я больше не контролировал ход игры! А игра ли это вообще была?

На этот раз я ждал долго — монитор не работал минут десять-пятнадцать. Зато когда вновь включился… BnHll стоял у почтового ящика, как будто ждал моего Сима. Комната со стулом была пуста. Точнее, почти пуста — на полу появилось ещё несколько тёмно-красных луж (неужели… кровь?!), а также неизвестно откуда взявшийся мешок для мусора, только чуть длиннее, чем обычный. Мой Сим тем временем спокойно мыл руки в раковине. Потом он, не спеша, и насвистывая какую-то мелодию (кажется, ту же, что и девочка-почтальон), отправился в комнату со стулом. Сам он взял мешок и поволок на улицу, а подоспевший BnHll тем временем отмывал лужи с пола. Как ни странно, но Сим и не остановился у мусорного бака, а поволок мешок ещё дальше. Теперь я уже понял, куда. Он дотащил его до края карты, а потом… сбросил вниз, в пустое пространство. У меня закружилась голова. Сим тем временем преспокойно попрощался с BnHll’ом, который незамедлительно покинул дом так же, как и в прошлый раз, а потом просто стал на месте, ожидая команд.

В этот момент в комнату зашла мама. Не сказав ни слова, она выключила компьютер, и на мои вопросы заявила, что скоро контрольная, и я должен готовиться к ней, а не играть. Я не возражал — теперь я уже не хотел знать, что же произошло с девочкой-почтальоном…

Прошла уже неделя с того момента, как я последний раз запускал игру. Не было ни времени, ни желания — исчезло даже то элементарное любопытство, из-за которого я включал игру раньше. Контрольные я написал неплохо, начались летние каникулы — три месяца отдыха, но всё же я не решался возвращаться к игре. Когда я включал компьютер, чтобы послушать музыку или полазить в Интернете, я пытался даже не смотреть на ярлык с игрой, висевший на рабочем столе. И вот, однажды ночью, я сидел на кухне и смотрел телевизор. Было уже поздно, и громкость телевизора была минимальной, чтобы не разбудить родителей. Вдруг я услышал какой-то шум из своей комнаты. Но наша соседка разводила котов, и поэтому я сразу не придал шуму никакого значения — думал, просто они скребут стенку. Шум повторился. Я совсем отключил звук у телевизора и прислушался. Всё стихло. Только я собрался снова включить звук, как услышал из своей комнаты какой-то стон. Он был протяжный, но очень близкий, в нём была слышна боль. Я весь сжался от ужаса, и вдруг стон начал усиливаться, переходя в низкий, нечеловеческий крик. В коридоре включился свет — проснулись родители. Я до сих пор не мог пошевелиться от страха. В кухню вбежала мама и задала вопрос, от которого волосы на голове встали дыбом:

— Почему ты не выключил свой компьютер? Он мешает мне спать, — сказав это, она опять ушла, и свет в коридоре погас. Я так и застыл с отвисшей челюстью. Ещё бы — вот уже три дня, как я не включал компьютер! Собрав всю волю в кулак, я медленно пошёл по коридору к своей комнате. Крика больше не было (он исчез сразу же, как только включился свет). Я решился и зашёл в свою комнату.

Компьютер действительно работал. И я уже не удивился, увидев на экране включённый «The Sims: DawnKTA Mod». В игре многое изменилось. Теперь царила полная темнота. Мой Сим ходил по дому с фонариком — все лампы в доме почему-то не работали. ПО дому так же бродил ещё один фонарик — как я и думал, им оказался верный соратник моего Сима, BnHll. Сим тащил к краю карты такой же мешок, какой я видел у него и прошлый раз, я BnHll так же отмывал лужи на полу комнаты со стулом. Наблюдая за всем этим, я не сразу заметил, что у моего Сима исчез кристаллик над головой. Сначала я посчитал, что в комнате слишком темно, и поэтому я не вижу его. Я включил настольную лампу. Как ни странно, через несколько секунд лампочка в ней перегорела, хотя я менял её всего пару месяцев назад. А ведь настольная лампа была подключена к той же розетке, что и компьютер! Приглядевшись, я понял, что был прав — кристаллика над головой Сима не было. «Значит, я больше не контролирую его» — с ужасом подумал я. Только сейчас я осознал всю нереальность ситуации. «А ну, к чёрту!» — подумал я и быстро выключил игру. Я залез в диск «С», быстро бегая глазами по монитору, пытаясь найти системную папку игры. Она отсутствовала. Я набрал название игры в «Проводнике» — запрос не дал результатов. В конце концов я просто-напросто попытался удалить ярлык игры — он благополучно отправлялся в корзину, но при этом никуда не исчезал с рабочего стола. У меня уже началась паника. «Это какой-то вирус!» — думал я. И вдруг игра вновь включилась, как будто всё это время просто стояла на паузе. Мой (точнее, УЖЕ не мой) Сим смотрел на меня с монитора, вновь показывая пальцем. То же самое делал и BnHll. Постояв так несколько секунд, они вдруг захохотали жутким смехом. Я больше не мог терпеть этого и надавил на кнопку выключения компьютера. Он не реагировал. Тогда я быстро, рывком выдернул блок питания из розетки. На этот раз всё получилось — монитор тут же погас.

Заснуть в эту ночь я не смог — так и слышал рядом с собой леденящий душу смех электронных человечков…

На следующий день после последней игры я обратился к знакомому — Андрею. Андрей очень неплохо «шарил» в компьютерах, и поэтому согласился помочь мне. Вместе с ним на его компьютере мы вошли в Интернет и стали искать «DawnKTA Mod» снова. Я уже думал, что поиски не дадут результатов, как вдруг, через час, переходя по вечным ссылкам мы вновь наткнулись на тот самый сайт. В браузере он вообще никак не высвечивался — просто «http:/www.net», что уже ввело Андрея в замешательство — он сразу сказал, что это невозможно, и, скорее всего, это либо глюк, либо шутка модераторов. Я уже сомневался, что это обычная шутка, вспоминая зловещий смех Сима. На сайте с ссылкой на скачивание он открыл исходный код страницы. Там было много непонятных символов, как будто просто нарисованных от руки, и, как ни старались переводчик и «Microsoft Word», перевести нам эту белиберду не удалось. Всё это тянулось вниз ещё на добрую сотню страниц, и, пролистывая, мы нечаянно наткнулись на имя — Brandon Rovin. Андрей высказал предположение, что это и был модератор сайта, а возможно и сам создатель «DawnKTA Mod». Также он решил скачать игру на свой компьютер — я пытался отговорить его, но любопытство одержало верх, и он, не послушав меня, скачал игру. Запустил. Всё было почти так же, как и в начале моей — но отличались дом Сима, да и сам Сим, которого мы решили называть Сим-2. Это было странно — неужели игра менялась в зависимости от игрока. Поначалу Сим-2 послушно выполнял все команды Андрея — поесть, помыть руки, и т. д. и т. п. А потом с края карты появился… BnHll. Я чуть не закричал, увидев его снова. BnHll спокойно подошёл и поздоровался с новоприбывшим. Сим-2 охотно пожал ему руку, и они продолжили разговор. Потом, минут через десять, BnHll ушёл. Ещё примерно полчаса мы с Андреем следили за Симом-2, но так ничего странного и не обнаружили. Я пошёл домой, а Андрей пообещал, что попробует разыскать в Интернете информацию об Брендоне Ровине. Дома я до вечера старался не заходить в свою комнату. Потом подумал: «Да чего бояться-то? Это всего-навсего игра». Я включил компьютер. Ни приветствия, ни рабочего стола — «DawnKTA Mod» запустился сразу. Было темно, как и на улице. Сим говорил с кем-то по телефону, что было странно, так как телефон я ему не покупал. Вдруг телефон зазвонил и у меня. Я снял трубку — это был Андрей. — Ты сейчас играешь? — спросил он. По голосу я понимал, что он очень удивлён.

— Да, — ответил я, — Сим говорит с кем-то по телефону.

— Открой список его друзей, — сказал Андрей. Я открыл. Как ни странно, в списке было уже двое людей: BnHll и… Сим-2. Но ведь я не подключался сегодня к Интернету, наши с Андреем компьютеры ничем не были связаны! Тут меня осенило.

— Андрей, что делает сейчас твой Сим? — спросил я.

— Говорит с кем-то по телефону, как и твой. Хочешь сказать… Они говорят ДРУГ С ДРУГОМ?

Именно это я и хотел сказать.

— BnHll случайно не в доме твоего Сима? — спросил я у Андрея. — Да, он здесь… Стой, он выходит из дома… Идёт по тротуару… Всё, исчез.

Как только Андрей сказал: «Исчез», с края моей карты появился BnHll. Он шёл, насвистывая мелодию девочки-почтальона, направляясь к моему Симу. В телефоне что-то загудело. До меня не сразу дошло, что почему-то отключилась связь. На экране тем временем Сим повесил трубку, а потом поднял опять, набрал номер и прижал её к голове. Кому он звонит?

Мой телефон опять зазвонил. «Ничего хорошего» — подумал я. Снял трубку.

Смех, который я услышал, был громким и зловещим, как никогда. Сим прямо-таки хохотал прямо в трубку, позвонил мне и теперь хохотал, как и присоединившийся к нему BnHll. Я повесил трубку, весь в холодном поту. То же самое сделал и Сим. Потом посмотрел прямо на экран, и он потух. Игра выключилась, оставив меня одного в тёмной комнате и с жутким смехом в голове.

В эту ночь я, с разрешения родителей, спал в гостиной — не было ни малейшего желания заходить в свою комнату. Проснулся я рано — сна не было ни в одном глазу. Несмотря на ранний час, я быстро позвонил Андрею. Как выяснилось, не сразу смог заснуть и он — потому что его Сим, по его мнению, убил соседку, пришедшую поздороваться. Он заявил, что игра — просто прикол разработчиков, но услышав мою историю изменил своё мнение. Утром он долго просидел в Интернете и нашёл электронный дневник Брэндона Ровина. Как выяснилось, его во время сокращения уволили из «Maxis» — компании, выпускающей серию «The Sims», и таким образом он решил напоследок «пошутить» над ними — сделал отдельный мод, в котором не было выбора Сима, города, и так далее, и когда он уже завершал работу, в компьютер ударила молния. Он уже проверял игру и решил, не делая окончательной проверки, побыстрее закачать её в сеть. Уже после того, как он создал сайт, на котором располагался файл с игрой, он решил поиграть сам — исключительно из интереса. На этом месте его дневник обрывается ещё на месяц. Потом он оставляет сообщение: «Dawn Kill Them All», то есть «Рассвет убьёт их всех». На этом связь с Брэндоном обрывается, но в титрах «The Sims» его имя помещено в рамочку — значит, он погиб. «Неужели его довела игра?» — думал я, слушая Андрея. Вдруг телефон снова отключился. Я написал Андрею СМС-ку, и мы встретились через час. Мы поговорили о странном моде и попытались понять, при чём тут «Рассвет». Потом Андрея осенило.

— Это же очевидно! — заговорил он, — Мы включали игру только ночью, потому что при рассвете на монитор падают лучи солнца. Может, они опасны для этих существ?

Я посчитал, что это дельная мысль, и помчался к своему дому, а Андрей — к своему. Первым делом я попытался включить компьютер. Но он… не включался. «Что же делать?» — думал я, хотя прекрасно понимал, что оставался только один вариант — просидеть перед монитором всю ночь, до рассвета, пока игра не исчезнет. Мысль больше походила на бред, но были ли у меня варианты? Весь остаток дня мы гуляли с Андреем, который поддержал мою идею, и вечером я вернулся домой.

Как только компьютер включился, перед глазами возникла знакомая уже картина — Сим и BnHll беседуют в доме, у стула пара тёмных луж, экран невыносимо тёмный. Сим и BnHll, сразу после включения мной монитора, отреагировали — перестали говорить, вдруг издали непонятный рык и повернули головы в мою сторону. В правом верхнем углу экрана возник синий квадратик подсказки. Я щёлкнул на него. Сообщение было странного содержания: «ЧТ0 ТЫ ПЫТ-ШЬСЯ N3МЕНNТЬ???». Сим и BnHll при этом яростно жестикулировали, как будто это говорили они. Возникла новая подсказка: «ТЫ СЛЕД-ЩNN». Я уже начал сомневаться, просижу ли я перед этой игрой всю ночь. Сим направился к телефону. BnHll остался стоять на месте. Телефон зазвонил — но у меня в комнате. Я не подходил к нему, продолжая смотреть на BhHll’а. Он звонил примерно сорок секунд. Появилась подсказка. Я щёлкнул. Она гласила: «В03ЬМN ТР-БКУ». Я проигнорировал это сообщение. Телефон продолжал звонить. Через минуту сообщение пришло вновь, такое же, и с припиской: «НЕ ПЫТ-СR ЧТ0-Т0 N3МЕНNТЬ». Мне это всё очень напомнило знаменитое видео «БЕЗНОГNМ», а трубку я так и не взял. Ещё через минуту «для меня она длилась вечность» телефон выключился. BnHll смотрел на меня ещё несколько секунд, а потом спокойно направился к краю карты. Как только он исчез, я вдруг услышал шаги на лестничной площадке. Потом — стук в дверь. Я весь покрылся ледяным потом, но выбора не оставалось — надо было посмотреть, кто за дверью — ведь не факт, что там стоял BnHll, электронный человечек из игры. Стук повторился. Я осторожно подошёл к двери и выглянул в глазок. Так я и думал — никого. У двери валялся какой-то клочок бумаги. Я осторожно открыл дверь и поднял его. Он выглядел как старый, но на ощупь был такой, будто его только что напечатали. На нём было написано: «ВЫКЛ-ЧN К0МП-ТЁР NЛN Я ВЕРН-СЬ». Вдруг я услышал очередной стук — на этот раз из своей спальни. Как будто стучали пальцем по окну, что было странно — я живу на третьем этаже. Заходя в спальню могу поклясться, что заметил, как в окне промелькнул старомодный плащ, но больше ничего не было. С края дорожки в игре тем временем появился BnHll. Теперь его было не узнать — плащ куда-то исчез, сам он уже был ненормальной формы — как будто просто сгусток текстур, причём очень тёмных. Он шёл, и при этом громко рычал, хотя динамики были включены на минимум — к счастью, родители уехали в командировку, и не были против этого громкого рычания. Потом из колонок я услышал ещё один звук — громкое мяуканье кошек, которое быстро сменилось их же воплями. Следующим звуком была какая-то старая песенка, от которой по коже пошли мурашки: «Tip-toe, through the window, by the window…», но скоро смолкла и она. К этому времени Сим и BnHll просто стояли на улице и смотрели на меня, издавая нечеловеческие звуки. Возникла подсказка: «ТЫ БУД-ШЬ В АДУ». Я посмотрел на часы — было два часа ночи. «Ещё четыре часа…» — утешал я себя. Зазвонил телефон. Я убедился, что в это время Сим стоит на месте и взял трубку. Звонил Андрей. Мы решили, что так и проговорим до шести утра, и неважно, сколько денег на это уйдёт. Андрей сказал, что включил игру и пытался поспать, но тогда его Сим начинал бешено орать на всю квартиру, и он сразу же просыпался.

— Я просто хочу быстрее покончить с этим, — сказал мне Андрей. А уж как я-то этого хотел!

Мы говорили ещё часа два, не отрывая взгляда от монитора. Потом у телефона Андрея села батарейка, и мы завершили разговор. Если Интернет не врал, то рассвет наступит в 5:47 — довольно рано даже для лета, а на часах у меня было 4:20. Значит, ждать оставалось не очень долго. Глаза у меня начали закрываться, и как только я закрыл их, услышал то самое, о чём говорил мне Андрей — зловещий вопля из динамиков. Я попытался выключить их, но они как будто зависли. Так продолжалось довольно долго. Потом Сим опять подошёл к телефону, и снова звонок раздался у меня дома. Я посмотрел на часы — 5:30! Осталось совсем чуть-чуть! Вдруг в дверь опять постучали. Я посмотрел на экран — BnHll’а не было. Вдруг, совсем рядом, под моим окном, раздался такой знакомый, и теперь такой близкий рык. В дверь в это время кто-то уже не стучал, а скрёб — как будто когти у этого существа были огромными. И он собирался при встрече разорвать ими меня на части… Я быстро закрыл дверь в свою комнату и закрыл шторы занавесками. Рычание усилилось, как и скрёб. Не передать словами, каково это — сидеть одному в тёмной комнате, слушая эти звуки. Но вот — да! 5:16! Звуки резко прекратились. На экране вновь появились Сим и BnHll. Появилась и подсказка: «ТЫ НЕ ПОСМЕ-ШЬ». В этом я сильно сомневался. 5:18. Рассвет. И… ничего. Я чуть не закричал от досады, но тут быстро сообразил, в чём дело и открыл шторы. Прямо на монитор упали первые лучи солнечного света. В игре у Сима в доме загорелись все вещи, а потом и он сам вместе с BnHll’ом. Они ещё недолго кричали в предсмертных муках — внезапно Windows выдал ошибку и игра закрылась. Я увидел рабочий стол — без малейшего признака ярлыка игры. Не было ей и в «Корзине». Вздохнув с облегчением, я выключил компьютер, оделся и вышел на улицу. Солнце светило мне прямо в глаза, и никогда я ещё так не радовался этому. А потом я заметил кое-что ещё — на ветке дерева, рядом с моим окном, кто-то обронил свой длинный старомодный плащ…

Я подошёл к дереву, несколько рывков — и плащ оказался у меня в руках. Я оглядел его со всех сторон. Неужели он — настоящий? Во внутреннем кармане плаща лежал какой-то листок. Я достал его и аккуратно развернул. Неужели последнее послание Сима. Надпись была странной: «ДУМА-ШЬ ЧТ0 ТЫ ВЫNГ-АЛ?». Я лишь улыбнулся — для меня все события последней недели были как плохой сон. Плащ я зачем-то принёс себе домой, как трофей. Я позвонил Андрею, чтобы узнать, как он — ведь в ту ночь он так же, как и я, пытался «изгнать» игру со своего компьютера. Андрей кашлял в трубку, сказав, что кажется заболел, но мы договорились встретится через неделю.

Неделя прошла быстро — шли летние каникулы, я отдыхал, гулял и купался, в общем, не терял времени зря. Как и договаривались, ко мне пришёл Андрей. Он был неразговорчивым и время от времени подкашливал. Мы сидели в моей комнате. Я спросил его, не принести ли воды. Он ответил кивком. Я уже собрался выйти из комнаты, как вдруг краем глаза заметил руки Андрея. Пальцы были словно… склеены. Но я решил, что мне показалось, и вернулся в кухню.

Я просто застыл от ужаса на месте, когда вновь услышал этот зловещий смех из своей спальни. Не медля ни секунды, я рванул в свою комнату. Окно было распахнуто настежь. Андрея нигде не было… и плаща тоже. На кровати валялся смятый листок. Дрожащими руками я развернул его.

«НЕУЖ-N ТЫ ДУМ-Л ЧТ0 ВСЁ ТАК ПР0СТ0? BnHll.»

Больше я никогда не видел Андрея. Точнее, его больше и не было — был демон, овладевший его телом и до сих пор разгуливающий на свободе…

КОНЕЦ.

Признаться по чести, Регина не очень любила шум в общежитии. В этом плане ей повезло: безликое и бесстрастное распределение поселило её и её соседку на самый верх студенческого общежития №1, а именно — на четырнадцатый этаж. Всего на этаже было пять комнат, и только три из них были заселены. Пятеро человек на этаже не могли создать явного шума. Но сейчас Регине была нужна просто сверхтишина. Уже целый час она билась над материалом для семинара, но продвинулась ничтожно мало. Ответы отказывались складываться в единую структуру для завершающего вывода, и это сильнее всего давило на нервы.

За стеной, на кухне, начали греметь кастрюлями соседки. Регина откинулась на спинку стула и запустила ладонь в шевелюру. Винить кого-либо в своих проблемах девушка не собиралась. Под конец семестра нервы немного сдавали, и не было ничего удивительного в этом состоянии некоторой рассеянности.

«Может быть, стоит сходить и налить чаю?».

В этот момент грохот на кухне не только прекратился, но и шаркающая походка Эльвиры заявила, что обладательница серых тапочек покинула кухню. На этаже снова воцарилась тишина. В этот же момент в голову студентки второго курса залетела дельная мысль, которую она поспешила обозначить в конспекте.

Комната, доставшаяся двум девушкам, не могла порадовать простором. Если бы не некоторая перестановка, то свободного пространства для передвижения просто не существовало бы. Таким образом, пришлось пожертвовать только одной стороной письменного стола. Он стоял впритык к подоконнику, при этом, восседая за ним, ты находился спиной к входной двери. Девушка увлеченно писала в тетрадке, когда громкий стук в дверь её отвлёк.

— Регинка! Открывай, ты чего закрылась?

Регина в великом раздражении поднялась из-за стола и вышла в коридор. Схватившись за тугую ручку, она посильнее дёрнула дверь, и та, разумеется, открылась. За дверью, как и ожидалось, стояла Регинина соседка — Рита. Вид у той был наполовину удивлённый, наполовину смущённый.

— Ой, мне показалось, что закрыто…

— Да ты неадекват, заходи, давай…

Раздражение Регины быстро улетучилось: дверь и в самом деле была туговата, а настроение у Риты было слишком хорошее, чтобы портить его бессмысленными «наездами». Последняя и в самом деле была в наилучшем расположении духа. Быстро оправившись от смущения, она скинула свои высоченные каблуки и в одних колготках, не надевая домашние тапочки, вошла в комнату. Регина уже вновь заняла место у рабочего стола.

— С Аделем гуляла?

— А? Да... — несмотря на резковатые движения, ответила Рита немного заторможенно, будто бы не расслышала. Не вдаваясь в подробности, она быстренько скинула с себя лишнюю одежду и заперлась в ванной. К слову, одно из безусловных достоинств данного общежития было в том, что санузел с душем присутствовал в каждой комнате.

Шумный приход соседки сбил студентку с мысли. Она снова откинулась на спинку стула и попыталась сосредоточиться. Из ванной доносились приглушенные звуки воды. Стараясь собраться, Регина прикрыла глаза. Свет проникал сквозь веки, но сознание всё равно сосредоточилось на слухе. Ответы на семинар не спешили возвращаться в голову. К шуму душа присоединился шум приближающегося лифта — далёкий, но различимый. Потом звук остановки, и по коридору отчётливо зацокали каблуки соседки, направляющейся к своей комнате. Регина поморщилась. Плитка, которой был выложен пол, Богом была предназначена для того, чтобы помочь в классификации всех видов обуви. По этой плитке можно было различить даже вид тапочек — резиновые или домашние. Регина снова поморщилась. Даже если запереться на сто замков, всё равно услышишь, как возвращаются домой твои соседи — редкостные любительницы туфель на шпильках.

Регина резко открыла глаза и посмотрела в сторону коридора. Ритины туфли валялись возле стенки, хотя обыкновенно девушка относилась к своей обуви более аккуратно. Туфли были куплены всего три дня назад. Все три дня Рита старательно разнашивала их дома, отцокав на плитке большую часть Региного терпения — и сегодня, наконец, решилась надеть их в университет. А потом, как видимо, на свидание. Их цокот Регина узнала бы из сотни.

Вот только две минуты назад она не слышала их цокота. Вообще. Как будто бы Рита пролетела от лифта до двери.

Регина осторожно подняла голову. Потом посмотрела в сторону своего ноутбука. На нём лежал плеер с наушниками. Как лежал, так и лежит. Последние два часа она его не трогала. Шум воды прекратился. Девушка напряглась…

* * *

Вы знаете, что такое тревожные сигналы? Обыкновенно они тихонько звучат у нас в голове или в груди, когда мы хотим спуститься в тёмный подвал или открыть дверь, которую открывать ЯВНО не стоит. Как выразился один автор — ощущение, будто кто-то прошёлся по твоей могиле. Частенько мы игнорируем эти сигналы, и справедливости ради стоит заметить, что не зря. Ради той же самой справедливости сразу обозначим — чаще всего мы их игнорируем не потому, что не замечаем, а потому, что боимся показаться смешными. Не берём с собой монтировку, когда идём в подвал за картошкой, смело проходим тесты на «слабо», которые иногда задают придурки-друзья. По нашей проверенной, старой доброй статистике мы знаем, что все наши «тревожные» сигналы — не более чем трусливое воображение. Но те, для кого такое игнорирование закончилось печально, ничего не могут сделать для статистики. Потому что труп не может сказать: «Перед тем, как умереть в мучениях от лап потустороннего существа, я ощутил странный холод в груди и мыслях».

Наша повседневность не оставляет места для страха перед потусторонним на каждом шагу. Но когда-нибудь мы сталкиваемся с ним в самом неожиданном месте.

К примеру — на четырнадцатом этаже студенческого общежития.

* * *

Регина отодвинула от себя тетрадь. Потом ещё раз оглянулась на туфли и снова уставилась в тетрадку невидящим взглядом. Дверь в ванную негромко скрипнула, и Рита, обмотанная полотенцем, прошагала к своей кровати. Её мокрые волосы свисали на плечи и спину, вода стекала с них, будто бы полотенце к ним и не прикасалось. Минуты две девушка стояла возле кровати, мокрая и босая, потом уселась на эту самую кровать. Регина всё это время не отрывалась от тетради, но мысли её были не там.

«Рита так не делает».

Ещё пять минут тишины не нарушались даже шорохом страниц — Регина забыла их переворачивать.

«Рита так никогда не делает».

Девушка не выдержала и повернула голову к соседке. Та, видимо, все эти минуты неотрывно следила за ней, потому что взгляды их пересеклись. Рита слегка встрепенулась, будто ждала, когда же Регина обратит на неё внимание:

— Ты чего?

Регина, сохраняя безразличный вид, бросила сквозь зубы:

— Ничего. Просто думаю.

Выжидание — вот что она прочитала в Ритином взгляде. Тут Регине стало по-настоящему страшно. Реальность ситуации вылилась на неё ведром ледяной воды, парализуя сначала плечи, потом грудь, потом стекая на живот и ноги. Ещё минуту Регина оцепенело таращилась в тетрадь. Рядом с ней, буквально в метре от неё, сидел кто-то (или ЧТО-ТО) в облике её соседки и ЖДАЛ…

— Регин?

Регина не вздрогнула только потому, что страх сковал все движения.

— Что?

Боковым зрением она заметила, что плечи Риты до сих пор мокрые.

— Ты когда спать собираешься?

— А что?

— Пора бы уже…

Регина незаметно сглотнула слюну. На соседку она так и не смотрела. Точнее, на то, что сидело на её месте и ВЫЖИДАЛО. Почему-то Регине не хотелось возражать и, тем более, каким-то образом показывать соседке свои настоящие мысли. А хотелось ей одного — уйти. Из комнаты, из здания — подальше.

«Нечисть не может переступать порог…».

«… без приглашения не может…».

Лицо Регины на секунду скривилось. Но она же не могла ничего знать, приглашая Риту войти в комнату.

— Мне тут ещё немного осталось.

— Сколько?

Регина почувствовала, что в бок её ударила волна злости, выплеснувшейся с этим вопросом. Она снова сглотнула слюну.

— Минут десять.

— Ну, ладно, — Рита не изменила своего положения, так и продолжая сидеть, мокрая и босая, сложив руки на коленях. Выжидая.

Десять минут. Не так уж и много.

Регина развернулась к Рите и, глядя прямо в её выжидающие глаза, твёрдо сказала:

— Только принеси, пожалуйста, мою тетрадь от Лены. Ей завтра ко второй паре, а мне уже на первую надо.

Она увидела, как непонятливо вытянулось лицо соседки. Как будто та соображала, что же от неё требуют. Потом, осознав просьбу, она прищурилась, но тут же расслабилась и кивнула:

— Сейчас принесу.

Все мускулы Регины были напряжены. Она даже слегка удивилась, когда Рита подошла к своему шкафу, бросила туда полотенце и натянула домашний костюм.

«Не пошла же бы она в таком виде…».

Как только Рита вышла за порог, Регина вскочила и тоже подошла к шкафу, но только к своему. Никакой тетрадки ей Лена не была должна. В запасе было не более пяти-шести минут. Регина услышала, как подъезжает лифт, открываются и закрываются его двери.

Из шкафа она вытащила свои брюки, блузку, свитер и куртку. Подхватила свою сумку, надела кеды и вышла из комнаты. С ворохом одежды, в домашнем халатике, она вошла в подъехавший соседний лифт и нажала на кнопку с цифрой «один». Оказавшись в лифте, она начала переодеваться, при этом она не отрывала взгляда от окошечка, в котором высвечивались этажи. При этом она молилась, чтобы лифт не остановился на десятом. Там жила Лена, к которой ушла Рита. Если лифт сейчас остановится…

Лифт не остановился. Домашний халатик Регина скомкала и засунула в сумку. Она чувствовала, что страх отпустил её, только тогда, когда вечерняя прохлада забралась под куртку. Она не обернулась, чтобы посмотреть на своё окно. Ещё она не знала, что на следующий день территорию общежития оцепят, а следствие по поводу убийства десятерых студентов затянется навечно…

Автор: Панда

Иван Долькин с трудом открыл глаза. Голова раскалывалась, все тело ломило. Он пытался вспомнить, где он. Память постепенно возвращалась.

Он вспомнил, как он ехал на работу. Переполненное метро... Внезапный хлопок... и в другом конце вагона вдруг повалил белый дым. паника... Давка... Потом в затылок что-то стукнуло, и перед глазами все поплыло. На этом воспоминания обрывались.

- Ну что, оклемались немного? - ударил по ушам чей-то голос. В висках запульсировала боль. Иван со стоном повернул голову и увидел человека в белом халате.

- Что? - прошептал Иван, с ужасом осознав, что он не понимает смысла фразы. Каждое слово было знакомо, но смысл куда-то ускользал.

- Сядьте, - сказал человек в белом халате.

Эту команду Иван понял. Он уперся руками в кровать и сел. В первый момент в глазах потемнело, но через несколько секунд внезапно стало легче. Головная боль куда-то отступила.

- Как вы себя чувствуете?

- Чувствуете? - переспросил Иван, пытаясь понять вопрос.

- Как вы себя чувствуете?

- Теперь лучше, - сказал Иван. Способность думать медленно возвращалась к нему. Он начинал понимать происходящее. Этот человек, несомненно, доктор. А он, Иван Долькин, заболел какой-то неприятной болезнью.

- Что со мной случилось? - спросил Иван.

- Газовая бомба. Кто-то заложил в вагоне метро бомбу с психотропным газом. Вы вдохнули совсем немного. Тем, кто стоял ближе, повезло меньше.

- Что с ними? Они погибли?

Доктор нахмурился.

- Почему вы спрашиваете? - поинтересовался он.

- Просто... хочу знать. Интересно...

- Кажется, действие газа еще не полностью прошло. - сказал доктор. - Но я думаю, остаточных эффектов не будет. Сейчас вам сделают еще один укол.

После укола Иван почувствовал, как какая-то пелена спала с его сознания. Внезапно он понял, насколько глупым был его вопрос. Среди пассажиров в вагоне не было его знакомых. Так какая ему разница, что с ними произошло? Зачем совать нос не в свое дело?

- Ну что, по-прежнему хотите знать судьбу других пассажиров? - спросил доктор.

Иван покачал головой.

- Сколько я был без сознания?

- Несколько часов. Ваши мыслительные функции уже должны восстановиться - если в мозгу не произошло необратимых изменений. Сейчас мы это проверим.

- Каким образом? - спросил Иван.

- Проведем простенький тест на логическое мышление. Слушайте задачку. У всех треугольников три угла. Фигура является треугольником. Сколько у нее углов?

- Три, - машинально ответил Иван.

- Превосходно! - просиял доктор. - Вам кажется, что вопрос простой? А пациент из соседней палаты сказал, что углов может быть сколько угодно. Отдельные утверждения он понимает, а делать логические выводы разучился. Чем больше газу вдохнешь, тем тяжелее последствия... Вы вдохнули совсем немножко...

Иван почувствовал облегчение. На этот раз ему повезло. А если бы он стоял в другом конце вагона...

- И еще одна задачка. Бухгалтеры умеют считать. Некто Иванов умеет считать. Кем работает Иванов?

- Ну... - Иван запнулся. - Возможно, бухгалтером. Но не обязательно. Может кем угодно.

- Кажется, я поторопился вас обрадовать, - сказал доктор, помрачнев. - Все-таки с логикой у вас не все в порядке. Слегка нарушена способность логически мыслить.

- Почему? Разве я неправильно ответил? - заспорил Иван. - Мало ли кто умеет считать? Инженеры, например. Почему Иванов не может быть инженером?

- Вам будет трудно это понять, - сказал доктор. - Инженера не было в условии задачи.

- Ну и что? Но ведь есть такая профессия. И они действительно умеют считать.

- Инженера не было в условии задачи, - терпеливо повторил доктор. - Вы сами выдумали этого инженера из ничего. Правильный ответ: Иванов работает бухгалтером.

- Объясните, почему он не может работать кем-нибудь другим! - заупрямился Иванов.

- А вы можете объяснить, почему у фигуры три угла?

- Потому что она треугольник.

- А почему у треугольника не может быть четыре угла?

- Потому что в условии сказано, что у треугольника три угла.

- В таком случае Иванов не может быть инженером, потому что в условии сказано, что считать умеют бухгалтеры.

- Бред, - сказал Иван - Из этого вовсе не следует.

- Следует. Так же как следует вывод о трех углах. Логику невозможно объяснить. Она либо есть, либо ее нет.

- А вы умеете считать? - внезапно спросил Иван.

- Разумеется, - сказал доктор.

- Вот видите! Но ведь вы же не бухгалтер!

- Но и фамилия моя не Иванов, - улыбнулся доктор. - Так что никакого противоречия нет. И не пытайтесь его найти - у вас ничего не выйдет. Ваша способность мыслить нарушена - примите это, как факт.

- И что мне теперь делать? - спросил Иван.

- Это пройдет со временем. Мозг способен восстановить себя после такой атаки. Но потребуется некоторое время. А пока представьте, что вы - маленький ребенок. А ребенок может сунуть пальцы в розетку, или перелезть через перила балкона, не осознавая, чем он рискует... Понимаете меня? Поэтому не предпринимайте никаких действий, не посоветовавшись с кем-нибудь.

- Когда вы меня выпишете? - спросил Иван, смутно надеясь, что это сон и он сейчас проснется.

- Прямо сейчас, - ответил доктор. - Лекарства ничего не дадут. Но мозг будет постепенно восстанавливаться... Время лучший доктор для вас. Мы сообщили вашему брату, и он приехал, чтобы забрать вас.

Андрей Долькин сидел в коридоре. Увидев Ивана, он поспешно вскочил и бросился к нему.

- Ванька! Я уж волноваться начал. Сказали, что сегодня же тебя и отпустят - вот, сижу, жду. Как ты, в порядке?

- В порядке, - ответил Иван, покосившись на доктора.

- Одну минутку, - сказал доктор Андрею. - Я должен сказать вам несколько слов.

Он отвел Андрея в сторону и стал ему что-то объяснять. Иван вначале хотел подойти, но потом передумал.

"В конце концов, - думал он, - пусть говорит Андрею что хочет. Он зачем-то пытался убедить меня, что я сошел с ума. Со своими дурацкими задачками... Я прекрасно понимаю, какие выводы из чего следуют."

- Что он такого тебе наговорил? - с усмешкой спросил Иван, когда они с братом спускались по лестнице. - Рассказывал про бухгалтеров и про то, что я не умею думать?

- Просто предупредил, чтобы я пока не отпускал тебя никуда одного. Что ты можешь броситься под машину или что-нибудь в этом роде.

- Не собираюсь я никуда бросаться. Ты что, поверил ему, что я сумасшедший? - и Иван обиженно замолчал.

Они вышли во двор больницы, и подошли к машине Андрея. Андрей открыл дверцу и сел справа.

- Хочешь, чтобы я вел машину? - ничего не понимая, спросил Иван.

- Почему? - удивился Андрей. - Машину поведу я.

- Тогда почему ты сел на место пассажира?

- Я сел на место водителя. Не болтай, залезай.

Иван открыл левую дверцу и сел за руль.

- Я не против порулить, - сказал он. - Но мог бы сказать прямо, что не хочешь вести машину.

- Нет уж, рулить буду я, - ответил Андрей, включая зажигание. Он просунул левую ногу к педалям, наддал на газ и стал выезжать, держась за руль левой рукой.

Иван с удивлением смотрел на него.

- И давно ты так водишь? - спросил он. - Некоторые вот предпочитают водить, сидя за рулем.

- А я и сижу за рулем, - с некоторым раздражением ответил Андрей.

- Руль слева, - заметил Иван.

- А я справа.

Повисло неловкое молчание. Иван ничего не понял.

- Ну и? - сказал он. - Руль слева, а ты справа, значит, ты не за рулем.

- Я за рулем, - сказал Андрей. - Ты меня разыгрываешь, или действительно этого не понимаешь? Доктор сказал, что ты немного не в себе. Я думал, у тебя что-то вроде провалов в памяти... Неужели ты, правда, перестал различать право и лево?

- Я знаю, где право и где лево, - сказал Иван. - Вот моя правая рука.

Он продемонстрировал Андрею правую руку.

- А большой палец на этой руке справа или слева?

- Слева.

- Вот видишь. Рука правая, а палец слева. Руль слева, значит, я должен сидеть справа.

- Прекрати! Мне надоели твои дурацкие шутки.

- Успокойся. Возьми себя в руки. Ты же знаешь, что ты нанюхался какой-то психотропной дряни. Вот тебе и кажется все странным. Доктор сказал, что это постепенно пройдет. По мере того, как погибшие клетки мозга будут замещаться новыми.

- Хорошо. Предположим, ты прав. Но если я протяну руку вперед, я коснусь руля. А тебе приходится тянуться в сторону.

Андрей вздохнул.

- Представь доску с дыркой, - сказал он. - С левой стороны мы вставляем в дырку болт. С какой стороны мы должны навинчивать гайку?

- С правой.

- Вот видишь? Чтобы совместить два объекта, их надо расположить с разных сторон.

- Но это совсем не то... Ладно, пусть мы развернули дощечку плашмя, так, что болт оказался спереди, а гайка сзади.

- Ну да. В японских, например, машинах, водитель сидит на заднем сиденьи. Дело вкуса. Но спереди слева всегда сидит пассажир.

- Но почему нельзя... Пешеход!!!

Пешеход ударился об бампер, перекатился через машину и упал где-то сзади. Андрей даже не притормозил.

- Ты... ты же сбил его!

- Ну и что? Я ехал на зеленый. Он сам виноват.

У Ивана начали трястись руки.

- Надо остановиться. - сказал он. - Остановиться и вернуться.

- Зачем? Кто-нибудь вызовет ему скорую помощь.

- Но ты же видел его! Ты мог затормозить!

- Ваня, тебе в детстве никогда не говорили, что нельзя переходить улицу на красный свет?

- Зачем ты...

- Ответь на мой вопрос.

- Говорили.

- А почему нельзя переходить на красный свет?

- Потому что может сбить машина.

- Вот видишь. Ты сам пришел к выводу, что я могу сбивать тех, кто переходит на красный свет.

- Нет! Подожди... Можешь не в том смысле. Это не значит, что ты должен их сбивать.

- Не должен. Мог бы не сбивать. Мне, в общем-то, было все равно.

- Но ты покалечил его, а может быть, убил.

- Ты что, знал его?

- Нет, но...

- Тогда какое тебе до него дело?

Иван хотел что-то сказать, но замолчал. Слова брата вдруг показались ему логичными. Действительно, какое ему дело до незнакомого человека? А брат утверждает, что имел право его сбить. Но с этической точки зрения...

- Хорошо, - сказал он. - Я знаю, что у меня проблемы с логикой. Предположим, что ты прав. Не будем больше говорить на эту тему.

- А ты молодец, - одобрительно сказал Андрей. - Доктор сказал, что самое трудное для тебя будет поверить в свою болезнь. Что тебе все будет казаться чертовски нелогичным. Но, похоже, ты себя преодолел. Кстати, мы приехали.

Андрей припарковался и братья вышли из машины. Какой-то оборванного вида мужчина, сидевший на скамеечке, поднялся и подошел к ним.

- Друзья, - сказал он. - Не одолжите мне сотню баксов? Вот так надо!

И он провел рукой по шее.

Иван хотел пройти мимо, но Андрей вдруг повернулся к мужчине.

- Когда вернешь? - спросил Андрей.

- Через неделю. На этом самом месте, - ответил оборванец.

- Хорошо, - Андрей достал стодолларовую купюру и протянул мужчине. Тот положил деньги в карман и пошел через дорогу.

- Твой знакомый? - спросил Иван.

- В первый раз его вижу.

Иван резко остановился.

- Ты что, отдал незнакомому человеку сто баксов?

- Не отдал, а одолжил. Он же сказал, что вернет.

- Постой... А с какой это радости он их вернет? Ты же его даже не знаешь.

- Ты знаешь, что такое "одолжить деньги".

- Знаю, конечно. Дать на время. Но ему ты, похоже, отдал их навсегда.

- Ты просто не расслышал. Он сказал, что отдаст через неделю.

- Готов спорить, что не отдаст.

- У тебя опять заскоки? Я тебе докажу, что отдаст. Я одолжил ему деньги. Сроком на неделю. Одолжить - значит, дать на время, чтобы он вернул через определенный срок. Вывод - он их вернет через неделю. Логично?

- А если не вернет?

- А если на меня метеорит упадет? А если земля взорвется? Давай рассматривать реальные варианты.

- Извини, - Иван вытер лоб ладонью. - Возможно, у меня действительно заклинило мозг...

Внезапно Иван отчетливо понял, что деньги действительно будут возвращены. Логическая цепочка брата выстроилась в его мозгу и показалась ему на мгновение безупречной... Но только на мгновение.

- Ты прав... - сказал Иван. - Черт. Я вдруг понял, что ты прав, а потом мозги опять заклинило. Опять не понимаю, что помешает ему не прийти через неделю... Ладно, не буду больше с тобой спорить. Постараюсь верить в то, что ты говоришь. Даже если это чертовски нелогично.

- То-то же... Слушайся старших, и все будет хорошо. - улыбнулся Андрей, открыл дверь дома и вошел. Иван последовал за ним.

- Ты знаешь, - сказал Иван. - Я ужасно хочу жрать. Я с утра ничего не ел. Только не говори мне, что это нелогично!

- Логично, - засмеялся Андрей. - Не сомневайся. Сейчас почищу картошку.

И Андрей достал из ящика нож. Иван повернулся к шкафчику с кастрюлями и открыл его. Андрей ударил брата ножом. Иван упал.

Андрей вызвал милицию и сел на табуретку. Он сидел и смотрел невидящими глазами прямо перед собой. Через десять минут в дверь позвонили. Андрей открыл.

- Он отвернулся, - объяснял он сквозь слезы участковому. - Видел, что у меня в руках нож - и отвернулся. Если у меня нож, а он стоит спиной, надо ударить его. Разве не так? Разве это не логично?

- Логично, - согласился участковый. - Странно, что он об этом не подумал.

- Он был психически нездоров, - сказал Андрей. - Слышали про теракт в метро? Он был там.

Участковый осмотрел Ивана.

- Похоже, вы говорите правду, - сказал он. - Нож воткнут сзади. Значит, он действительно стоял спиной. Сильно похоже на самоубийство. Возможно, ему вдруг наскучила жизнь? Кто знает, что придет в голову сумасшедшему?

- Да, наверное. - Андрей взглянул на лежащего брата. - Про инстинкт охотника знают даже малые дети. И что нельзя поворачиваться спиной к вооруженному человеку... Вряд ли он мог забыть про это. Наверное, он просто не захотел жить в мире, который противоречил его логике. Знаете, я сегодня сбил пешехода... Я ехал на зеленый свет и не нарушил правила. Но он пытался мне доказать, что я поступил неправильно. Его это сильно взволновало.

- Во всяком случае, мне здесь делать нечего, - сказал участковый, направляясь к выходу. - Состава преступления нет.

Андрей присел и погладил холодеющего брата по голове.

- Ванька, Ванька, - тихо сказал он. - Что же ты наделал...

Когда мне нечего делать, я ищу кирпичные пасты и интернете о всяких смертельных файлах. В поисках постов я, чтобы не скучать, включаю скайп. Мне пришло сообщение. Кто-то добавил меня в список контактов.

— Ты кто? — написала я.

— blaccyee — ответил он.

— Да, это твой ник.

— blaccyee

— Я поняла уже!

— blaccyee/eeyccalb

— Да, а это твой ник наоборот.

— 3

— Что три?

— 2

— ???

— 1

— Ты больной??

— 000000000

Тут же после сообщения с нолями появилось окошко с надписью «Скачивание файла». Видео качалось.

— Эй… Чувак, что это значит?

*не отвечает*

— Это не смешно

— blaccyee

— Ну, ник твой, ник!

— сmotrry

— Смотреть видео?

— 000000000

— Это значит «да»?

*молчит*

Я наплевала на психа. Но тут он написал опять:

— R BNZY T3БR. сmotrry

— Ну ладно… — меня это начало не на шутку пугать.

Я открыла видео. Сначала на видео пять секунд стоял «экран смерти» винды. Потом появились помехи и странный шум. Будто лепет. Это явно говорил человек, но при этом голос был, ну, даже не знаю, как назвать. Наверное, он был мёртвым. Лепет шёл до конца помех. Потом на экране возникла точная копия моего рабочего стола. Он начал искажаться. Экран менял свои цвета, извивался будто змея. Помехи. Часы. Точно такие-же часы, как у меня на стене. Они показывали то-же время, что и у меня. Тут я впала в ступор. На часах начали изменяться цифры. Точнее не цифры. Теперь это были буквы «ч» и «h». Но это не самое страшное. Самое страшное то, что та же фигня происходила и на моих часах. Крик застрял в горле. Я хотела закричать, заорать, что есть мочи, но не могла. Я просто онемела и не могла произнести ни звука. Часы на видео пропали. Но появились ещё куда более страшные вещи. На этот раз это было изображение меня. Так, как будто меня снимали на мою-же веб-камеру. Я качнулась в сторону. Изображение изменилось. Я видела себя, но это была не я. У другой меня были абсолютно чёрные глаза. Опять экран смерти. Помехи и лепет. Моё лицо. Появилась рожа, которая до этого не появлялась. Это был какой-то лысый человек с абсолютно чёрными глазами и лицом, белым как бумага. При этом у меня было такое ощущение, что нос и рот были нарисованы неумелым художником. Эта рожа стояла минуту, а потом исчезла. На экране появилась моя ванная комната. Ну, ванная комната и комната. Но вдруг я услышала звук открывающейся входной двери. Шаги. На видео открылась дверь в ванную. Вошёл тот самый человек с чёрными глазами. Он посмотрел «в объектив», улыбнулся и отдёрнул шторку. В ванной сидело НЕЧТО, похожее на человека. Оно что-то жевало. Человек коснулся этого существа рукой. Оно резко обернулось и засверкало совершенно чёрными и бешеными глазами. В корявых лапах этого существа было нечто, отдалённо напоминающее человеческую ногу. У существа была бледно красная, морщинистая кожа, абсолютно лысое тело со свисающими кое-где кусками кожи. У него не было никаких половых признаков. У него не было носа, а вместо рта у него была просто круглая дыра с множеством мелких зубов. Оно обгладывало остатки ноги при этом не отрывая взгляда от камеры. Меня ужасно пугала пустота и безэмоциональность его глаз. Помехи, рожа, лепет. Появляется надпись на весь экран — «your eyes will be blaccyee». Потом моё лицо, потом лицо того существа. Конец. Пришло сообщение в скайп от того чувака:

— R krraciB.

— Что? Ты был на том видео?

— 00000000

— ???

— R krraciB.

— Ты красив?!

— 00000000

Я не ответила ему. Со лба стекали холодные капли пота и попадали мне в нос, лицо и глаза.

— 1 haC — написал мой собеседник и вышел из онлайна.

Этот час я сидела молча. Я просто не смогла встать. По истечению часа ноги сами понесли меня в ванну. Я заметила, что от ванны до входной двери шли кровавые следы. Я вошла в ванную и отдёрнула штору. Ванна была полна крови, а в ней лежали огрызки от ноги. Но это было не самое страшное. Самое страшное я обнаружила, когда я посмотрела в зеркало. У меня были чёрные глаза и не было волос на голове. Но зато была красная кожа, свисавшая лохмотьями и круглый рот с мелкими зубами. Из горла вырвался протяжный крик. Я кричала, не переставая ни на секунду. Я хотела заплакать, но у меня теперь даже не было век и слёзных желез. Я понеслась по квартире на кухню и схватила нож, но он тотчас вывалился из моих кривых пальцев. Я обессилено упала на пол. Я не знала, как дальше жить. Недолго думая я открыла форточку и выпрыгнула из окна. Я издала дикий вопль и потеряла сознание. Темнота. Я очнулась в больнице, эти видения прекратились.

ВНИМАНИЕ! Шок-контент.

Но не взирая на это история красивая.


Автор: SectorCBAT

В тот весенний день у меня разболелась рука. Полгода назад, будучи в командировке в Москве, я неудачно упал. В итоге перелом лучезапястного сустава, гипс, в котором я работал все два месяца командировки. Перелом сросся идеально, не болел, не беспокоил, и вот на тебе! На любое движение большим пальцем — болезненный щелчок, стоит потянуться спросонья — адская боль. Печатать текст на сенсорном экране телефона стало невозможно. И так две недели. А в этот проклятый день я проснулся от боли и понял: велика моя глупость, а отступать некуда. Придется идти к костоправу.

Будучи немного с бодуна, я оставил автомобиль на стоянке и поехал маршруткой. Взяв талон, я посмотрел номер кабинета. Ага, пятьсот седьмой, значит, пятый этаж.

Поднялся я на лифте. Двери, открывшись на пятом этаже, предоставили моему взору две приколоченные доски, перекрывающие выход. Сматерившись на тупых джамшутов, я пролез под досками и осмотрелся. Дверь напротив выбита, окна зияют пустыми рамами, по полу ветер гоняет листву, хотя на дворе весна. Давненько я не был в нашей поликлинике, лет десять, если не больше. Перелом, и то лечил в Москве. В суровые девяностые здесь веселее было. Видимо, ремонт прошел с применением нанотехнологий. Хотя, может, мне на другой этаж? Нет, на валяющейся двери написано «540»...

По полу пробежала крыса, и я брезгливо отошел к лифту. «Может, ну его на фиг, — подумал я, — эту вашу бесплатную медицину?».

Там, где должна была находиться кнопка вызова лифта, густым слоем была наложена шпатлевка. Черт с ним, решил я, спущусь пешком, но сначала поищу травматолога, а потом сразу к главврачу. Такой беспредел в лечебном учреждении — уму непостижимо.

В коридоре стоял запах тухлятины, прелых листьев и сгнивших матрасов. И ни одного человека. Некоторые кабинеты были распахнуты, другие — наглухо затворены. Вот ворюги! А ведь первый этаж сверкает пластиком — белые потолки, пластиковые окна, наманикюренная регистраторша сверкает фарфоровой улыбкой... Ох, показушники. Сделали для комиссий, а выше не пускают, сразу в сауны. Я зло сплюнул на лежащую под ногами дверь с надписью 512. Значит, по логике, мой кабинет рядом.

За поворотом я увидел людей. Ну, наконец-то! Все смирно сидели на ублюдочных лавочках из кожзама и обреченно смотрели в стену. Человек десять, кажется.

— Кто к травматологу крайний?

Бородатый мужик с огромными кустистыми бровями ответил глухим прокуренным голосом:

— Все к патологоанатому.

Он повернул голову и посмотрел на меня пустой глазницей с мерзко сочащейся кровью. Кровь сочилась из многочисленных ожогов и порезов сквозь дыры в одежде. С моей стороны, прикрытое волосами, свисало полуоторванное ухо. Да его на каталке в реанимацию надо, а он в очереди сидит. Вот тебе и бесплатная медицина. Докатились. Сдерживая рвотные порывы, я пробормотал:

— Да, братишка, патологоанатом тебе в самый раз.

Я еще раз осмотрел очередь. Кто-то изрезанный, кто-то обгоревший, у одной женщины вместо ног обрубки, из которых хлещет кровь. Бабушка рядом заботливо придерживает вываливающиеся кишки... Да с таким не живут, а они сидят, как ни в чем не бывало, только что хвори не обсуждают.

Я переспросил:

— В пятьсот седьмой есть кто?

Молчание. Оно и логично. Я б с такими болячками тоже особо не болтал бы.

Намереваясь обматерить ленивого эскулапа, я дернул дверь и застыл. Мужчина в белом костюме покачивался на веревке, весело выпучив глаза и высунув язык. «Ходяков Игнат Юрьевич», — гласил бейджик. На моем талоне значилась та же фамилия.

— Вылечил руку, называется, — мой голос от страха и злости дал петуха. — Гребаный бардак!

Надо найти хоть кого-нибудь, чтобы помогли тем доходягам, чтобы сняли доктора, вызвали полицию... Да хоть что-то сделать!

Захлопнув за собой дверь, я понял, что один я уже никуда не пойду. У меня началось что-то, близкое к ступору и к истерике одновременно. Я осмотрел еще раз толпу калек и с моей стороны с краю увидел красивую брюнетку в темно-красном платье и с добрыми глазами. На вид она была целая. А это уже плюс. Я плюхнулся рядом с ней.

— Слушайте, девушка, как вас зовут? — мой голос дрожал.

— Алевтина.

— Меня Леша, — и тут меня прорвало. — Аля, я сойду с ума, мне нужен хоть один нормальный человек, врач там или медсестра, или, на худой конец, долбаная уборщица баба Клава, ворчливая, полная, знающая все на свете, и чтобы она не придерживала кишки и не болталась в петле под потолком! Я боюсь. Пойдем со мной!

— Я не могу. У меня ноги не ходят. Еще с утра садилась в маршрутку, а сейчас не ходят. И, к тому же, — она кивнула на очередь, — скоро наши врачи придут.

— Да пока они придут, тут все передохнут! — я успокоился и облокотился на стену. — Аль, ты куришь?

— Курю.

Решив, что от сигарет обстановка хуже не будет, я достал початую пачку и протянул ей.

Очередь оживилась:

— Молодой человек, а можно мне?

— И мне.

— Я б тоже не отказалась...

Пройдя по рукам, пустая пачка полетела в угол.

Да, надо что-то решать, думал я, затягиваясь горьким дымом.

Из-за угла вышли два здоровых мужика с каталкой, скальпелями, ножами и прочим инструментом. Оба — в светло-зеленых костюмах. Очередь устало и как-то обреченно посмотрев на них продолжила тянуть сигареты.

— Алексей, — девушка нервно потушила окурок, — мне страшно, я не хочу это видеть.

— Да что ж бояться? Сейчас всем помогут, а потом и нам подскажут выход, — начал я ее успокаивать и осекся. Одноглазый бородач, бывший первым в очереди, разделся и лег на каталку: глаза закрыты, руки по швам. А врачи деловито начали его вскрывать. Вот уже вскрыта грудная клетка, руки сортируют внутренности по тазикам...

И я понял: это не просто врачи. Это патологоанатомы. Безумные патологоанатомы, вскрывающие живых людей.

Я зашептал:

— Аля, Алечка, валим отсюда, пока не поздно...

— Мне нельзя, мне туда, — она показала на маньяков. — Побудь со мной, ты живой, тебя не тронут. А мне страшно.

Это ее «ты живой» меня окончательно разозлило:

— Твою мать! — зарычав, я взвалил девушку на плечо. Спина тут же испачкалась чем-то липким, просачивающимся сквозь красное платье на груди. Стараясь не думать, что это, я рванул по коридору прочь из этого ада.

Входная дверь была закрыта. Все, приплыли.

Раздался скрип, из ближайшего кабинета выглянул двухметровый мужик, не иначе, ряженый. Все тело покрывала шерсть, на голове рога, а вместо носа пятачок. «Интересный костюм», — подумал я отстраненно.

— Эй, рогатый! — черт оглянулся. — Помоги дверь открыть.

— Тебе открою, тебе здесь не место, а девушку оставь.

— Брось шутить, а то перекрещу, — не знаю, почему я вспомнил эту фразу. То ли Гоголя перечитал, то ли Высоцкого переслушал, но рогатый пожал плечами и одной рукой сорвал амбарный замок.

— А девку оставь, пожалеешь. Ей в котел пора.

— Леша, — раздался жалобный голос. — Бросьте, вам жить надо...

По лестнице поднимались еще двое. Поняв, что это ни хрена не ряженые, я самым натуральным образом обгадился, а черт с лестницы произнес:

— Мы тебя не тронем, а вот Алевтину оставь.

— Хрена вам под воротник, — злобно зарычал я и рванул обратно.

Паталогоанатомы разделывали бабушку, а рядом вертелся висельник в белом халате и канючил:

— Ребят, меня, вообще-то, вне очереди надо, я ж медработник.

Увидев его, просто так расхаживающего с веревкой на шее, я чуть повторно не наложил в штаны.

Забежав в пятьсот седьмой, я рванул к распахнутому окну. А там, на улице, на свободе, заканчивалась осень и раздавался запах тлена. Я не знал раньше, как он пахнет. Так вот, тлен пахнет прелой листвой, землей и спиртом. И легкий запах тухлого. На облезлых деревьях сидело воронье. И куда делась весна, радовавшая меня буквально час назад?

Я снял Алевтину с плеча, вынул свой брючной ремень и пояс ее платья, мокрый от крови. Я решил ни за что не отдавать ее монстрам, спасти во что бы то ни стало, пусть и ценой своей жизни. Я никогда не был героем, убегал даже от уличных драк в детстве, но сегодня я понял: ради нее стоит умереть.

Привязав девушку к себе так, чтобы она была впереди меня, спиной ко мне, я поковылял к окну.

— Леша, оставьте меня, не надо...

— Заткнись и слушай, — я был уставший и злой, мой голос дрожал от страха. — Сейчас мы отправимся в полет. И не вздумай пошевелиться, угробишь обоих. А тебе здесь не место. У тебя глаза красивые.

С грузом на груди я взгромоздился на окно, встал в полный рост, лицом к двери, и прыгнул спиной вниз. У меня нет шансов выжить, но мое тело смягчит падение девушке, и, может, она сходит потом на мои поминки. Главное, упасть спиной.

Долгие секунды полета я видел блеклое небо и белоснежного мужика с огромными пушистыми крыльями. Он ухватил нас за пояса, следом подлетел второй такой же, потом третий, и я почувствовал, что мы летим вверх и вправо. Если есть черти, то почему бы не быть ангелам, подумал я.

— Самопожертвование — высшее проявление любви, — услышал я неимоверно добрый мягкий голос. — Ты спас...

Потом меня вырубило.

Очнулся я в больнице, на этот раз в нормальной. Оглядев себя, я обнаружил, что забинтовано почти все тело. На ноге гипс, рука перевязана, грудь что-то сдавливает.

— Где Алевтина?

Надо мной склонилось лицо в маске:

— Какая Алевтина? Вам отдыхать надо.

Сзади раздался второй голос:

— Маш, как его зовут?

Ответил я сам:

— Соболев Алексей Петрович.

— Во втором боксе ваша Алевтина. Тоже Лешу спрашивала. Вас, наверно.

— Жива? — я задал самый глупый вопрос.

— Жива, жива, еле вытащили, отдыхайте, после поговорим.

— С меня коньяк, — я с облегчением откинулся на подушку.

Через две недели я уже мог перемещаться на костылях, кое-где начали проходить ожоги. И хотя врачи ворчали, все время я проводил у постели Алевтины. А через месяц она приехала ко мне в палату на инвалидной коляске.

Друзья принесли мне ноутбук, и я прочитал про ДТП, в которую угодила наша маршрутка. Пьяный водитель «КамАЗа» размазал нас по асфальту. Что-то загорелось, случился пожар. Из девяти пассажиров микроавтобуса выжили только двое — я и Алевтина. Оба водителя погибли. Я пролистывал фото с места происшествия и узнавал людей, сидящих в той очереди. Бровастый бородач был виновником ДТП, бабушку выбросило на асфальт, по пути распоров ей живот. Кстати, Ходяков повесился в то утро от несчастной любви, правда, не в кабинете, а у себя дома. Об этом я узнал из разговоров медперсонала.

Меня выписали через четыре месяца. Алевтина выехала через полгода на инвалидной коляске. На ней же моя будущая жена въехала в ЗАГС.

Как-то после нескольких операций, прогуливаясь по парку уже на своих ногах, Алевтина рассказала мне о том, что было с ней. Ее воспоминания полностью совпадали с моими, за исключением одного момента. Ей, как и остальной очереди, дали направление в морг.

— Знаешь, как мы тебе завидовали, — она вздохнула. — Ты-то был живой...

Я задержался в Туле, но опоздать я не хотел, поэтому вместо привычной маршрутки до юга Москвы я выбрал электричку. Был ноябрьский вечер, причём будничный. И народу в вагоне, на удивление, было мало. Я сел в восьмой вагон, на одну из свободных скамеек, ближе к окну. Лицом в сторону движения. До Москвы из Тулы ехать примерно три с половиной часа, мне до этого приходилось кататься на такой электричке. Я уже не маленький мальчик, поэтому насчёт длинного пути не расстраивался, воткнул наушники и закутавшись в куртку начал дремать. Мерный стук колёс, тёплый свет. Вечеряющая Россия за окном и мягкие мелодии медленно убаюкивали меня. Альбом, что я включил и слушал, состоит из 10 песен, в среднем по четыре минуты. Когда я почувствовал «это», шла восьмая песня. В полудрёме я узнал песню и приоткрыл глаза. Свет из тускловато жёлтого стал белым, как у ламп дневного света. Я не придал этому значения и лишь поёжился холодку, который забирался за шиворот. Я как и прежде сидел один на своей лавке, попутчиков было немного, и я обратил внимание, что не все из них были со мной с отправления, часть «туляков», что сели со мной, куда-то ушла. Новые попутчики, казалось, не придавали необычной пустоте вагона никакого значении. Я поковырялся в плеере и поставил в список воспроизведения следующий альбом. Он в целом длится минут пятьдесят. Вновь укутавшись и расслабившись, я попытался задремать. Дальше, периодические просыпаясь, я замечал, как из вагона в тамбур уходят испуганные «туляки». Несколько раз меня будил шум хлопающих дверей, и я замечал обеспокоенные лица моих «оригинальных» попутчиков, убегающих в соседний вагон. Но музыка играла, куртка грела, и я вновь впадал в сладкую дрёму. Пока на окончании последней песни второго альбома, через полтора часа после посадки в электричку, я не проснулся. Причём, как ни банально, резко. Дремота и зыбкость восприятия исчезли в секунду. Я поёжился, продираемый сильным холодом. За окном темно. Свет, не греющий, а такой же холодный как и сквозняк в вагоне, освещал вагон хорошо. И только теперь, по-цыплячьи вытянув шею, я осмотрелся вокруг.

Первое что я заметил: в вагоне ни одного оригинального попутчика, что сели со мной в Туле. Лишь пришлые. Я легко их отличил, потому что туляки были одеты как подобает жителям крупного самодостаточного областного центра. Окружающие попутчики сели явно на промежуточных остановках. И мужчины, и женщины были одеты в тёмных цветов одежды, без каких либо лейблов или опознавательных знаков, абсолютно. Второе: все они улыбались. Неестественно, не как обычные люди. Улыбка была странной, необычной. Не как после хорошей шутки, не как от тёплых воспоминаний. Нет. Даже не хитрая ухмылка. Создавалось впечатление, будто весь вагон — я насчитал 11 человек — будто весь вагон решил улыбаться, без всякой причины. Просто корчил улыбающееся лицо. Я поёжился. Странно. Очень странно, я выключил плеер и несколько минут вглядывался в окно. Глухой лес, хотя периодически на такой оживлённой линии должны встречаться селения. Я вглядывался на протяжении десяти минут. Ничего. Лес. Глухой. А когда была последняя остановка? Я не могу вспомнить, когда мы останавливались в последний раз. И уж тем более, когда вошли все те люди, с которыми я сидел в этом вагоне. Белый свет неприятно резал глаза, я вытер выступившие слёзы. Обернулся и понял, что сижу не один: — напротив меня, на краю противоположной скамьи, сидел парень и улыбался. Всё бы ничего, но смотрел он прямо на меня, прямо мне в глаза. Мне сперва как скептику показалось, что это очередной сельский бык, которому захотелось попугать городского. Я громко хмыкнул и, расправившись на скамье, вылупился на него в ответ. Но это не сработало, и очень скоро от страха ёжился я. Парень не среагировал на меня. Он так же, не мигая, улыбался и смотрел. Я хмыкал, грозно морщил брови, подмигивал, но это не работало. Вообще. Он смотрел и улыбался. Я спросил «Что надо?» Парень смотрел на меня. Я поднял голову и заметил, что все, кто был в вагоне, стягивались к нам. Ко мне. Толпа попутчиков в тёмном собиралась ближе. Причём их перемещения я не видел. Отвлекаясь на смотрящего в упор парня, я не успевал заметить движения. Вот женщина в очках за три ряда позади меня. А вот за два ряда. А теперь за один. Я испугался, вновь смахнул набежавшие из-за яркого света слёзы. Стряхнув влагу с глаз, я огляделся и вскрикнул. Вокруг нас сидели все тёмные пассажиры. А парень улыбался сильнее. Я видел его зубы, и мне они не понравились. Я дрожал. Это были острые клыки, причём все зубы были клыками. Они составляли идеальный прикус, один клык на один. Вокруг сидели остальные, я почему-то подумал, что они вместе. Что они заодно. Вдруг в дверь впереди, громко свистя в свисток, вошёл контролёр. Попутчики резко обернулись и, как мне показалось, сузили глаза. Контролёр крикнул: «Сюда, парень, ты, в красной куртке, да вставай уже и беги сюда!» Я, не раздумывая, побежал к нему. Он стоял в тамбуре, придерживая дверь. Свет слепил глаза. Но я почти на ощупь добежал до тамбура. Обежав его, я ужаснулся. Вся компания стояла позади скользящих дверей. А парень уже не улыбался. Он зло шевелил челюстью, будто грызя самого себя за зубы. Компания позади него, казалось, жутко злилась, их брови искривились, а губы сжались в ненавидящем оскале. Контролёр снова дёрнул меня и втащил в переход между вагонами. Там мне внезапно поплохело, голова закружилась, а на виски начало давить.

«Всё в порядке, успокойся. На вот, воды выпей», — поднимая меня с пола, сказал мой спаситель. Я осмотрелся, я уже был в другом вагоне. Рядом стояли несколько курильщиков и удивлённо смотрели на меня, поднимающегося с пола. Контролёр вручил мне бутылку воды и велел идти за ним. Я, радуясь спасению, непонятно отчего шёл по вагонам следом за ним. Обычные люди, кое-где толкучка. Блики деревень и крупных городов за окнами. Тёплый жёлтый свет. Дойдя до головы поезда, мы прошли в небольшую комнату, в которой он мне попытался всё разъяснить.

«Ты сам-то как? А то бывает те, кого успеваем вытащить, того, умом трогаются. Нормально, скажи хоть что-то! Вопросы, всегда вопросы. А вот и чай. Я на этой линии уже пять лет, и раз в полгода кого-то затягивает, чаще всего тех, кто засыпает и не обращает внимание на вагон. На всё вокруг. Обычно-то люди сами понимают, что дело другой оборот принимает. Не знаю я, парень. Просто так бывает. Я, когда пришёл сюда, тоже думал, что надо мной подшучивают, а потом сам наткнулся, иду по поезду — и вдруг вагон какой-то не такой. Тогда меня самого чуть не затянуло. А чёрт его знает… Потом вроде получалось спасти таких забытых. Умные-то сами в другой вагон уходят, как увидят этих попутчиков. Да не видно, когда они появляются, и вагон этот, странная история с ним. Вроде есть, а вроде и нет. Как из ниоткуда. Лишний восьмой. А потом пропадает с такими как ты внутри. В прошлом году не успел. Сидел молодой парень, как ты, за ноутбуком. Работал что ли? Не заметил, как окружили. Ты-то ещё цел оказался. А он на одной скамье с этим, что зубы скалит. Прямо в толпе. Я и крикнуть не успел, как всё исчезло, вместе с парнем и этими людьми. И вагон обычный без этого света, пассажиры, селения за окнами, а не лес. Спрашивай-не спрашивай, не знаю что это. Ты главное, парень, шум не поднимай, нам и без шума хлопот хватает. Сейчас они чаще появляются».

Примерно так звучал полумонолог контролёра. Я выслушал, но больше ответов не получил, да и сам он немного знал. Выходит, что где-то на путях в поезд вклинивается лишний вагон с попутчиками, причём появляются они не сразу. А медленно, словно из ниоткуда. Постепенно большая часть людей со страхом сбегает в соседние, пока в вагоне не остаются попутчики и жертва, а затем щёлк — и нет вагона. Вместе с жертвой. Я был напуган, но прошло время, позже я начал искать ответ на этот вопрос. В свободные дни я регулярно в одно и тоже время начал ездить на электричке по этому пути, туда и обратно. А позже, когда зародились первые подозрения, в любое время. На всех рейсах.

А теперь читай внимательно!

Никогда не спи в электричках.

Никогда не отвлекайся ни на что.

И если свет стал бледно белым, если за окнами густой лес, беги из вагона. Уходи, если рядом с тобой сел улыбающийся незнакомец. Уходи туда, где люди. Они делают так каждый раз. Каждый раз. Контролёр ошибается. Такое случается каждый рейс. Иногда они остаются ни с чем. Но они выходят на охоту всегда. Всегда. Когда-нибудь ты почувствуешь неладное, взглянув на сидящую рядом с тобой странно улыбающуюся женщину. Прошу тебя, убегая из вагона, захвати с собой тех, кто не замечает, спаси их.

Я встречаюсь с ними почти всегда. Иногда я под каким-то предлогом вывожу кого-нибудь, иногда мне приходится силой вытаскивать тех, кто не видит происходящего, иногда я не успеваю. Но я устал, я пробовал предпринять что-то, но ничего не работает. Если стрелять в них, всё мигает, а вагон становится обычным. Очень сложно объяснить, почему ты стоишь в тамбуре с дымящимся пистолетом в руке. Молитвы не работают, святая вода тоже. Я устал кататься туда-сюда, стараясь понять, что это. Пропавшие люди, их просто не находят нигде. Я пробовал фотографировать вагон, но на фото он обычный, я пробовал заговорить с ними, но они лишь улыбаются. Я попробовал ждать, следить за ними, но сладкая дремота, несмотря на литры кофе, чуть не убила меня. Я снова оказался в ситуации, подобной первому разу. Но в этот раз я сам успел сбежать. Прежде чем они появились поближе. Я не могу продолжать. У меня есть работа, должна быть личная жизнь, а я трачу свободное время, катаясь из Тулы в Москву и обратно. Я перерыл всю историю и вагонов, и линии, и мест, и пассажиров, ничего! Пусто. Ни намёка. Я просто не знаю, что это, кто они. И я сдаюсь. Я пишу это чтобы ты, конкретно ты, смог что-то сделать. Я устал. Не знаю, происходит ли это на других линиях. Но, но самое страшное, что недавно их стало больше, у одной из попутчиц я увидел на руках годовалого ребёнка. Он ещё только учится улыбаться.

ВНИМАНИЕ! История содержит ненормативную лексику.

История представляет собой копию сообщений с анонимной имейдж борды. Абзацы, начинающиеся с >>ЧИСЛО являются обращением к участникам треда.


Аноним Ср 08 сентября 2010 13:54:59

Господа, у меня есть старые наушники (советские какие-то, от брата оставшиеся перепаянные под обычный вход пик почти рилейтед, только они не синие, а красные), я переустанавливал позорные окна, а наушники были напрямую подсоединены к компьютеру, драйвера звуковой карты еще не установлены - я как раз искал их в интернете, а наушники по привычке на голове. Сначала я думал, что это помехи, а потом... стал разбирать голоса. То есть это действительно голоса, они что-то говорят, но что именно разобрать не могу, не могу даже сказать мужские, женские какие еще там бывают. То и дело в наушниках возникает легкий писк, что самое смешное - даже если слушать его одним ухом он возникает в обеих, где-то в центре головы, когда писк появляется голоса исчезают примерно на минуту и снова слышен тихий скрип и шипение (вполне земные), а потом в какой-то момент снова появляются голоса. Я уже час сижу пытаюсь разобрать. В принципе недалеко находится АТС с антенной (хотя хз, что там на самом деле: стратегический объект, обнесен забором в три метра) и военная часть (рации, всё такое), да и вообще, почти центр города - не глухой лес, но зато частный сектор, так что есть чем объяснять в крайнем случае. Но голоса слышны отчетливо.


Аноним Чт 09 сентября 2010 14:44:14

Меня вот что заинтересовало: слышно голоса только когда я втыкаю наушники в свою звуковуху, работает только при ИЗНАЧАЛЬНО не установленных драйверах, если их установить, а потом удалить - уже ничего не слышно. А так - вполне повторяемый эксперимент. Попробую расшифровать... А слух у меня вообще-то хороший, хоть мне уже и не 15 и даже не 20 - я пианист-недоучка, а потом и самоучка, в некотором роде. Но мне всегда казалось, что ультразвук, потому и ультразвук, что недоступен человеческому уху.

Кстати, это больше похоже на радиопереговоры, чем на матюгания охраны по рации. Кстати, скажите, зачем АТС может быть нужна антенна и не опасно ли для здоровья то, что она в сорока метрах от моего дома?


Аноним Сб 11 сентября 2010 00:00:26

Слушал почти всю вчерашнюю ночь. Какой-то бред, ни рекламы, ни Малахова так и не услышал, сначала думал, что это радиопереговоры, но отвечают иногда невпопад (мне так кажется) и короткими фразами, какая-то шахта иногда упоминается (у нас в жизни никаких шахт в городе не было):

"...передвигается к шахте..."

"...закрыть шахту..."

"...спускаются в шахту..."

"...(какие-то матюки) шахту.." итд.

Не могу разобрать, кто говорит, а кто отвечает, но между голосами идет звук типа помех на телевизоре. Иногда просто какие-то слова, а иногда что-то из серии:

"свет подается"

"отмечен" итд

и очень часто:

"три тела на...", а потом цифры и буквы.

"одно тело на.." опять цифры и буквы

и снова короткие фразы, половину которых не разобрать. Речь вроде как не о трупах, а о ну вроде тех тел, которые сферические и в вакууме бывают, то есть объектов. Хотя опять таки хз - нихуя непонятно.

Писк очень раздражает, аж зубы болели под утро, постоянно сбивает - он не через одно и то же количество времени повторяется, а как-то тупо, неожиданно, даже наушники снять не успеваю. Перед писком повторяется какой-то звуковой сигнал, вроде как речь, но очень коротко и отрывисто, зато стабильно.

Сегодня тоже буду слушать ночью, да самое интересное то, что ночью и днем (насколько я могу судить - днем я на работе, но забегал пару раз на обед) активность переговоров одинаковая.


Аноним Сб 11 сентября 2010 14:00:30

Вчера позвал другана-собутыльника слушали вместе, в основном ржали, но пока были еще не совсем под градусом, разобрали десяток фраз: сегодня первая ночь (ну может не вся, мы в основном не этим занимались) когда не было сообщений о телах и номерах. Налет мистики (я с самого сначала думал, если честно, что это типа феномен "голосов покойников" лол) несколько слетел, а сообщения были такие (повторялись так или иначе):

"Открываем"

"Поднимаем следующий"

"...фура пошла"

итд...

длинная отчетливая:

"шесть человек на разгрузку подъемника"

В общем обычные вполне переговоры, что-то перевозят. Кстати >>9522 да, я слажал: да, вокруг города есть шахты какие-то, в основном закрытые, но их тут очень мало, почти никаких поселков возле них тоже нет: у нас не промышленно-добывательный регион. А в самом городе, как и везде, есть дренажки, а в парке рядом есть земляные пещеры - эт всё.

И самая интересная фраза за сегодняшнюю ночь, криком, там была куча матов суть сводилась к:

"скажи этим долбоебам, чтобы их не трогали!"

Шахты шахтами, но я здесь долго живу (дом от бабки остался, слава богу приведен в нормальный вид), и по ночам (днем движение больших грузовиков вообще запрещено, вроде) с территории АТС действительно иногда ездят фуры. Короче есть хитрый план: завтра ночью мой друган будет стоять с мобилой напротив вьезда на АТС, а я буду дома слушать наушники, посмотрим будут ли завтра оттуда что-то вывозить, и будут ли переговоры с этим совпадать по времени.

Меня это интересует только потому, что это прямо возле моего дома, потому что если это реально какие-то шахтеры переговариваются за городом, а мои наушники катим-то макаром их ловят, то ну его нах, мне влом искать что-где-откуда, хотя интересно, конечно, что это за "тела". И еще меня задолбало, что теперь на компе ни фильм посмотреть, ни музыку послушать, попросил знакомого притащить ноут: поставим туда мои окна и впихнем наушники, может и оттуда ловит, а может и нет. Короче, завтра отпишусь.

>>9519 знаешь, я в заговоры властей не очень-то верю, вот какую-нибудь отравленную хуйню возить - они могут и еще устанавливать антенны, которые, возможно, для здоровья опасны - это да. Ну, посмотрим.


Аноним Сб 11 сентября 2010 14:05:04

Да, кстати, я теперь натренировался реагировать на звуковой сигнал, который идет перед писком и успеваю сдернуть наушники, так что голова у меня сегодня болит от огненной воды и только от нее, лол.


Аноним Вт 14 сентября 2010 13:59:40

Это форменная хрень, милостивые господа. Я собирался отписать еще 12 сентября, но уже 14 число, а дело в том, что свалила меня болячка, как не смешно начинаю верить в высказывания некоторых анонов о "очищающем сигнале", хотя все-таки, вполне может быть, что это совпадение, но об этом позже.

В общем с субботы на воскресенье мой знакомый и правда стоял с мобилой недалеко от вьезда на АТС, команды, которые в это время слушал я совпали с открытием ворот восемь раз за ночь, так что вряд ли это была случайность, я попросил друга пройтись до расположенной недалеко военной части и снова попал в точку, схема выглядит так:

крытые грузовики с пометкой "Л" и фуры выезжают оттуда вместе, едут к АТС, там простаивают какое-то время и примерно через сорок минут выезжают оттуда, едут по направлению к кольцевой.

Мой знакомый категорически отказался торчать там всю ночь и долго ругался в трубку, хотя сначала и ему было интересно, но я уговорил его еще раз пройти до АТС, убедится, что выезжают именно те машины (и может увидеть что в них, хотя это было очень маловероятно), а потом возвращаться ко мне, где в честь его подвига мы поднимем чарки. И вот когда он стоял напротив ворот во второй раз, к нему подошли двое (ха-ха) в штатском, показали корочки и спросили что он тут делает. Он сходу выдумал какую-то дурь про телку (к роже моего знакомого слово "девушка" неприменимо), с которой должен встретится, но она не пришла итд итп. и он тут на нервах, вот по мобиле звонит, а она не отзывается. Двое в штатском сочувственно покивали и один из них предложил позвонить его телке со своего. Тут мой знакомый дал маху начал что-то невнятное говорить и короче, сказал, что "ладно он уже пойдет" и пошел, а когда он оглянулся эти двое так там и стояли, смотрели ему вслед. Короче, он сказал, что больше туда ночью не пойдет, так что теперь вся надежда на меня.

Ну ладно, остаток ночи отбухались и спать легли, в воскресенье было очень весело во второй половине дня, потому о результатах я так и не отписал, хотя наночь еще послушал переговоры и услышал практически САМОЕ интересное за эти дни, но об этом уже в самом конце. В воскресенье вечером я не пил.


Аноним Вт 14 сентября 2010 14:00:04

В понедельник, как все нормальные люди, я собирался на работу. Я проснулся в полвосьмого утра, встал и голова у меня закружилась, так бывает после сна и я не обратил внимания, так же я не обратил внимания на легкий шум в голове (бухали все же все выходные). Я пошел в ванную, но голова меньше кружится не стала, наоборот, дойдя до зеркала я не увидел в нем себя! Кровь прилила (наверное это так, на это было больше всего похоже) к голове так, что я, практически ослеп, я на ощупь добрался до кровати и улегся и тут я понял, что шум в голове, на который я изначально не обратил внимания превратился в постоянный, равномерный гул. Вот если кто-то когда-то пробовал слушать аудионаркотики, то очень похоже: какое-то шипение и тихий вой. У меня поднялась температура до 39.1. Вообщем к 11 часам я отзвонился на работу и к врачу, врач приехала после обеда, послушала дыхание, посмотрела горло спросила болит ли живот, сердце и не больно ли мне сцать, я отвечал отрицательно, тогда она что-то сказала про возрастное сделала укол и выписав какие-то лекарства уехала. Вот так. Весь день я валялся в постели и видел такие дурные сны и кошмары, которые мне с самого детства не снились, настолько дурные, что я даже тут о них упоминаю, видно зелье, которое колола мне эта ведьма, было забористое.

Собственно это всё, сегодня с утра я уже лучше, даже сходил в аптеку. Слушать наушники я временно не буду, дайте выздороветь, потому что с таким раскладом поверишь и в мировой заговор и в шапочки из фольги. Может найду еще кого, чтобы слушал вместо меня. Но не прямо сейчас. А некоторые фразы, что я смог выхватить в вечер воскресенья, помимо обычных, фраз, о которых я говорил раньше, особенно меня заинтересовала последняя из приведенных:

"..в лазарет его везите, быстро блядь!" (почти смешно)

"...на какие-то цифры-буквы обвал, там два тела..."

тут вообще дикий крик почти ничего не разобрал:

"..отказываются?!.. (ответ не услышал)... под трибунал... сам на месте расстреляю..." (!!!)

под самое утро:

"...скажи, картинки эти ебаные пусть не трогают! у очкариков истерика.."

Вот так. Именно из-за последней фразы я не хочу бросать это дело, все время, что я вчера был в сознании я обдумывал что же там такое может быть под землей, а уже нет сомнений, что именно под землей и почти у меня под домом!

Что буду делать дальше пока не знаю, потому, что мне все еще хреново. Посмотрим.

>>9542 не знаю, уже не знаю. Город - крупный областной центр. Если совсем пиздец придет - выложу сюда точный адрес всех вышеупомянутых учреждений, пока нет.


Аноним Чт 16 сентября 2010 20:40:23

Я уже отошел, практически. Наушники послушать хочется, но ссыкотно. Зато кажется, что самое интересное я как раз и пропускаю. Уговорил другана вместо меня слушать, хотя бы некоторое время. Кстати, на ноуте, который мне принесли, фокус с наушниками не работает. Ну, не важно.

У меня родился новый Хитрый План в связи с тем, что мы совершили развед-вылазку. Итак, мы обошли АТС со всех сторон и заодно выгуляли больного меня. С трех сторон никаких проблем не было: дорога, а вот с четвертой находится свалка, на месте нескольких заброшенных участков. На свалку и соседи мусор кидают и из АТС иногда какие-то телефонистские шароебины сваливают, с изъятыми драгметаллами, естессно. И вот спьяну решили мы и С ЭТОЙ стороны АТС обойти. Но просто так туда не пролезть: всю фронтальную часть свалки, как я говорил, укомплектовывает бытовой мусор дорогих соседей. И тут мы решили вспомнить детство и летние (когда я к бабушке сюда приезжал) казаки-разбойники, детство нас не забыло и откликнулось: если перелезть забор в заднем дворе хрущевки, боком примыкающей к частному сектору можно пролезть через засранные задние дворы и выйти прямо к этой самой свалке, но сбоку. Я так сто лет уже не ржал, то, КАК мы лезли через кучи мусора, задние дворы с матом и шутками-прибаутками достойно занесения в легенды.

И, надо сказать лезли не зря. Мы нашли дырку. Прикладываю примерную карту расположения построек на тер-и АТС. Весь прикол в том, что везде вокруг АТС, как я уже говорил, довольно неплохой трехметровый забор, да еще и с колючей проволокой. Но это ведь Россия. Все-таки Задорнов в чем-то прав. Забор позади свалки хотя и высокий и с проволокой, но БОЛЬШОЙ его кусок не отремонтирован, не заменен еще со времен совка! И в нем ОНА - дырка, там идут четыре каменных блока, выше сетка, выше проволока. Только вот один и каменных блоков вывалился левой стороной из борозды на столбе, в которой он держался и упал на землю. За дыркой открытый склад со стенами из железной сетки, там лежат какие-то шароебины, скорее всего мусор, пластмассовые фигни разрезанные, в которых раньше был проводник - их просто дохуища, мы вытянули между сеткой пару (бухие были), они как луки ептыть, из них стрелять можно недалеко. Постерляли. Если влезть туда между забором и складом, то можно дойти до места, где есть просвет между хламом, оттуда, скорее всего, просматривается задний двор.

В общем, идея в том, чтобы тихонько туда пролезть ночью, когда снова будут оттуда вывозить что-то и посмотреть на это что-то. Вот так. Когда совсем отойду скорее всего попробуем.


Аноним Вс 19 сентября 2010 17:26:27

Скорее всего я пишу здесь последний раз, и только потому, что не привык оставлять начатое. В ближайшее время я постараюсь продать участок и переехать, если не в другой город, то хотя бы за окраины своего.

Мы наметили вылазку, о которой я писал раньше на ночь субботы-воскресенья. В четверг все еще было нормально, написав прошлое сообщение, я отдал свой компьютер во владение друга, которого уже нельзя было оторвать от наушников, прямо, как меня в начале. В тот вечер он сидел у меня дома, не подпуская меня к агрегату, я же, за неимением чего делать, тупо смотрел зомбоящик, а потом лег спать. Хотя я и просиживал дома, и на работу мне было не нужно, я очень устал т.к. еще не совсем отошел от внезапно подкосившей меня болезни. Проснулся я часов в одиннадцать утра, не знаю когда ушел мой знакомый (ему-то как раз на работу было надо), но судя по оберткам и количеству пустых бутылок из под пива - он сидел здесь почти всю ночь. Никаких записок он мне не оставлял и весь пятничный день я бороздил просторы интернета, читал книгу, в общем наслаждался жизнью больного. Удивился я только часам к восьми вечера, когда друг мой не пришел на свой пост - слушать наушники, я позвонил к нему домой, его жена обрадовала меня радостным известием: мой знакомый слег больной, с большой температурой, у врача были подозрения на ангину, но горло у моего друга даже не покраснело, ничего не болело только «голова кружилась». Теперь я уже не мог считать свою «болезнь» случайностью – слишком знакомые симптомы. Наушники я на всякий случай вообще вынул из компьютера.

Выходило так, что мне одному придется лезть на АТС или же переносить мероприятие. Собственно, на сомнения по этому поводу я и потратил остаток вечера и субботний день. Именно тогда меня начал волновать один момент: хорошо, допустим это не совпадение и мы с моим другом оба стали жертвами, как это не смешно, наушников, которые улавливают радиопереговоры военных и прочей нечисти, возможно что-то где-то отзеркалилось от антенны АТС, хорошо… Но что все-таки это за звук такой? И в нем ли дело? Нагуглил я по этому поводу не много и за неимением информации плюнул, но позже эта мысль получила продолжение и какое!

В общем, я решился пойти сам. Ночью в субботу мне пришлось снова включить наушники, хотя мне уже почти на физиологическом уровне было противно слушать любые звуки, которые из них исходят. Я сразу понял, что что-то там у них не так - сообщения были не отлаженными, как всегда, а сбивчивыми, слышались и отдельные короткие команды, кто-то спорил на заднем плане, а больше всего было отборного мата. Только все это фигня по сравнению с тем, КАКИМ был звук сегодня. В какой-то момент мне показалось, что у меня кровь из ушей пошла, но самое главное, что если вначале я слышал только что-то невнятное перед писком, то теперь это что-то растянулось на всю длину сигнала. Тогда мне показалось, что это похоже на птичий крик. Я все-таки сумел выцепить из этой адской мишуры команды насчет открытия ворот и отправки грузовика – они ездили и в эту ночь. Я хлопнул на дорожку водки, оделся в удобную одежду, которую выкинуть не жалко, раздолбанные кроссовки, дибильную кепку с козырьком и вышел на улицу.


Аноним Вс 19 сентября 2010 17:27:05

Меня как будто прокляли – по дороге я спотыкался, цеплялся, на пустой улице умудрился врезаться в прохожего, стая собак, которая тихо мирно жила здесь, умудрилась облаять и чуть ли не искусать меня. Я вам клянусь, они выли на луну этой ночью! Стало спокойнее, когда я перелез забор и углубился в задние дворы. Сначала я немного заблудился, но в конце концов мне удалось выйти к свалке. Сначала я просто постоял у дырки прислушиваясь – отсюда уже было слышно голоса военных, отрывистые команды, которые нереально разобрать человеку, который в армии не служил. Волнение, судя по всему, было нешуточное. Я аккуратно пролез в дыру – подросток бы там как раз хорошо поместился, но мне места было маловато. Я, стараясь не цепляться за всякий хлам и не запутаться в проволоке, полез направо, где в хламе виднелся просвет, через который, по моим прикидкам, можно было увидеть задний двор – пришлось долезть практически до самого конца. Оказалось, что центр двора занимает постройка, которую снаружи не было видно: добротное кирпичное здание советской постройки с двумя въездами в него. Я успел как раз к самому интересному. Увидел я следующее:

Фура, судя по всему, не успела подъехать к зданию: на ее пути стояли солдаты, преграждая дорогу, с ними пытались ругаться какие-то люди в штатском, еще один в штатском о чем-то спорил с кем-то из офицерского состава. Какого-то старика под руки вытащили из постройки, он пытался отбиваться и что-то кричать, но за общим гамом я ничего не услышал. В эту ночь, наверное, я мог бы войти прямо через центральные ворота и никто бы мне ничего не сказал, так все были заняты. Десяток солдат вбежали в здание. В этот момент я отвернулся – было очень страшно, что поймают, я попытался осмотреть территорию АТС, мне все время казалось, что за мной кто-то следит или подкрадывается сзади. И именно тогда я услышал ЗВУК, а потом все приняло неожиданно стремительный оборот. Я подпрыгнул от страха, потому что звук этот, да, напоминал именно тот птичий крик, который я слышал в наушниках перед тем, как уйти из дому, то есть это не звучало, как крик чайки или какого-нибудь птеродактиля из кино, это прозвучало скорее как набор звуков из речи, но именно с птичьим визгом, свистом, не знаю как это описать. Я наделал шума, но в мою сторону даже никто не посмотрел: офицер махал рукой, судя по всему, солдатам в здании,что-то орал, из фуры выскочил водитель, один из людей в штатском тоже орал то на офицера, то на всех остальных. Я увидел пятящегося солдата, который тащил что-то, затравленно озираясь, вскоре из прохода показался еще один и еще, на каком-то дурацком сооружении – платформе на колесиках, они вытаскивали из здания нечто бесформенное, крупных размеров затянутое брезентом. Офицер чуть ли не пинками гнал солдат, а человек в штатском сновал вокруг норовя вцепится в платформу сам, чтобы она скорее выкатилась наружу. Внезапно появился старик, которого до этого оттаскивали солдаты, он выглядел совершенно обезумевшим! Вскочив на платформу, с прытью, которой позавидовал бы любой подросток он побежал внутрь здания. И тут ЗВУК раздался во второй раз. Почти одновременно с этим один из солдат, который стоял на сторожке и светил огромным, мощным фонарем, больше смахивавшим на прожектор, упустил его вниз, отчего остальные задергались и поднялась полная неразбериха. Солдаты с платформой рванули вперед в мерцающем свете, ударили платформой о стену, офицер и еще какой-то солдат сводили створки огромных металлических ворот здания, кто-то что-то орал, все бегали, как ненормальные, упала какая-то деревянная лестница, которую приставили к зданию...

Когда освещение более менее восстановилось я увидел, что люди в штатском снова орут на офицера, а тот орет в ответ да так, что заглушает тех троих и тут я обратил внимание на платформу. То, что стояло на ней опрокинулось, в одном месте брезент упал и я увидел под ним… зеленую глыбу. То есть я не ручаюсь за свои глаза, но в свете прожекторов и луны это выглядело, как огромная каменная глыба бледно-зеленого цвета, по которой что-то стекало, на ней были какие-то рисунки, или мне показалось…

Я не знал, что это была за хуйня и знать не хотел. Я увидел достаточно и отправился домой, причем не через дворы, а прямо по мусорным горам свалки. Каким-то образом я добрался до дома, махом выпил почти полный стакан водки и упал в кровать, даже не взирая на свойственную мне брезгливость, заснул прямо в том, в чем был.


Аноним Вс 19 сентября 2010 17:28:16

Я не знаю, что это был за звук и что там происходило, мне до сих пор кажется, что это какой-то сон, хотя, возможно, сказалось влияние алкоголя, но запомнил-то я все довольно четко! Наушники я больше надевать не буду и другим не дам – теперь они завернуты в полиэтилен как Лора Палмер, и закопаны у меня на заднем дворе. И насрать на все эти тайны. Поросенок Петр сьебывает. Я голос Джека, который говорит: хватит!

Последнее, что я хотел бы добавить, про моего друга. Надеюсь, с ним все будет в порядке, его забрали в больницу. У него не спала температура, наоборот начался жар, бред. Его жена кляла меня на чем свет стоит, вроде того, что это мы допились до чертиков, до белой горячки, я же этим утром просто находился в прострации – просто кивал и слушал. И то, что я услышал… Я сразу узнал откуда это, когда она упомянула о том, что говорил мой друг. Она ругала меня долго, то плакалась, то буйствовала и с неохотой сказала, что мой друг попросил отдать мне «какие-то бумажки», после чего выпроводила меня из дому с ними в руках. Сейчас я сижу и смотрю на буквы написанные почерком моего друга – это записи с ночи четверга. То, что он успел разобрать в переговорах. Сегодня меня дважды ударили шилом в горло всадники личного апокалипсиса Венедикта Ерофеева. Во второй раз, когда я увидел в записях переговоров военных, что оставил мне мой друг, это:

«..чем дальше, говорят… ничего не слышно…»

«прорубили тоннель на ‘цифры-буквы’, тело на ‘цифры-буквы’»

«Оно просто огромное.... настоящие лабиринты!»

«…помехи, ультразвук блядь какой-то!»

«фрески! Они нашли фрески»

«опускайте доктора, это не поднять»

«голова трещит… помехи.»

Там были еще записи, команды, некоторые разговоры , а между ними пометки моего друга: «я слышу это во время писка и перед ним, это точно какое-то слово» «похоже на птичий крик» (!) итп.,, разные комбинации букв, которыми он старался записать этот звук.

Первый же раз меня ударило, и я все понял, когда я услышал это из уст жены моего друга, когда она кричала на меня говоря о своем муже. То, что он повторял - это было именно то, что я слышал у АТС и в наушниках, просто не мог разобрать звуков, не мог понять откуда мне это так знакомо! А потом я вспомнил и теперь, можете считать меня сумасшедшим, я уверяю вас, что некоторые из вас тоже узнают этот звук, да что там! О нем знали еще сотню лет назад! Возможно это просто аллюзии по прочитанному когда-то, возможно мне просто послышалось и я что-то путаю, возможно у меня снесло крышу, у меня и моего друга, но его жена, вот, что сказала она мне о том, что происходило с моим другом в ночь с субботы на воскресенье, когда я ходил к АТС:

-Он орал весь вечер, всю ночь орал, как ненормальный, визжал, повторял одно и то же, потом смеялся, плакал, потом снова начинал:

текели-ли текели-ли текели-ли

текели-ли текели-ли!

текели-ли

Это произошло в девяностых годах в Калининграде. Мои родители уехали на заработки в Польшу, а меня оставили у бабушки в старой «хрущёвке» на окраине города. Я только перешёл во второй класс, а вся дворовая компания была как минимум на пять лет старше меня. Из-за этого, несмотря на строгие запреты, я часто уходил играть на другую улицу. Довольно скоро у меня появились знакомые. Не могу сказать, что мы были друзьями, но у меня просто не было выбора, да и мозгов, чтобы понять, что меня просто используют, мне тоже недоставало. Развод был прост: меня брали «на слабо», предлагая спор, который я выиграть никак не мог, а потом напоминали, что для настоящего мужчины долг — это дело чести. Отдавал долг я конфетами или мелочью. Они хорошо играли свою роль, и я был постоянно должен.

Не помню, как меня заманили на развалины старого немецкого здания. Я должен был спуститься по узкой лестнице, открыть дверь и зайти в подвал, притворив дверь за собой. Всё. Мой теперешний долг будет прощён, и никто не станет сомневаться в моей честности, но если я не смогу этого сделать, то мой долг возрастёт в два раза. Кто-то начал поддакивать, что это плёвое дело. Я помню, что успел поймать хищный взгляд — они знали, что я боюсь темноты.

Я спустился по лестнице. Внутри теплилась надежда, что я не смогу открыть дверь, и на этом всё кончится. Засов легко отодвинулся. Я замер, прислушиваясь. За дверью кто-то вздохнул, легко и с предвкушением. Люди вздыхают так по утрам, когда ждут чего-то хорошего от нового дня. Я обернулся — мои приятели стояли у лестницы и скалились. Помню, как мне захотелось сбить этот оскал с их лиц. Я потянул за ручку и распахнул дверь.

Пол за порогом был засыпан белым песком. Вздохнув, я переступил порог и услышал, как дверь захлопнулась за мной, а за дверью раздался громкий смех. Помню, как метался и бился о дверь, упрашивая меня выпустить, но с другой стороны только смеялись и требовали, чтобы каждый месяц я платил дань конфетами и отдал половину своих игрушек. Я уже был готов согласиться, когда мою спину обдало холодным дыханием. Меня начала бить дрожь. Не в силах удержаться на месте, я опустился на колени, уперевшись головой в дверь. В тот момент мне казалось, что дверь картонная, и я смогу пробить её, но подняться не было сил. Я сидел и бился головой о доски.

Что-то острое прошло по моей спине. Звук разрывающейся одежды прозвучал, как гром. Оставляя липкие следы, шершавые пальцы поднялись к моей шее и начали давить. За дверью что-то спросили. Я пытался сказать, что готов отдать всё, что угодно, но издавал только слабое скуление. И вдруг дверь открылась, я выпал за порог и разревелся.

Надо мной смеялись. Не помню, что мне тогда говорили, но тогда я впервые так остро почувствовал ненависть. Мне хотелось, чтобы эти трое сгорели заживо. Я поднял голову, вытер слёзы и пообещал им, что отдам все свои игрушки и военный бинокль, если они сами зайдут в подвал. Помню, как кто-то сказал: «Ну смотри, гадёныш».

Они зашли, дверь скрипнула и закрылась. Я простоял довольно долго, но не раздалось ни звука. Когда стемнело, я ушёл домой.

ВНИМАНИЕ! Ненормативная лексика.

Привет, анон. Дело в том, что сегодня со мной произошел пиздец. И мне нужен твой совет. Кулстори будет довольно длинной, так что заранее извиняюсь за много букв.

Задумывался ли ты, анон, когда-нибудь, что сон может быть больше, чем просто сон? Что во сне можно попасть в реальное место, увидеть настоящие события и разговаривать с настоящими людьми? Я вот задумывался. Причиной тому несколько странных снов, о которых собственно хочу рассказать.

Если вкратце, несколько раз я ложился спать в одном месте, а просыпался в другом. Правда, длился каждый такой "прыжок" очень недолго.

В первый раз всё было очень быстро и неинтересно. Я лег спать в гостях, задремал и вдруг понял, что лежу в своей постели у себя дома. От удивления я вскочил на кровати, стал оглядывать комнату, высирая кирпичи. Однако никакой НЕХ не обнаружилось, обычная комната. Я решил "ну нихуя себе, приснилось, что я в гости ходил, лег там спать. Вот я лох, лол". И тут...

Да, я проснулся. Нет, не на лекции. В гостях, там, где и должен был быть.

Конечно, можно сказать, что всё это был просто реалистичный сон. Я тогда так и решил, хотя заснуть в тот вечер еще долго не мог. Только внутри осталось какое-то неприятное чувство, как будто я знал, что на самом деле обманываю себя.

Второй случай был гораздо интереснее. Случился он где-то полгода назад, этим летом. В тот день я встал очень рано и всё утро мотался по делам. Где-то в обед я вернулся домой жутко уставшим и решил прилечь подремать. Очень быстро я провалился в глубокий по субъективным ощущениям сон. Внезапно у меня начался ОС. Здесь надо сделать ремарку, что ОС-ами я не увлекаюсь, как многие обитатели паранормача, и не стремлюсь их специально вызывать. Тем не менее ОС-ы меня почему-то очень любят и частенько снятся без какого-либо приглашения, так что я неплохо в них ориентируюсь. Ну, раз уж мне начал сниться ОС, то надо получить от этого какое-то удовольствие.

Те, кто занимается такими снами, наверное, знают, что чтобы не разрушить сновидение, мысль о том, что это сон, надо держать на самой границе сознания. С одной стороны, чтобы мозг не начал слишком офигевать от происходящего, и не разбудил тебя, а с другой - чтобы не забыть о том, что это сон, и не скатиться в обычное бессознательное и бесконтрольное сновидение. Как я уже сказал, ОС-ы посещают меня достаточно часто, и я со временем как-то естественно научился этому искусству равновесия.

Ну так вот, мне снилось, что я хожу по чьей-то квартире (довольно совковой, но уютной). Необычным было то, что смотрел я на это в искаженных цветах и перспективе, как будто смотрел через линзу. Сейчас, пока писал, почему-то пришло в голову сравнение с подачей сигнала в неправильной кодировке на видеовход телевизора. Такое было со мной во сне в первый раз, и я с любопытством "балансировал", наблюдая за сном и исследуя квартиру. Такая искаженная картинка была ещё несколько минут, а потом вдруг резко произошла "настройка" и меня выкинуло из сна. И я оказался в той квартире.

Сказать, что я высрал кирпичей - не сказать ничего. Я сразу же проверил всеми известными способами, что это не сон, оглядел руки, попробовал посчитать в уме и тому подобную хрень. Стал оглядываться в поисках книги (надежный тест, имхо), но похоже, что обитатель этой квартиры не слишком жаловал чтение, по крайней мере в той комнате, где я стоял, книг не было, а "стенка" была забита всякими безделушками и барахлом.

Я пошел в соседнюю комнату. Мне уже было понятно, что это нихуя не сон и я каким-то образом оказался запертым в чужой квартире. Самым логичным объяснением было, что меня накачали какой-то дурью, пока я спал, похитили и отвезли сюда. Интересно только, кому я нужен. Мои родственники нищеброды, ни в каком криминале я не замешан.

Внезапно мне стало плохо и резко потемнело в глазах. Голова начала кружиться. Вернее, лучше будет сказать, что мою голову засунули во включенную центрифугу стиральной машинки, это не преувеличение, я говорю в буквальном смысле. Чувство, как будто я всплываю с большой глубины, через толщу воды. И я открыл глаза у себя дома!

Конечно, и в тот раз я в конце концов убедил себя, что это был просто реалистичный сон. Но тем не менее, после этого случая я часто стал задумываться, как можно было бы доказать что это не сон, если такое произойдет еще раз. Забрать что-то "оттуда" я не мог, это мне было почему-то интуитивно понятно. Оставались два глобальных способа.

Во-первых, можно попробовать как-то взаимодействовать со внешним миром. Во-вторых, можно получить какую-то информацию, которую во сне получить невозможно.

Первый способ хардкорнее, но у него масса недостатков. К примеру, мне сразу пришло в голову зайти в инет и создать тред на двачике, или написать самому себе сообщение вконтакте inb4 вконтактобыдло. Но, к примеру, в той квартире, в которой я был, компа не было, а даже если бы и был, то за те 30 секунд, которые у меня были, я не смог бы разобраться в чужом компьютере, залезть в инет и сделать что-то осмысленное.

Немного подумав, я решил, что гораздо проще и надежнее воспользоваться обычным телефоном - просто звякнуть самому себе на мобилку. Почти беспроигрышный вариант... Хотя и тут меня терзали сомнения. Вдруг я перемещаюсь не только в пространстве, но и во времени? И, к примеру, позвоню самому себе в далеком прошлом.

После этого я долго высирал кирпичи, вспоминая о всех пропущенных звонках с неизвестных номеров, и всех "извините, ошибся номером" за много лет, с 10 класса, когда родители подарили мне мой первый телефон (к слову, с тех пор ни разу не менял номер).

Второй способ с получением информации гораздо привлекательнее. Взять хоть вид из окна. Чтобы его запомнить, нужна буквально секунда, в отличие от использования интернета или телефона. А если удастся найти это место в реальности, то это будет однозначный вин и неплохое доказательство. Однако, как это сделать на практике, я не представляю. Место, на которое выходили окна той квартиры, где я уже побывал, я запомнил хорошо. Но вот как его найти? Даже свой небольшой город я знаю не настолько хорошо, чтобы на 100% гарантировать, что место, которое я видел, не находится не где-то в нём. Что уж говорить про остальные города. В общем, фейл.

Теперь, собственно, про третий, последний случай. Произошел он где-то месяца полтора-два назад. После него я с некоторым разочарованием стал уверен, что всё события, которые я описал раньше, были просто снами. По крайней мере так я считал до сегодняшнего дня.

Я ещё не упоминал, но живу я с тян (съехались мы совсем недавно). Иногда раз в пару недель она ездит домой к маме, а я остаюсь один двачевать капчу, как в старые добрые времена. Так случилось и в тот день. В пятницу она уехала домой после работы, и я просидел один за компом до поздней ночи (в крипи-треде, кстати), потом лёг спать.

Утром я проснулся от звука открывающейся двери. Вошла моя тян, мы сказали друг другу "привет", она пошла на кухню разбирать пакеты с едой (её мама всегда нагружает свою доченьку кучей разных продуктов). Я сонный выполз из постели и присоединился к ней на кухне - поставил чайник, сел болтать о том, как вчера день прошел и т.п. Однако, что-то не давало мне покоя. Дело в том, что на ночь я всегда закрываю дверь на цепочку. А то, как я делал это вчера, мне особенно запомнилось из-за того самого крипи-треда, после которого страшно было выйти в коридор. Так как же она вошла? Я как бы между делом поинтересовался, не была ли закрыта цепочка, на что тян удивленно ответила, что нет. Я кивнул, но в голове уже вертелось одно объяснение. Не знаю, возможно, это признак шизы, но первое, что я тогда подумал - что всё это сон. И лёг я вчера не здесь. Второе, что всплыло у меня в голове - это мой старый план проверки.

Я пошёл в зал, но быстро понял, что не знаю, где мой телефон.

- "Тяннейм", можно я с твоего телефона звякну?

- Да, конечно.

Она влетела в зал, дала свой телефон и начала шутливо интересоваться, не любовнице ли я собрался звонить, и стебаться на эту тему, преувеличенно пытаясь заглянуть мне через плечо, чтобы посмотреть, кому я звоню. Однако по моему лицу она быстро поняла, что мне надо сделать какой-то серьезный звонок, и ретировалась на кухню, продолжать разбирать продукты.

Я открыл список вызовов в телефоне. На самом верху был мой номер, что не удивительно, т.к. это был телефон моей девушки. Я нажал на него и поднес трубку к уху. Пошли длинные гудки. Я стал вертеться на месте, прислушиваясь, не вибрирует ли где мой телефон, чувствуя себя при этом полным идиотом. Внезапно на том конце подняли трубку. Жизнерадостный голос сказал что-то вроде: "Привет, любимая, как дела?". Я застыл на месте. Потом быстро выпалил: "Привет. Это я. Звоню тебе из сна, как мы договаривались". На том конце повисло удивленное молчание.

И всё. Это последнее, что я помню.

Конечно, я проснулся у себя дома, один. Дверь закрыта на цепочку изнутри. В телефоне нет новых вызовов. Я позвонил своей девушке, она сказала, что только собирается назад и будет где-то во второй половине дня. Похоже, что всё это был просто сон. Никаких доказательств, а прямой эксперимент по проверке провалился.

Как я уже сказал, с тех пор прошло где-то месяца два. На этой неделе тян в очередной раз уезжала к родителям. Я на этот раз тоже собрался в гости к своему другу, который давно меня звал к себе. Живёт он в другом городе, так что ехать к нему пришлось с ночёвкой. Впрочем, для него это не проблема, так как живёт он один (с некой) в просторной двушке, которая досталась ему по наследству. Мы лампово погуляли по городу, вечером выпили немного пивка (да, я быдло).

В общем, сегодня днём я уже собрался домой и шёл на автовокзал, когда зазвонил телефон. Я вытащил его из кармана и увидел, что это звонит моя девушка. Наверное, вернулась раньше меня, интересуется, когда я приеду. Я взял трубку, сказал "привет"... И услышал, блджад, эту фразу: "ПРИВЕТ. ЭТО Я, ЗВОНЮ ТЕБЕ ИЗ СНА, КАК МЫ ДОГОВАРИВАЛИСЬ".

Бляяядь, сказать, что я высрал тонну кирпичей - не сказать ничего. Я мгновенно в деталях вспомнил свой старый сон. Вспомнил всё, что происходило до него. На том конце раздался щелчок и пошли короткие гудки. Хотя даже если бы трубку не повесили, я все равно бы не смог выдавить из себя ни слова. Я простоял на том месте где-то час (по внутренним ощущениям), не зная, что делать. В конце концов, немного походив по улице, я решил, что не буду возвращаться сегодня домой. Перезванивать я тоже не стал. Не потому что боялся разговора с самим собой (блин, у меня какое-то деление на ноль в голове, когда я пытаюсь об этом думать), а чтобы не пугать свою тян. Да и вообще, мне почему-то не хочется ей пока всё это рассказывать.

В общем, пошлявшись по улицам, я решил вернуться к своему другу. Сказал ему, что не успел на автобус, пробормотал какие-то извинения и попросил разрешения остаться переночевать еще на одну ночь. Он, кажется, не слишком поверил, но возражать не стал, наверное, решил, что я поссорился со своей тян или что-то в этом роде. Мы посидели еще, болтая, как и вчера, но на этот раз разговор не клеился. Где-то часа два назад он сказал, что ему завтра надо рано вставать на работу и пошел к себе фапать-смотреть-аниму-спать. А я остался один, с ноутом, который всегда вожу с собой (интернет-зависимость во все поля), и тобой, анон. Только что закончил набирать эту историю, перечитаю и запощу на двачик. Что делать завтра, я еще не решил.

Мы встречаемся на кухне квартиры, которую я снимаю. Это помещение изначально находилось в состоянии, когда его легче запереть на ключ и забыть, чем убрать. Но ему нравится. Ему уютно. Он чувствует себя хорошо среди всего этого старого хозяйского хлама, пыли, копоти и высохших трупиков пауков. Мой друг — он немного странный.

Он всегда приносит с собой термос с жутким растворимым кофе и разливает его по пластиковым стаканчикам. Не уверена, что это кофе. Как по мне — то такой вкус и запах может быть у любого мерзкого варева. Зная своего друга, не удивлюсь, если это просто разбавленная водой грязь или вроде того. Я это не пью с тех пор, как заметила варёного таракана в своей порции жидкости. Но делаю вид, что пью. Я не люблю обижать друзей.

Нам всегда трудно начать разговор. Мы вообще не очень общительные. У меня есть несколько коллег по работе, с которыми я говорю строго по делу. И иногда я засчитываю себе короткие разговоры с кассирами в магазинах как удачный социальный контакт. А мой друг выбирается из своего дома только в мою кухню. Так что первые полчаса мы привыкаем к ощущению другого человека рядом.

Я обычно смотрю в окно. Оно полупрозрачное от грязи, и за ним нельзя разглядеть ничего, кроме веток деревьев. И, иногда, света фар. Куда смотрит мой друг, я не знаю. Наверное, в свой пластиковый стаканчик. Или на паутину. Он всегда заговаривает первым. Это ведь у него больше совсем не с кем общаться. А у меня есть кассиры. И коллеги. Он спрашивает, как у меня дела, и перестала ли я видеть кошмары. Это такой почти пароль. Он ведь не может спросить, вижу ли я все ещё эти странные вещи. Мы ведь реалисты. Мы ведь в такое не верим.

Я невольно кидаю взгляд на существо, свившее себе гнездо на моём потолке. Оно улыбается мне жутким ртом на всё лицо и продолжает чавкать своей едой.

— Да, — отвечаю я, — я всё ещё вижу кошмары.

Мой друг смущается. Он не знает, как продолжить разговор. Он знает, как мне не нравятся его попытки смягчить углы. Я считаю, что если он не постеснялся втянуть меня во всё это, то не стоит стесняться и называть вещи своими именами. Он единственный, с кем я могу говорить. И я пользуюсь этим шансом:

— Вчера сюда пришёл мой парень. Мы разговаривали, дурачились. Собирались заняться сексом. Но мне казалось, что что-то не так, я не знала — что. Ну, ты понимаешь. Я искала отговорку, и сказала, что от него не очень приятно пахнет после рабочего дня. И вдруг поняла, что от него правда несёт. Он достал мятные леденцы, хотя дело было не в дыхании, он в принципе пах не так, как нужно. Мне тоже дал пару штук. Он был на взводе, наверное, поэтому начал их грызть. И я тоже. И тут я заметила, что у него слишком много зубов, и слишком большой рот, и что зубы, наверное, не должны расти на всей поверхности глотки. И быть такими острыми. А потом я вспомнила, что у меня нет парня. Ты знаешь, это уже не было так страшно, как в первые несколько раз. Я даже не показала вида, что что-то не так. Сказала «Дзынь-дзынь. Это мне звонят. Я открою». Ты же знаешь, они не понимают разницы между звонком в дверь и имитацией, всегда на это покупаются. А сама пошла в комнату соседки. Она хорошая. Ей не нужно объяснять. Только там я заметила, что грызу стекло, а не леденцы. Она обняла меня, и мы просидели так весь вечер. Она правда хорошая. Не хотела меня отпускать.

— Ты ведь помнишь, что у тебя нет соседки? И других комнат, — мой друг смотрит на меня как на дуру. И мне становится стыдно — так глупо я ещё не попадалась. Повезло, что соседка оказалась не агрессивной.

— Тебе надо быть осторожней, — говорит он, — они становятся хитрее. Я просто зашёл в ванную, что бы побриться, как обычно. А потом вспомнил, что у меня нет зеркала в полный рост, и что, если бы оно и было, то отражение должно быть похожим на меня.

— А ещё ты отращиваешь бороду и не бреешься, — теперь и я могу смотреть на него как на дурака. Но вместо этого мы смотрим друг на друга с опаской. Я ищу в своей памяти любые другие эпизоды с этим человеком, чтобы убедиться, что он сам не морок. Он, наверное, делает то же самое. Мой друг бледнеет. Он смотрит на мой, так и не отпитый, кофе.

— Я знаю, что это глупо, — его голос становится тонким. Это страх, — но если ты сейчас не отопьёшь из своего стакана хотя бы глоток, я... Просто выпей это, ладно? — я смотрю в свой стакан, и мне мерзко. Я не знаю, что там. Но оно мерзкое. Это в принципе не похоже на что-то, что должно попадать внутрь людей. Те леденцы тоже были мерзкими. Я подношу стакан к губам и прикрываю рукой тонкую струйку, текущую по моему подбородку. Горловина свитера впитывает жидкость.

— Видишь? Всё в порядке. Я человек, — этому трюку я научилась у них. Они не пьют и не едят настоящую пищу. Но хорошо притворяются.

— Извини. Просто, если ты провела столько времени со своей вымышленной соседкой... Я должен был убедиться, — наверное, ему правда жаль. Он начинает заново рассказывать ту историю, о последнем человеке, с которым он общался. И после которого решил прервать все социальные контакты. — Он был совсем как настоящий. Одежда всегда по сезону, и разговаривал всегда нормально. Знаешь, без этих дешёвых трюков с ложными воспоминаниями о беседах — я всегда помнил, что именно он говорил. Пахнул тоже хорошо, сильно душился, наверное. Мы познакомились в баре и встречались там же. Сначала случайно, как я думал. Потом назначали встречи. Он долго ко мне подбирался, ждал приглашения домой. Я позвал. Такси, взяли догнаться в ночнике. Я почти открыл дверь, а он... Ну. Начал улыбаться. Ты знаешь, как они это делают. И тут я вспомнил, что никогда не видел, как он что-либо пил. Вообще ничего не пил. В баре. А я не заметил, — мой друг дотронулся до своего плеча. Там, под свитером, были шрамы. Я сама зашивала их нитками, вымоченными в водке. — Это было ещё тогда, когда им было нужно моё приглашение.

Мы молчим. Нам, в общем-то, больше не о чем говорить. Много лет назад, когда это всё только началось, наши встречи проходили более бурно. Мы обсуждали детали, плакали и убеждали друг друга, что нам это кажется. Вздрагивали от каждой тени за окном и делились опытом. Я говорила, что это всё его вина, что это он предложил мне быстро заработать, продавая скелеты — как модели художникам и медикам. Он говорил, что это всё моя бурная фантазия, что мы были студентами, и нам нужны были деньги. Что мы ни в чём не виноваты. Мы много пили, придумывали нелепые решения проблемы.

Теперь нам не о чем говорить. Я даже не знаю, зачем мы всё ещё встречаемся. Мы стали очень разными.

Я лечусь от шизофрении.

А он умер два года назад.

Про метро это вы хорошо вспомнили. Рассказываю со слов отца, любит он эту историю по десятку раз рассказывать всем, кто рад слушать. В общем, преподавал он тогда физику и каждый день ездил в метро, дело было давнее, тогда наше метро еще Ленинградским называлось.

Ехал он как-то после работы, и тут поезд тормозят в метро. Пассажиры не паникуют, все своими делами занимаются. Слышно только стало, будто то ли вода где-то журчит, то ли это сквозняк тоннельный. По громкой связи сказали, что поезд скоро поедет.

И тут погас свет.

Мобильников, чтобы подсветить, тогда не было, так что понемногу в темноте начали волноваться. Кто-то зажег зажигалку, но света и толка от нее мало. В вагоне начала плакать девочка. Люди понемногу стали тревожиться и ворчать, что, дескать, что за безобразие.

Сквозь ворчание отец стал различать звуки из тоннеля: журчание воды стало будто бы громче. "Пути подтопило" - со знанием дела сообщил какой-то мужик, - "Долго стоять будем".

Люди начали беспокоиться, кто-то уже стал впустую гнать панику, что сейчас тоннель зальет до потолка, и все они тут утонут.

Поезд стоял уже десять минут. Вода теперь журчала вполне отчетливо, так что казалось, будто она течет прямо под полом, причем довольно бурным потоком.

Кроме этого появился еще один звук - как будто кто-то то шлепал мокрыми ладонями по стеклу, то тер стекло с характерным скрипом. Мало ли кто чем занимается в темноте от безделья, отец внимания не обратил. Но потом он понял, что звук во-первых перемещался - невидимый в темноте "шлепальщик" двигался от одного конца вагона до другого, затихал, а потом возвращался обратно. А во-вторых - звук шел снаружи.

Вот тут нехорошим холодком пробрало уже даже моего батю, который преподавал физику у старших классов и был закален жизнью. Похоже, другие пассажиры тоже стали это замечать. Сперва какая-то тетка велела не хулиганить, но потом более внимательный гражданин шепотом сказал "это снаружи", и все разом затихли.

Потом звук стал доноситься с другой стороны вагона, словно этот хулиган в легкую обошел вагон и пошел по другой стороне. На минутку - поезд стоял в кромешной тьме в тоннеле, в котором очень отчетливо журчала вода. При этом он довольно легко доставал до окон, хотя все представляют себе высоту вагона. И при этом он шутя обходил вагон по кругу, как будто ему сцепка между вагонами помехой не была. Парень, что с зажигалкой был, решил разведать, что же там происходит. Как раз, когда звук приблизился к нему (он стоял у двери), он зажег огонек и поднес к стеклу...

Все, кто это видел, кажется, разом отпрыгнули в другую сторону вагона, так что тот закачался. В стекло смотрела рожа. Белая, какая-то даже синюшная, как у утопленника. Через угвазданное стекло трудно было рассмотреть детали, но у этого чего-то были маленькие темные глаза в обрамлении густых темных кругов, как у смертельно больного. Рот был широко открыт, кожа вокруг него обвисла и одрябла. Всего пару секунд это было видно, потом парень уронил зажигалку, и вагон снова погрузился в темноту. Теперь шлепанье по стеклам участилось. Кто-то истошно заорал "закройте форточки". Люди в панике жались в центр вагона, прочь от окон. Потом плеск воды послышался где-то внутри вагона, словно кто-то выплеснул ведро на пол.

Отец плохо помнил, что там было, но минут пять наверное была полная неразбериха, люди орали, цеплялись друг за друга, никто ничего не понимал.

А потом внезапно включили свет. Люди в ужасе смотрели друг на друга, на черные окна. Шлепанье прекратилось, журчанье воды - стихло, как было раньше.

Поезд тронулся и медленно поехал. Когда двери открылись на станции, люди повалили оттуда в такой панике, что даже забеспокоились дежурные по станции.

А когда мой отец оглянулся, он увидел, что борта вагона и стекла были все мокрые, хотя, как потом выяснилось, никакого подтопления тоннеля не было, просто перебой в проводке, который починили за десять минут. Говорят, правда, ремонтники из тоннеля вернулись какие-то замороченные и напуганные, а двое сразу после этого уволились.

Автор: Мэтт Димерски

Воскресенье

До сих пор не уверен, почему я решил записать это на бумаге, а не на своём компьютере. Думается, дело в том, что я заметил некоторые странные вещи. Не то, чтобы я не доверял своему компьютеру… я просто… мне нужно собраться с мыслями. Мне нужно собрать все детали в том месте, где я буду уверен, что они не смогут быть удалены или… изменены… не то, чтобы это случилось. Просто… иначе всё размывается, и туман памяти придаёт неясность некоторым вещам…

Я начинаю чувствовать себя стиснутым в этой маленькой квартире. Возможно, в этом вся проблема. Я просто был вынужден довольствоваться этой дешёвой квартиркой в подвале. Из-за отсутствия окон дни и ночи неразличимы и пролетают незаметно. Я не выходил на улицу уже несколько дней, потому что я был занят кодингом для проекта, над которым так увлечённо работал. Думаю, я просто хотел поскорее его закончить. Часы просиживания перед монитором любого заставят чувствовать себя не в своей тарелке, не знаю, но наверное всё из-за этого.

Не помню, когда я впервые почувствовал, что что-то пошло не так. Я даже не могу понять, что именно. Может быть, я просто давно ни с кем не разговаривал. Это первое, что меня напрягло. Все, с кем я обычно переписываюсь, когда программирую, были либо неактивны, либо вовсе оф-лайн. Все мои письма оставались без ответа . В последнем е-майле от одного знакомого сообщалось, что он поговорит со мной, когда вернётся из магазина — а это было вчера. Я бы позвонил с мобильного, но сигнал здесь ужасный. Да, в этом всё и дело. Мне просто нужно позвонить кому-нибудь. Мне нужно, наконец, выйти на свежий воздух.

Что ж, вышло не очень. Чем меньше тревожное покалывание, тем больше я чувствую глупость того, что вообще чего-то боялся. Перед выходом я посмотрелся в зеркало, но отросшую за два дня щетину сбривать не стал. Я решил, что выхожу только для того, чтобы позвонить по сотовому. Однако, я переменил рубашку, потому что было время обеденного перерыва, и вполне вероятно, я мог бы столкнуться хотя бы с одним из своих знакомых. Но этого не произошло. А жаль.

Когда я выходил, то открывал дверь своей конуры очень медленно. Небольшое чувство опасения каким-то необъяснимым образом уже зародилось во мне. Я списал это на то, что не говорил ни с кем, кроме себя, на протяжении одного или двух дней. Я выглянул в тусклый, серый коридор, тёмный, как и все подвальные коридоры. В конце коридора была тяжёлая металлическая дверь, ведущая в котельную. Она была заперта, конечно. Неподалёку от двери стоят два унылых автомата с газированной водой. Я купил там банку содовой однажды — в первый день, как сюда въехал, и срок её годности истёк два года тому назад. Я практически уверен в том, что никто и понятия не имеет, что здесь есть автоматы с напитками, или хозяину нет никакого дела до того, чтобы пополнять их свежим ассортиментом.

Я аккуратно закрыл дверь и пошёл в противоположную сторону, стараясь не издавать ни звука. Понятия не имею, почему я решил это сделать, но, повинуясь внезапному импульсу, мне хотелось, чтобы звук моих шагов не тронул гул автоматов с газировкой, по крайней мере пока. Я дошёл до лестничной клетки и поднялся до входной двери. Я выглянул сквозь небольшие квадратные окна в тяжёлой двери и испытал шок: определённо это было не обеденное время. Город мрачно нависал над тёмными улицами, и на перекрёстках вдали жёлтым светом мигали светофоры. Тяжёлые облака, фиолетовые и чёрные от свечения города, висели над головой. Ничто не двигалось, кроме нескольких деревьев на тротуаре, качающихся на ветру. Я помню, что дрожал, хотя мне не было холодно. Наверное, это из-за ветра снаружи. Я смутно слышал его через тяжёлую металлическую дверь, и я знал, что это был тот уникальный вид ночного ветра, который всегда постоянен, холоден и тих, за исключением моментов, когда протекает сквозь невидимую листву, вызывая подобие музыки.

Я решил не выходить на улицу.

Вместо этого я прислонил телефон к дверной прорези и проверил полосу сигнала. Полоска заполнилась, и я улыбнулся. Настало время услышать чей-нибудь голос, и я помню, как подумал это с облегчением. Странно — и чего я боялся? Я покачал головой, беззвучно посмеиваясь над собой. Я нажал автонабор номера моей лучшей подруги Эми и приложил телефон к уху. Гудок… Затем ничего. Я слушал тишину добрых двадцать секунд, прежде чем повесить трубку. Нахмурившись, я опять посмотрел на полоску сигнала — всё ещё полная. Я попробовал набрать её номер ещё раз, но тут телефон сам зазвонил у меня в руке, что я вздрогнул. Я приложил телефон к уху.

«Здравствуйте?»,- спросил я, поборов небольшой шок, вызванный звуком голоса, впервые услышанного за эти дни, пусть даже и моего собственного Я уже так привык к гулу компьютера в моей квартире и автомата с водой в коридоре. Сначала никто не ответил на моё приветствие, но вот, наконец, раздался голос.

«Привет»,- чистым мужским голосом произнёс человек, явно студенческого возраста, как и я. «Кто это?»

«Джон»,- ответил я, смутившись.

«Ой, извините, я ошибся номером», — ответил он и повесил трубку.

Я медленно опустил телефон и прислонился к толстой кирпичной лестничной стене. Это было странно. Я посмотрел на список принятых звонков, но номер мне был незнаком. Прежде чем я начал думать об этом, громко зазвонил телефон, опять напугав меня. На этот раз я посмотрел на вызывающий номер, прежде чем я ответить. Это было ещё один незнакомый номер. На этот раз я прижал телефон к уху, но ничего не ответил. Я не слышал ничего, кроме обычного фона. Затем незнакомый голос прервал молчание.

«Джон?» — единственное слово, сказанное голосом Эми.

Я вздохнул с облегчением.

«Привет, это ты», — ответил я.

«Кто ещё это может быть?» — сказала она. «А, номер. Я на вечеринке на Седьмой Улице, и мой телефон разрядился как раз, когда ты мне звонил. Это чужой телефон конечно.»

«А, понятно», — сказал я.

«Где ты?» — спросила она?

Я скользнул глазами по цилиндрическим однообразным выбеленным стенам и тяжёлой металлической двери с его маленьким окошком.

«У себя», — вздохнул я. «Просто чувствую себя запертым. Не думал что уже так поздно.»

«Ты должен прийти», — сказала она, смеясь.

«Не, не хочется искать незнакомое место в одиночку посреди ночи», — сказал я, смотря в окошко на тихую ветреную улицу, которая, по правде говоря, чуток меня пугала. «Я думаю, что поработаю ещё, или пойду спать».

«Чепуха!», — ответила она. «Я могу прийти к тебе! Твой дом близко к Седьмой улице, верно?»

«Сколько ты выпила?» — спросил я беспечно. «Ты знаешь, где я живу.»

«Ох, конечно», — кратко сказала она. «Мне кажется, я туда пешком не дойду, верно?»

«Могла бы, если бы хотела потерять полчаса», — сказал я ей.

«Верно», — сказала она. «Ладно, мне пора, удачно тебе поработать!»

Я снова опустил руку с телефоном, наблюдая как мигает номер, когда заканчивается вызов. Затем глухая тишина вновь утвердилась в моих ушах. Два странных звонка и жуткая улица снаружи просто поселили во мне одиночество на этой пустой лестничной клетке. Вероятно, из-за того, что я пересмотрел кучу фильмов ужасов, внезапно у меня возникла необъяснимая мысль, что что-то могло смотреть в дверное окно и видеть меня, какая-то ужасная сущность, зависшая на грани одиночества, которая ждёт чтобы напугать неподготовленных людей, которые слишком отстранились от других людей. Я знал, что страх был иррационален, но рядом не было никого, так что… Я спрыгнул вниз по ступенькам, побежал по коридору в мою комнату и закрыл дверь так быстро, как только мог, не производя при этом шума. Как я уже сказал, я чувствовал себя немного нелепо от того, что был напуган ровно ничем, и страх уже исчезал. Записывать это очень помогает — это позволяет понять, что всё нормально. Это отфильтровывает полусформировавшиеся мысли и страхи, оставляя только холодные упрямые факты. Сейчас поздно, мне позвонил человек, который ошибся номером, и телефон Эми разрядился, так-что она перезвонила мне с другого телефона. Ничего необычного не произошло.

Тем не менее, было что-то не так в нашем разговоре. Я знаю, это мог быть алкоголь, который она принимала в эту ночь… или это вообще-ли была она, кто заставил меня сомневаться? или это было… да, вот оно! Я не понимал до этого момента, пока не начал записывать. Я знал, что если всё записать, то это мне поможет. Она сказала, что была на вечеринке, но я слышал только тишину на заднем фоне! Конечно, это ничего особенного не значит, она могла просто выйти на улицу, чтобы позвонить. Нет… этого тоже не может быть. Я не слышал ветра! Мне нужно убедиться, что ветер всё ещё там!


Понедельник

Я забыл дописать вчера. Не знаю, чего я ожидал увидеть, когда я пробежался вверх по ступенькам и выглянул в окошко тяжёлой металлической двери. Я чувствую себя нелепо. Вчерашние страхи теперь кажутся смутными и беспричинными. Не могу дождаться, чтобы выйти наружу на солнечный свет. Сейчас я отправлюсь проверить е-майл, побриться, в душ, и наконец, выберусь отсюда! Стоп… Мне показалось, я услышал что-то.

----

Это была гроза. Солнечный свет и свежий воздух — этого не случилось. Я вышел к лестнице и поднялся наверх, только чтобы найти там разочарование. В дверном окошке я видел лишь стекающую воду, которую швырял проливной дождь. Только очень тусклый, мрачный свет просачивался сквозь окно, но, по крайней мере, я знал, что это день, даже если он серый, сопливый, мокрый день. Я смотрел из окна и ждал молнии, которая осветила бы тусклый мрак, но дождь был слишком сильным, и я не смог разглядеть ничего в этих волнах, омывающих окно, кроме расплывчатых форм, движущихся под странным углом в этих водяных потоках на стекле. Разочаровавшись, я развернулся, но не отправился сразу в мою комнату. Вместо этого я побрёл вверх по лестнице через первый и второй этаж. Лестница заканчивалась на третьем этаже — последнем этаже здания. Я посмотрел через окно, которое было там на лестнице, но его стекло было толстым и рифлёным, так что я не увидел ничего больше из того, что уже видел сквозь дождевые потоки до этого.

Я открыл дверь с лестничной клетки и побрёл по коридору. Десять, или около того, толстых деревянных дверей, когда-то выкрашенных в синий цвет, все были закрыты. Я прислушивался, когда проходил мимо, но это была середина дня, так-что меня не удивил тот факт, что я не слышал ничего, кроме дождя снаружи. Я ещё постоял в этом тусклом коридоре, послушал дождь, у меня тогда появилась странное мимолётное впечатление, это эти двери стояли как гранитные монолиты, воздвигнутые какой-нибудь забытой древней цивилизацией для непостижимых защитных целей. Мигнула молния, и я мог бы поклясться, что в какой-то момент старая синяя дверь выглядела точно как необработанный камень. Я посмеялся над собой, что позволил воображению вытянуть из меня это, но тут же до меня дошло, что тусклый свет и молнии означают, что где-то там есть окно в коридоре. Всплыло смутное воспоминание, и я внезапно вспомнил, что на третьем этаже есть альков с окном, как раз между этажами.

Вдохновившись тем, что смогу наконец увидеть сквозь дождь другое человеческое существо, я быстро дошёл до алькова и нашёл там большое окно с широким тонким стеклом. Дождь омывал его, так же, как и окошко на двери внизу, но его можно было бы открыть. Я протянул было руки, чтобы раздвинуть его, но заколебался. У меня было странное ощущение, что если я открою это окно, то увижу что-то абсолютно ужасное по ту сторону. Всё было таким ненормальным в последние время… так-что я вернулся к своему прежнему плану: спуститься сюда затем, чтобы взять то, что мне нужно. Я не думал всерьёз, что из этого что-то выйдет, но мне так скучно, идёт дождь, и я скоро окончательно чокнусь. Я вернулся, чтобы взять веб-камеру. Шнур не достаточно длинный, чтобы дотянуть его до третьего этажа, какие бы способы я не использовал, так-что вместо этого я спрячу её между двумя автоматами с водой в темноте моего подвального коридора, проведя шнур вдоль стены и под мою дверь, и я заклею шнур сверху чёрной изолентой, чтобы он сливался с чёрным пластиковым плинтусом, который тянется по всей длине коридорной стены. Я знаю, что это тупость, но у меня нет ничего лучше этого.

Ну, ничего не случилось. Крадучись, я открыл дверь в мой коридор, затем распахнул настежь тяжёлую входную дверь, промчался вниз по ступенькам и захлопнул дверь. Я внимательно посмотрел через веб-камеру на моём компьютере — был виден коридор за моей дверью и бОльшая часть лестницы. Я смотрю на это прямо сейчас и не вижу ничего интересного. Как бы я хотел, чтобы положение камеры было немного другим, и я мог бы видеть переднюю дверь! Ух-ты! Кто-то в сети!

Я нашёл старую, менее функциональную вебку, которая валялась у меня в шкафу для видео звонков с моими друзьями. Я не смог объяснить ему, почему я хочу поговорить с видео, но было так приятно видеть лицо другого человека. Он не мог разговаривать очень долго, и мы не разговаривали о чём-то важном, но я чувствую себя намного лучше. Мои непонятные страхи почти прошли. Я бы чувствовал себя ещё лучше, но было что-то… необычное… в нашем разговоре. Я знаю, что уже говорил, что всё казалось странным, но… всё-таки, он был очень скуп в своих ответах. Я не могу вспомнить ни одной особенной вещи, которую бы он сказал… ни одного имени, места, или события… но он попросил мой электронный адрес, чтобы оставаться на связи. Стоп, я только что что-то получил по электронке.

Я собираюсь выйти на улицу. Я только-что получил е-мейл от Эми, она попросила встретится с ней и поужинать в «месте, куда мы обычно ходим». Я с удовольствием бы съел пиццу, к тому же в последние дни я ел от случая к случаю что-то из своего полупустого холодильника, так что — не могу дождаться. Опять-же, я чувствую себя глупо из-за этих странных нескольких дней, которые у меня были. Я должен уничтожить этот журнал, когда вернусь. О, ещё одно сообщение.

----

Боже мой. Я чуть было не оставил это сообщение и открыл дверь. Я чуть не открыл дверь. Я чуть не открыл дверь, но сперва я прочитал сообщение! Оно было от друга, от которого я давно ничего не слышал, оно было адресовано огромному числу людей, которые наверняка содержались в его адресном списке. Сообщение с No subject в заголовке просто гласило:

«смотри своими глазами не верь им они»

Что, чёрт возьми, это означает? Слова шокировали меня, и я перечитывал их снова. Этот е-майл был отправлен в тот момент когда… что-то случилось? Слова очевидно обрывались — не было окончания! В любой другой день я бы расценил это как спам с компьютера, который поражён вирусом или что-то подобное, но слова… смотри своими глазами! Я не могу помочь, только перечитываю журнал снова и снова, и, возвращаясь на несколько дней назад, я понял, что не видел ни одного человека своими собственными глазами или говорил с другим человеком лицом к лицу. Разговор по веб-камере с мои другом был таким странным, таким неясным, таким… жутким теперь, когда я думаю об этом. Было ли он жутким? Или страх затуманил мою память? Мой разум играет с цепочкой событий, которые я описываю здесь, указывая на то, что я ничего не не упустил из всей этой информации. Случайный «не тот номер», который получил моё имя, подозрительный звонок от Эми, друг, спросивший мой электронный адрес… Я написал ему первым, когда увидел его в сети! А затем я получил свой первый е-мейл всего через несколько минут после того разговора! О боже! Тот разговор с Эми! Я сказал по телефону, — я сказал, что я в половине часа ходьбы от Седьмой улицы! Они знают, что я недалеко оттуда! Что, если они ищут меня?! Где все остальные? Почему я не видел и не слышал никого за все эти дни?

Нет, нет, это сумасшествие. Это полное сумасшествие. Мне нужно успокоится. Безумие должно закончится.

----

Я не знаю, что и думать. Я яростно бегал по квартире из угла в угол с телефоном в руке, пытаясь найти сигнал. Наконец, в маленькой ванной, в одном из углов у потолка я поймал одну палку. Держа там телефон, я послал смс на каждый номер, что были в моём списке. Не выдавая ничего из моих необоснованных страхов, я просто написал:

«Вы видели кого-нибудь лицом к лицу в последнее время?»

На этот момент я просто хочу получить любой ответ. Меня не волнует, каким он будет, и я не боюсь показаться глупым. Я пытался звонить кому-то пару раз, но я не мог поднять мою голову достаточно высоко, а если я опускал телефон хотя-бы на дюйм, сигнал пропадал. Затем я вспомнил про компьютер и бросился к нему, чтобы послать сообщения всем, кто был он-лайн. Большинство были недоступны, или не у компьютера. Никто не ответил. Мои сообщения становились более фанатичными, и я начал говорить людям, где я был, чтобы они зашли в гости под любым предлогом, без причины. В тот момент меня не волновало ничего, кроме этого! Мне просто было нужно увидеть другого человека!

Я перевернул всю квартиру в поисках чего-нибудь, что я упустил, с помощью чего я бы смог держать связь с другими людьми, не открывая своей двери. Я знаю, это сумасшествие, я знаю, это не обосновано, но что если? ЧТО ЕСЛИ? я просто должен быть уверен! Я примотал телефон к потолку на всякий случай.


Вторник

Телефонный звонок! Вымотавшийся после вчерашнего буйства, я должно быть заснул. Меня разбудил телефонный звонок, и я побежал в ванную. Вскочил одной ногой на унитаз и рукой открыл телефон, приклеенный к потолку. Это была Эми, и я почувствовал себя намного лучше. Она сказала, что беспокоится обо мне, и по всей видимости, пыталась связаться со мной с последнего раза, когда я говорил с ней. Она скоро придёт, и да, она знала где я без моего упоминания. Я чувствовал себя очень смущённым. Я определённо выброшу этот журнал прежде, чем его кто-нибудь увидит. Даже не знаю, зачем я сейчас пишу. Может быть, потому что это было моей единственной коммуникацией за последние… бог знает сколько. Я выгляжу ужасно. Я посмотрелся в зеркало перед тем как вернулся сюда. Мои глаза впали, щетина стала гуще, и вообще, я выгляжу нездорово.

Моя квартира в руинах, но я не собираюсь убираться. Я думаю, мне нужно, чтобы кто-нибудь увидел, через что я прошёл и что пережил. Эти последние несколько дней НЕ БЫЛИ нормальными. Я не человек с богатым воображением. Я знаю — я был жертвой невероятных совпадений. Я просто очень давно не видел людей. Я выходил тогда, когда это была ночь, или середина дня, когда все уходят, и никого нет. Всё абсолютно нормально. Теперь я это знаю. К тому же, я нашёл что-то в шкафу прошлой ночью, что чрезвычайно мне помогло: телевизор! я подключил его незадолго до этого, и он сейчас вещает на заднем фоне. Телевидение всегда было выходом для меня, оно напоминает мне о том, что есть мир за этими тёмными кирпичными стенами.

Я рад, что Эми была той единственной, кто ответила после вчерашних фанатичных приставаний ко всем, с кем я мог связаться. Она была моим лучшим другом в течение многих лет. Она не знает, но я считал дни с нашей встречи, которая произошла в один из редких счастливейших моментов моей жизни. Я с любовью вспоминаю тот тёплый летний день. Он кажется другой реальностью по сравнению с этим тёмным, дождливым одиноким местом. Мне кажется, я проводил дни, сидя на этой детской площадке, слишком взрослый чтобы играть; мы зависали там, ничем особо не занимаясь, просто болтали. Я все ещё чувствую, что могу вернуться в тот момент время от времени, и это напоминает мне, что это проклятое место ещё не всё, что есть…Наконец-то, стук в дверь!

----

Мне показалось странным, что я не увидел её через камеру, которая была спрятана между двух автоматов с газировкой. Понимаю, что это из-за плохого расположения камеры, например, когда я также не могу видеть входную дверь. Я должен был знать. Я должен был знать! После стука я прокричал через дверь, шуточно, что у меня камера между автоматами с водой, потому что я был смущён, что завёл свою паранойю так далеко. После того, как я это сделал, я увидел её изображение, как она прошагала к камере и посмотрела в неё. Она улыбнулась и помахала.

«Эй!» явственно сказала она на камеру, косясь на неё.

«Это странно, я знаю», — сказал я в микрофон, подсоединённый к компьютеру. «У меня было несколько странных дней.»

«Должно быть», — ответила она. «Открой дверь, Джон»

Я колебался. Как я могу быть уверен?

«Погоди, просто ради шутки»,- сказал я через микрофон. «Скажи мне одну вещь о нас. Просто чтобы доказать, что ты это ты»

Она она посмотрела в камеру странным взглядом.

«Хм, хорошо» медленно ответила она, задумавшись. «Мы случайно встретились на игровой площадке, когда оба уже были слишком взрослые, чтобы быть там?»

Я выдохнул глубоко, так как как реальность вернулась, и страх отпустил. Господи, я просто смешон. Конечно, это была Эми! Тот день был только в моей памяти, и больше нигде в мире. Я бы никогда о нём и не упомянул, не из-за смущения, и из-за странной секретной ностальгии и тоски по тем временам, в которые хотел бы вернуться. Если бы даже и была какая-то неведомая сила, пытающаяся меня запутать, чего я и опасался, то у неё не было способа узнать о том дне.

«Хах, хорошо, я всё объясню», — сказал я ей. «Жди там»

Я забежал в мою маленькую ванную и поправил причёску как мог. Я выглядел ужасно, но она поймёт. Хихикая над невероятным бардаком, который я устроил, я подошёл к двери, положил руку на дверную ручку и ещё раз окинул взглядом бардак. Так нелепо, — подумал я. Мой взгляд скользил по объедкам, разбросанным по полу, по перевёрнутой корзине для мусора, наверное, я запнулся об неё, когда искал… бог знает что. Я почти повернул ручку, но мой взгляд упал на последнюю вещь: старую веб-камеру, ту, которую я использовал для того жуткого разговора с другом.

Чёрный шарик свисал боком, и объектив был направлен на стол, где лежал мой журнал. Ужас охватил меня, когда я осознал, что если кто-то может видеть через камеру, то он увидел бы, что я только что писал о том дне. Я спросил её о любой вещи о нас, и она выбрала ту единственную вещь в мире, которую, как я думал, они или оно не знало… но ЭТО ТАК! ОНО ЗНАЛО! СКОРЕЕ ВСЕГО ОНО НАБЛЮДАЛО ЗА МНОЙ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ!

Я не открыл дверь. Я закричал! Я кричал в неконтролируемом ужасе. Я наступил на старую веб-камеру, которую сбросил на пол. Дверь задёргали, пытались повернуть ручку, но я не слышал голоса Эми через дверь. Через эту дверь так сложно вломится? или Эми не была снаружи? Что могло пытаться войти, если не она? Что чёрт побери там снаружи?! Я видел её на моём компьютере через камеру снаружи, я слышал её через колонки с микрофона снаружи, но было ли это реальным?! Как я могу знать?! Сейчас она уже ушла — я кричал, я звал на помощь! Я собрал всё, что было в моей квартире, свалил в кучу у двери.


Пятница

По крайней мере я думаю, что сейчас пятница. Я сломал всю электронику. Я разбил компьютер на кусочки. Каждая его деталь могла быть управляема из сети, или хуже — видоизменяема. Я программист, я знаю. Каждый маленький кусочек информации, который я выдал с момента, как всё началось — моё имя, е-майл, локализацию — ничего не было упомянуто до тех пор, пока я сам не сказал. Я снова и снова перечитывал то, что написал. Меня снова и снова бросало от недоверия до состояния панического страха. Иногда я был абсолютно уверен, что какие-то фантомные мёртвые силы пытаются любой ценой вытащить меня наружу. Возвращаясь к началу — к звонку Эми — она настоятельно просила меня открыть дверь и выйти на улицу.

Я продолжал прокручивать всё это в голове. Одна часть говорила, что я веду себя как безумец, и всё это невероятное стечение обстоятельств, никогда не выходил в нужное время — по чистой случайности, долго не выпадал шанс увидеть другого человека — по чистой случайности, получил случайный бессмысленный е-майл с вирусного компьютера — в нужное время. Другая часть моего ума говорила, что невероятные случайности — это и есть причина, почему тот, кто охотится за мной, ещё не получил меня. Я продолжал думать: Я никогда не открывал окно на третьем этаже. Я не открывал входную дверь до того невероятно тупого трюка с вебкой, когда я распахнул дверь дома. Чтобы там ни было — если там что-то вообще есть — не появлялось у меня до того, как я открыл дверь. Может быть, причина была не в самом здании, а где-то ещё… до тех пор, пока я не предал своё существование своими попытками позвонить Эми… неудачный звонок, пока оно не позвонило мне и не спросило моё имя…

Ужас буквально переполнял меня каждый раз, когда я пытался собрать кусочки кошмара вместе. Это сообщение — короткое, оборванное — был ли это кто-то, кто пытался получить хоть слово из внешнего мира? Какой-то голос дружелюбно пытался предупредить меня перед тем как это пришло? Смотри собственными глазами, не верь им — именно то, чего я опасался. Если бы оно могло мастерски контролировать всю электронику, возводя её коварный план, чтобы обманом выманить наружу. Почему оно не может зайти? Оно стучало в дверь — оно должно иметь плотную сущность… дверь… картина тех дверей в том коридоре наверху, как охраняющие монолиты, вспыхивал у меня в голове каждый раз, когда я отслеживал путь своих мыслей. Если там некая фантомная сила, пытающаяся заставить меня выйти, может быть, оно не может проходить сквозь двери. Я продолжаю возвращаться ко всем книгам, что я прочитал, и фильмам, которые я посмотрел, пытаясь дать объяснение этому. Двери всегда были эдакими интенсивными очагами человеческого воображения, всегда рассматривались как ограды или порталы особого значения. Или, вероятно, двери просто лишком толстые? Я знаю, что не смог бы проломиться в любую дверь в этом здании, тем более входную. Но, кроме этого, реальный вопрос в том, зачем оно меня хочет? Если бы оно хотело меня убить, оно смогло бы это сделать большим числом вещей — начиная с простого ожидания, пока я не умру от голода. А что, если оно не собирается меня убивать? что если более ужасная судьба предназначена мне? Боже, что я могу сделать, чтобы избежать этого кошмара?!

Стук в дверь…

Я сказал людям по другую сторону: мне нужна минута на размышления, и тогда я выйду. Я на самом деле просто записываю это, чтобы понять, что делать. По крайней мере, я слышал их голоса. Моя паранойя — и да, я признаю, что я параноик — заставляет меня думать о всевозможных вещах, симулирующих человеческий голос. Неужели им действительно потребовалось три дня для раздумий о том, что они хотят сказать мне — утверждения могли быть довольно убедительными, если я решу думать, что это всё было сумасшедшим недопониманием, а не какой-то силой, пытающейся обманом заставить меня открыть дверь.

У психиатра был пожилой голос, авторитетный, но всё ещё заботливый, мне он понравился. Я отчаялся в желании всего лишь увидеть кого-то своими глазами! Он сказал, что у меня то, что называется кибер-психоз, и я один из общенациональной эпидемии тысяч людей, которые съехали с катушек из-за странного сообщения, которое «как-то проскочило». Клянусь, он так и сказал. Я думаю, он имел в виду его необъяснимое распространение по стране, но мне кажется невероятно подозрительным, что эта сила слажала и раскрыла что-то. Он сказал, что я — часть волны «неожиданного поведения», которая накрыла достаточную часть других людей, у которых были те же проблемы и те же страхи, даже если мы никогда не контактировали.

Это ловко объясняет странный е-майл про глаза, который я получил. Я не получил оригинальный спусковой е-мейл, это было наследство от моего друга, который, вероятно, тоже сломался, пытаясь предупредить всех, кого знал, от этих параноидальных страхов. Вот как распространялась эта проблема, утверждает психиатр. Я, возможно, тоже распространил это своими смс-ками и сообщениями на всех, кто был он-лайн. Один из этих людей прямо сейчас, возможно, плавится в кошмаре после моего сообщения, которое он интерпретировали, так, как ему заблагорассудится, что-то вроде смс с текстом «виделся с кем нибудь лицом-к-лицу недавно?» Психиатр сказал мне, что он не хотел бы «потерять ещё одного», что умные люди, подобные мне, проводят связи даже там, где их может и не быть вовсе — вот в чём наша проблема. Он сказал, что легко увязнуть в паранойе в нашем прогрессирующем мире, в мире, где всё больше и больше действий может быть смоделировано…

Надо отдать ему должное — это отличное объяснение. Это точно всё объясняет. Он хорошо всё объяснил, на самом деле. У меня были все причины, чтобы стряхнуть этот кошмарный страх про то, что какое-то нечто, какой-то разум или существо хочет, чтобы я открыл дверь, чтобы им схватить меня для расправы надо мной, которая хуже, чем сама смерть. Я был бы дураком, если после такого объяснения остался бы тут умирать с голоду, несмотря на силу, которая уже давно могла достать всех остальных. Я был бы дураком, если бы после этого объяснения думал, что я один из последних оставшихся людей в пустом мире, прячущийся в моей защищённой подвальной комнате, плюя на какую-то необъяснимую захватывающую силу, просто чтобы не быть схваченным. Это идеальное объяснение для всех странных вещей, что я я слышал или видел, и у меня есть все основания, чтобы отпустить страхи и открыть дверь.

Именно поэтому я не сделаю это.

Как я могу быть уверен?! Как я могу знать, что настоящее, а что обман? Все эти чёртовы вещи с проводами и их сигналами, которые исходят неизвестно от кого и имеют необъяснимое происхождение! Они не настоящие, я в этом уверен! Сигналы через камеру, фальшивое видео, обманные звонки, сообщения! Даже телевизор, разбитый, лежащий на полу — как я могу быть уверен наверняка, что там всё настоящее? Это просто сигналы, волны, свет… Дверь! Оно ломится в дверь! оно ломится внутрь! Какое невероятное механическое приспособление способно симулировать звуки мужчины толкающего дверь так правдоподобно!? По крайней мере, я наконец-то смогу увидеть это своими глазами… там не осталось ничего, что могло бы обмануть меня ничему меня, я разорвал всё остальное! Я не могу не верить своим глазам, или могу? Смотри своими собственными глазами не верь им они… погодите… что если отчаянное сообщение пыталось предупредить меня о правде о моих глазах? они оба преобразуют свет в электрический сигнал — это тоже самое! Я не могу больше быть обманутым! Я должен знать! Я должен знать!


Дата неизвестна

Я, изо дня в день, спокойно просил ручку и бумагу, пока они, наконец, не дали мне их. Не всё ли равно, что я собираюсь сделать? Ткнуть карандашом в глаз? Повязки теперь ощущаются уже как часть меня. Боль прошла. Я подумал, что это будет одним из моих последних шансов написать что-то верно, теперь, без моего контроля, чтобы исправить ошибки, мои руки постепенно стали забывать движения. Это своего рода баловство — писать… Это уже пережиток, потому что я уверен, что все, кто оставался в мире — умерли… если не хуже. Я сижу напротив стены с мягкой обивкой днями и днями напролёт. Сила приносит мне еду и воду. Оно маскирует себя под заботливую медсестру, под несимпатичного доктора. Я думаю, он знает, что мой слух значительно обострён теперь, когда я живу в темноте. Оно подделывает разговоры в коридоре на случай, если бы я мог их подслушать. Одна медсестра говорила о том, что ждёт ребёнка. Один из докторов потерял жену в автокатастрофе… ничто из этого не важно, ничто из этого не реально. Ничего, кроме неё.

Это самая ужасная часть, часть, с которой я почти не справляюсь. Оно приходит ко мне, замаскированное под Эми. Воспроизведение поразительное. Звучит как Эми, и чувствует себя так же, как она. Даже воспроизводит настоящие слёзы на её щеках. Когда они впервые меня сюда притащили, оно мне сказало то, что я хотел услышать. Оно сказало, что любило меня всегда, но не понимало, зачем я это сделал, и хотело разделить со мной жизнь, если бы я только перестал утверждать, что меня пытаются обмануть. Оно хочет, чтобы я верил… нет, оно нуждается в том, чтобы я верил, что она настоящая.

Я почти повёлся на это. Правда. Я усомнился в себе за долгое время. Под конец это было всё слишком идеальное, слишком безупречное, и слишком реальное. Фальшивая Эми приходила каждый день, затем каждую неделю и, наконец, перестала приходить вовсе… но я не думаю, что сила сдалась. Я думаю, игра в ожидание — это ещё один её гамбит. Я буду сопротивляться этому до конца моей жизни, если понадобится. Я не знаю, что случилось с остальным миром, но я знаю, что эта штука нуждается, чтобы я повёлся на её обман. Если это ей нужно, то, возможно, я заноза в её последовательной операции. Возможно, Эми ещё где-то там, живая, остающаяся жить только из-за моей воли к сопротивлению этому обману. Я не теряю надежды, раскачиваясь из стороны в сторону в моей камере, чтобы убить время. Я никогда не сдамся. Я никогда не прогнусь. Я… Герой!

----

Доктор прочитал бумажку, на которой начеркал пациент. Оно была едва читаема, написанная шатким почерком того, кто не мог видеть. Он хотел улыбнуться над его стойкой решимостью, которая была как напоминание о человеческой воли к выживанию, но он знал что пациент абсолютно бредил.

В конце концов, человек в своём уме уже давно повелся бы на обман.

Доктор хотел улыбнуться. Он хотел прошептать слова одобрения бредившему человеку. Он хотел закричать, но нервные волокна, опутавшие его голову и глаза, заставили поступить его иначе. Его тело вошло в камеру как марионетка и сказало пациенту ещё раз, что он не прав, и никто не пытается его обмануть.

Автор: Ричард Матесон

Пакет лежал прямо у двери — картонная коробка, на которой от руки были написаны их фамилия и адрес: «Мистеру и миссис Льюис, 217Е, Тридцать седьмая улица, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 10016».

Внутри оказалась маленькая деревянная коробка с единственной кнопкой, закрытой стеклянным колпачком. Норма попыталась снять колпачок, но он не поддавался. К днищу коробочки липкой лентой был прикреплён сложенный листок бумаги: «Мистер Стюарт зайдёт к вам в 20.00».

Норма перечитала записку, отложила ее в сторону и, улыбаясь, пошла на кухню готовить салат.

Звонок в дверь раздался ровно в восемь.

— Я открою! — крикнула Норма из кухни. Артур читал в гостиной.

В коридоре стоял невысокий мужчина.

— Миссис Льюис? — вежливо осведомился он. — Я мистер Стюарт.

— Ах, да… — Норма с трудом подавила улыбку. Теперь она была уверена, что это рекламный трюк торговца.

— Разрешите войти? — спросил мистер Стюарт.

— Я сейчас занята. Так что, извините, просто вынесу вам вашу…

— Вы не хотите узнать, что это?

Норма молча повернулась.

— Это может оказаться выгодным…

— В денежном отношении? — вызывающе спросила она. Мистер Стюарт кивнул.

— Именно.

Норма нахмурилась.

— Что вы продаете?

— Я ничего не продаю, — ответил он.

Из гостиной вышел Артур.

— Какое-то недоразумение?

Мистер Стюарт представился.

— А-а, эта штуковина… — Артур кивнул в сторону гостиной и улыбнулся. — Что это вообще такое?

— Я постараюсь объяснить, — сказал мистер Стюарт. — Разрешите войти?

Артур взглянул на Норму.

— Как знаешь, — сказала она.

Он заколебался.

— Ну что ж, заходите.

Они прошли в гостиную. Мистер Стюарт сел в кресло и вытащил из внутреннего кармана пиджака маленький запечатанный конверт.

— Внутри находится ключ к колпачку, закрывающему кнопку, — пояснил он и положил конверт на журнальный столик. — Кнопка соединена со звонком в нашей конторе.

— Зачем? — спросил Артур.

— Если вы нажмете кнопку, — сказал мистер Стюарт, — где-то в мире умрёт незнакомый вам человек, и вы получите пятьдесят тысяч долларов.

Норма уставилась на посетителя широко раскрытыми глазами.

Тот улыбался.

— О чем вы говорите? — недоуменно спросил Артур.

Мистер Стюарт был удивлён.

— Но я только что объяснил.

— Это что, шутка?

— При чем тут шутка? Совершенно серьёзное предложение…

— Кого вы представляете? — перебила Норма.

Мистер Стюарт смутился.

— Боюсь, что я не могу ответить на этот вопрос. Тем не менее заверяю вас, что наша организация очень сильна.

— По-моему, вам лучше уйти, — заявил Артур, поднимаясь.

Мистер Стюарт встал с кресла.

— Пожалуйста.

— И захватите вашу кнопку.

— А может, подумаете день-другой?

Артур взял коробку и конверт и вложил их в руки мистера Стюарта. Потом вышел в прихожую и распахнул дверь.

— Я оставлю свою карточку. — Мистер Стюарт положил на столик возле двери визитную карточку и ушел.

Артур порвал ее пополам и бросил на стол.

— Как по-твоему, что все это значит? — спросила с дивана Норма.

— Мне плевать.

Она попыталась улыбнуться, но не смогла.

— И ни капельки не любопытно?..

Потом Артур стал читать, а Норма вернулась на кухню и закончила мыть посуду.

— Почему ты отказываешься говорить об этом? — спросила Норма.

Не прекращая чистить зубы, Артур поднял глаза и посмотрел на ее отражение в зеркале ванной.

— Разве тебя это не интригует?

— Меня это оскорбляет, — сказал Артур.

— Я понимаю, но… — Норма продолжала накручивать волосы на бигуди, — но ведь и интригует?..

— Ты думаешь, это шутка? — спросила она уже в спальне.

— Если шутка, то дурная.

Норма села на кровать и сбросила тапочки.

— Может быть, это психологи проводят какие-то исследования.

Артур пожал плечами.

— Может быть.

— Ты не хотел бы узнать?

Он покачал головой.

— Но почему?

— Потому что это аморально.

Норма забралась под одеяло. Артур выключил свет и наклонился поцеловать её.

— Спокойной ночи…

Норма сомкнула веки. Пятьдесят тысяч долларов, подумала она.

Утром, выходя из квартиры, Норма заметила на столе кусочки разорванной карточки. Повинуясь внезапному порыву, она кинула их в свою сумочку.

Во время перерыва она склеила карточку скотчем. Там были напечатаны только имя мистера Стюарта и номер телефона.

Ровно в пять она набрала номер.

— Слушаю, — раздался голос мистера Стюарта.

Норма едва не повесила трубку, но сдержала себя.

— Это миссис Льюис.

— Да, миссис Льюис? — Мистер Стюарт, казалось, был доволен.

— Мне любопытно.

— Естественно.

— Разумеется, я не верю ни одному слову.

— О, это чистая правда, — сказал мистер Стюарт.

— Как бы там ни было… — Норма сглотнула. — Когда вы говорили, что кто-то в мире умрёт, что вы имели в виду?

— Именно то, что говорил. Это может оказаться кто угодно. Мы гарантируем лишь, что вы не знаете этого человека. И, безусловно, что вам не придется наблюдать его смерть.

— За пятьдесят тысяч долларов?

— Совершенно верно.

Она насмешливо хмыкнула.

— Чертовщина какая-то…

— Тем не менее таково наше предложение, — сказал мистер Стюарт. — Занести вам прибор?

— Конечно, нет! — Норма с возмущением бросила трубку.

Пакет лежал у двери. Норма увидела его, как только вышла из лифта. Какая наглость! — подумала она. Я просто не возьму его. Она вошла в квартиру и стала готовить обед. Потом вышла за дверь, подхватила пакет и отнесла его на кухню, оставив на столе.

Норма сидела в гостиной, потягивая коктейль и глядя в окно. Немного погодя она пошла па кухню переворачивать котлеты и положила пакет в нижний ящик шкафа. Утром она его выбросит.

— Может быть, забавляется какой-то эксцентричный миллионер, — сказала она.

Артур оторвался от обеда.

— Я тебя не понимаю.

Они ели в молчании. Неожиданно Норма отложила вилку.

— А что, если это всерьёз?

— Ну и что тогда? — Он недоверчиво пожал плечами. — Что бы ты хотела — вернуть это устройство и нажать кнопку? Убить кого-то?

На лице Нормы появилось отвращение.

— Так уж и убить…

— А что же это, по-твоему?

— Но ведь мы даже не знаем этого человека.

Артур был потрясён.

— Ты говоришь серьёзно?

— Ну, а если это какой-нибудь старый китайский крестьянин за десять тысяч миль отсюда? Какой-нибудь больной туземец в Конго?

— А если это какая-нибудь малютка из Пенсильвании? — возразил Артур. — Прелестная девушка с соседней улицы?

— Ты нарочно все усложняешь.

— Какая разница, кто умрёт? — продолжал Артур. — Все равно это убийство.

— Значит, даже если это кто то, кого ты никогда в жизни не видел и не увидишь, — настаивала Норма, — кто то, о чьей смерти ты даже не узнаешь, ты все равно не нажмешь кнопку?

Артур поражённо уставился на нее.

— Ты хочешь сказать, что ты нажмешь?

— Пятьдесят тысяч долларов.

— При чем тут…

— Пятьдесят тысяч долларов, Артур, — перебила Норма. — Мы могли бы позволить себе путешествие в Европу, о котором всегда мечтали.

— Норма, нет.

— Мы могли бы купить тот коттедж…

— Норма, нет. — Его лицо побелело. — Ради бога, перестань.

Норма пожала плечами.

— Как угодно.

Она поднялась раньше, чем обычно, чтобы приготовить на завтрак Артуру блины, яйца и бекон.

— По какому поводу? — с улыбкой спросил Артур.

— Без всякого повода. — Норма обиделась. — Просто так.

— Отлично. Мне очень приятно.

Она наполнила его чашку.

— Хотела показать тебе, что я не эгоистка.

— А я разве говорил это?

— Ну, — она неопределённо махнула рукой, — вчера вечером…

Артур молчал.

— Наш разговор о кнопке, — напомнила Норма. — Я думаю, что ты неправильно меня понял.

— В каком отношении? — спросил он настороженным голосом.

— Ты решил, — она снова сделала жест рукой, — что я думаю только о себе…

— А-а…

— Так вот, нет. Когда я говорила о Европе, о коттедже…

— Норма, почему это тебя так волнует?

— Я всего лишь пытаюсь объяснить, — она судорожно вздохнула, — что думала о нас. Чтобы мы поездили по Европе. Чтобы мы купили коттедж. Чтобы у нас была лучше квартира, лучше мебель, лучше одежда. Чтобы мы, наконец, позволили себе ребёнка, между прочим.

— У нас будет ребёнок.

— Когда?

Он посмотрел на нее с тревогой.

— Норма…

— Когда?

— Ты что, серьёзно? — Он опешил. — Серьезно утверждаешь…

— Я утверждаю, что это какие-то исследования! — оборвала она. — Что они хотят выяснить, как поступит средний человек при таких обстоятельствах! Что они просто говорят, что кто-то умрёт, чтобы изучить нашу реакцию! Ты ведь не считаешь, что они действительно кого-нибудь убьют?!

Артур не ответил; его руки дрожали. Через некоторое время он поднялся и ушел.

Норма осталась за столом, отрешённо глядя в кофе. Мелькнула мысль: «Я опоздаю на работу…» Она пожала плечами. Ну и что? Она вообще должна быть дома, а не торчать в конторе…

Убирая посуду, она вдруг остановилась, вытерла руки и достала из нижнего ящика пакет. Норма положила коробочку на стол, вынула из конверта ключ и удалила колпачок. Долгое время она сидела, глядя на кнопку. Как странно… ну что в ней особенного?

Норма вытянула руку и нажала на кнопку. Ради нас, раздражённо подумала она.

Что теперь происходит? На миг ее захлестнула волна ужаса.

Волна быстро схлынула. Норма презрительно усмехнулась. Нелепо — так много уделять внимания ерунде.

Она швырнула коробочку, колпачок и ключ в мусорную корзину и пошла одеваться.

Она жарила на ужин отбивные, когда зазвонил телефон. Она поставила стакан с водкой-мартини и взяла трубку.

— Алло?

— Миссис Льюис?

— Да.

— Вас беспокоят из больницы «Легокс хилл».

Норма слушала будто в полусне. В толкучке Артур упал с платформы прямо под поезд метро. Несчастный случай.

Повесив трубку, она вспомнила, что Артур застраховал свою жизнь на двадцать пять тысяч долларов, с двойной компенсацией при…

Нет. С трудом поднявшись на ноги, Норма побрела на кухню и достала из корзины коробочку с кнопкой. Никаких гвоздей или шурупов… Вообще непонятно, как она была собрана.

Внезапно Норма стала колотить ею о край раковины, ударяя все сильнее и сильнее, пока дерево не треснуло. Внутри ничего не оказалось — ни транзисторов, ни проводов… Коробка была пуста.

Норма вздрогнула, когда зазвонил телефон. На подкашивающихся ногах она прошла в гостиную и взяла трубку.

Раздался голос мистера Стюарта.

— Вы говорили, что я не буду знать того, кто умрёт!

— Моя дорогая миссис Льюис, — сказал мистер Стюарт. — Неужели вы в самом деле думаете, что знали своего мужа?


1970

Автор: Роберт Шекли

Грегор припал к дверному глазку

— Читает вывеску, — оповестил он.

— Дай-ка гляну, — не выдержал Арнольд. Грегор оттолкнул своего компаньона.

— Сейчас постучит... Нет, передумал. Уходит.

Арнольд вернулся к письменному столу и очередному пасьянсу. Вытянутая сухощавая физиономия Грегора стойко маячила у дверного глазка.

Глазок компаньоны врезали сами, со скуки, месяца три спустя после того, как на паях основали фирму и сняли помещение под контору. С тех пор «ААА-ПОПС» — Астронавтическому антиэнтропийному агентству по оздоровлению природной среды — не перепало ни единого заказа, даром что в телефонном справочнике фирма значилась первой по счету. Глобальное оздоровление природной среды — давний, почтенный промысел — успели полностью монополизировать две крупные корпорации. Это обстоятельство сковывало руки маленькой новой фирме, возглавляемой двумя молодыми людьми — обладателями искрометных идей и (в избытке) неоплаченного лабораторного оборудования.

— Возвращается, — зашипел Грегор. — Ну же, прикинься, будто ты важная птица и дел у тебя невпроворот!

Арнольд смел карты в ящик стола и только успел застегнуть последнюю пуговицу белого лабораторного халата, как в дверь постучали.

Посетителем оказался лысый коротышка, не примечательный ничем, кроме изнуренного вида. Он с сомнением разглядывал компаньонов.

— Природную среду на планетах оздоровляете?

— Оздоровляем, сэр. — Грегрр отложил в сторону кипу бумаг и пожал влажную руку посетителя. — Я Ричард Грегор. А вот мой компаньон, доктор Фрэнк Арнольд.

Впечатляюще выряженный в белый халат и темные очки в роговой оправе, Арнольд рассеянно кивнул и тут же принялся вновь разглядывать на просвет старые пробирки, где давным-давно выпал осадок.

— Прошу, садитесь, мистер... э-э...

— Фернгром.

— Мистер Фернгром. Надеюсь, мы в силах справиться с любым вашим поручением, — радушно сказал Грегор. — Мы осуществляем контроль флоры и фауны, очищаем атмосферу, доводим питьевую воду до кондиции, стерилизуем почву, проводим испытания на стабильность, регулируем вулканическую деятельность и землетрясения — словом, принимаем все меры, чтобы планета стала пригодна для житья.

Фернгром по-прежнему пребывал в сомнении.

— Буду говорить начистоту. У меня на руках застряла сложная планета.

— К сложностям нам не привыкать, — самоуверенно кивнул Грегор.

— Я агент по продаже недвижимости, — пояснил Фернгром. — Знаете, там купишь планету, тут ее перепродашь — глядишь, все довольны и каждому что-нибудь да перепало. Вообще-то я занимаюсь бросовыми планетами, тамошнюю среду пускай оздоровляют сами покупатели. Но несколько месяцев назад мне по случаю подвернулась планетка высшего сорта — прямо-таки выхватил из-под носа у крупных воротил.

Фернгром горестно отер пот со лба.

— Прекрасное местечко, — продолжал он уже без всякого энтузиазма. — Среднегодовая температура плюс двадцать пять градусов. Планета гористая, но с плодородной почвой. Водопады, радуги, все честь честью. Причем никакого тебе животного мира.

— Идеально, — одобрил Грегор. — А микроорганизмы есть?

— Не опасные.

— Так чем же вам не угодила планета?

Фернгром замялся.

— Да вы о ней, наверное, слышали. В официальном каталоге она значится под индексом ПК.Х-5. Но все называют ее просто Призрак-5.

Грегор приподнял бровь. «Призрак» — странное прозвище для планеты, но доводилось слышать и похлестче. В конце концов, надо же как-то именовать новые миры. Ведь в пределах досягаемости звездолетов кишмя кишат светила в сопровождении бессчетных планет, причем многие заселены или пригодны к заселению. И масса людей из цивилизованного сектора космоса стремится колонизировать такие миры. Религиозные секты, политические меньшинства, философские общины и, наконец, просто пионеры космоса рвутся начать новую жизнь.

— Не припомню, — признался Грегор.

Фернгром конфузливо заерзал на стуле.

— Мне бы послушаться жены. Так нет же — полез в большой бизнес. Уплатил за Призрак вдесятеро против обычных своих цен, а он возьми да и застрянь мертвым капиталом.

— Да что же с ним неладно? — не выдержал Грегор.

— Похоже, там водится нечистая сила! — набравшись духу, выпалил Фернгром.

Оказывается, наспех произведя радиолокационное обследование планеты, Фернгром незамедлительно сдал ее в аренду фермерскому объединению с Дижона-6. На Призраке-5 высадился передовой отряд квартирьеров в составе восьмерых мужчин; суток не прошло, как оттуда начали поступать бредовые радиодепеши о демонах, вампирах, вурдалаках и прочей враждебной людям нечисти.

К тому времени, как за злополучной восьмеркой прибыл звездолет, в живых не осталось ни одного квартирьера. Протокол судебно-медицинского вскрытия констатировал, что рваные раны, порезы и кровоподтеки на трупах могли быть причинены кем угодно, даже демонами, вампирами, вурдалаками и динозаврами, буде таковые существуют в природе.

За недобросовестное оздоровление природной среды Фернгрома арестовали. Фермеры расторгли с ним договор на аренду. Но Фернгром изловчился сдать планету солнцепоклонникам с Опала-2.

Солнцепоклонники проявили осмотрительность. Отправили необходимое снаряжение, но сопровождать его поручили лишь троим, которые заодно должны были разведать обстановку. Эти трое разбили лагерь, распаковали вещички и провозгласили Призрак-5 сущим раем. Они радировали на родную планету: «Вылетайте скорее», — как вдруг раздался истошный вопль, и рация умолкла.

На Призрак-5 вылетел патрульный корабль; его экипаж захоронил три изувеченных трупа и ровно через пять минут покинул планету.

— Это меня доконало, — сознался Фернгром. — Теперь с Призраком никто ни за какие деньги не хочет вязаться. Сажать там корабли звездолетчики наотрез отказываются. А я до сих пор не знаю, в чем беда.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на Грегора:

— Вам и карты в руки, если возьметесь.

Извинившись, Грегор и Арнольд вышли в переднюю. Арнольд торжествующе гикнул:

— Есть работенка!

— М-да, — процедил Грегор, — зато какая!

— Мы ведь и хотели поопаснее, — сказал Арнольд. — Расщелкаем этот орешек — и все: считай, закрепились на исходных рубежах, не говоря уж о том, что нам положен процент от прибыли.

— Ты, видно, забываешь, — возразил Грегор, — что на планету-то отправлюсь я. А у тебя всего и забот — сидеть дома да осмысливать готовенькую информацию.

— Мы ведь так и договорились, — напомнил Арнольд. — Я ведаю научно-исследовательской стороной предприятия, а ты расхлебываешь неприятности. Забыл?

Грегор ничего не забыл. Так повелось с самого детства: он лезет в пекло, а Арнольд сидит дома да объясняет, почему и впредь надо лезть в пекло.

— Не нравится мне это, — сказал он.

— Ты что, веришь в привидения?

— Конечно, нет.

— А со всем остальным мы справимся. Кто не рискует, тот не выигрывает.

Грегор пожал плечами. Компаньоны вернулись к Фернгрому.

В полчаса сформулировали условия: добрая доля в прибылях от эксплуатации планеты — на случаи успеха; пункт о неустойке — на случай неудачи.

Грегор проводил Фернгрома до двери.

— А кстати, сэр, как вы догадались обратиться именно к нам? — спросил он.

— Больше никто не брался, — ответил Фернгром, чрезвычайно довольный собой. — Всего наилучшего.

Спустя три дня Грегор на грузовом звездолете-развалюхе уже направлялся к Призраку-5. В пути он коротал время за чтением докладов о двух попытках колонизации странной планеты и изучением самых разных свидетельств о сверхъестественных явлениях.

Легче от этого не становилось. На Призраке-5 не было обнаружено никаких следов животной жизни. А доказательств существования сверхъестественных тварей вообще не найдено во всей Галактике.

Все это Грегор хорошенько обдумал, а затем, покуда корабль совершал витки вокруг Призрака-5, проверил свое оружие. Он захватил с собой целый арсенал, достаточный, чтобы развязать форменную войну и победить в ней.

Если только будет в кого палить...

Грузовое судно зависло в нескольких тысячах футов над манящей зеленой поверхностью планеты, причем сократить расстояние хоть на йоту капитан отказался наотрез. На парашютах Грегор сбросил свой багаж туда, где были разбиты два предыдущих лагеря, после чего пожал руку капитану и спрыгнул с парашютом сам.

Совершив «приземление», он поглядел вверх. Грузовое судно улепетывало в космос с такой быстротой, словно за ним по пятам гнались все фурии ада.

Грегор остался на Призраке-5 один-одинешенек.

Проверив, как перенесло спуск оборудование, он дал Арнольду радиограмму о благополучном прибытии. Потом, с бластером наизготовку, обошел лагерь солнцепоклонников.

Те собирались обосноваться у подножия горы, возле кристально чистого озерца. Лучших сборных домиков нельзя было и желать. Их не коснулась непогода — Призрак-5 отличался благословенно ровным климатом. Однако выглядели домики на редкость сиротливо.

Один из них Грегор обследовал с особой тщательностью. По ящикам комодов было аккуратно разложено белье, на стенах висели картины, одно окно было даже задернуто шторой. В углу комнаты приткнулся раскрытый сундук с игрушками, припасенными для детишек: те должны были прибыть с основной партией переселенцев.

На полу валялись водяной пистолет, волчок и пакет со стеклянными шариками.

Близился вечер, Грегор перетащил в облюбованный домик все свое снаряжение и занялся подготовкой к ночлегу. Задействовал систему охраны — даже таракан не мог проскочить сквозь экран, не вызвав сигнала тревоги. Включил радарную установку для охраны подступов к домику. Распаковав свой арсенал, уложил под рукой крупнокалиберные пистолеты, а бластер прицепил к поясу. Только тогда, успокоенный, Грегор не торопясь поужинал.

Между тем вечер сменился ночью. Теплую сонную местность окутала тьма. Легкий ветерок взъерошил поверхность озерца и зашелестел в высокой траве. Как нельзя более мирное зрелище.

Грегор пришел к выводу, что переселенцы были истериками. Скорее всего они сами, впав в беспричинную панику, перебили друг друга.

Последний раз проверив систему охраны, Грегор швырнул одежду на стул, погасил свет и забрался в постель. В комнату заглядывали звезды, здесь они светили ярче, чем над Землей Луна. Под подушкой лежал бластер. Все в мире было прекрасно.

Только Грегор задремал, как почувствовал, что в комнате не один.

Немыслимо. Ведь сигнализация охранной системы не срабатывала, Да и радиолокатор гудит по-прежнему мирно.

И все же каждый нерв в теле до предела натянут... Грегор выхватил бластер и огляделся по сторонам. В углу комнаты — кто-то чужой.

Ломать голову над тем, как он сюда попал, было некогда. Грегор направил бластер в незнакомца и тихим решительным голосом произнес:

— Так, а теперь — руки вверх.

Незнакомец не шелохнулся.

Палец Грегора напрягся на спуске, но тут же расслабился. Грегор узнал незнакомца: это же его собственная одежда, брошенная на стул, искаженная звездным светом и его, Грегора, воображением.

Он оскалил зубы в усмешке и опустил бластер. Груда одежды чуть приметно зашевелилась. Ощущая легкое дуновение ветерка от окна, Грегор не переставал ухмыляться.

Но вот груда одежды поднялась со стула, потянулась и целеустремленно зашагала к Грегору.

Оцепенев, он смотрел, как надвигается на него бестелесная одежда. Когда она достигла середины комнаты и к Грегору потянулись пустые рукава, он принялся палить.

И все палил и палил, ибо лоскуты и лохмотья тоже норовили вцепиться в него, будто обрели самостоятельную жизнь. Тлеющие клочки ткани пытались облепить лицо, ремень норовил обвиться вокруг ног. Пришлось все испепелить; только тогда атака прекратилась.

Когда сражение окончилось, Грегор зажег все до единого светильники. Он сварил кофе и вылил в кофейник чуть ли не целую бутылку бренди. Каким-то образом он устоял против искушения — не разнес вдребезги бесполезную систему охраны. Зато связался по рации со своим компаньоном.

— Весьма занятно, — сказал Арнольд, после того как Грегор ввел его в курс событий. — Одушевление! Право же, в высшей степени занятно.

— Я вот и надеялся, вдруг это тебя позабавит, — с горечью откликнулся Грегор. После изрядной дозы бренди он чувствовал себя покинутым и ущемленным.

— Больше ничего не случилось?

— Пока нет.

— Ну, береги себя. Появилась тут у меня одна идейка. Надо только сделать кое-какие расчеты. Между прочим, тут один сумасшедший букмекер принимает ставки против тебя — пять к одному.

— Быть того не может!

— Честное слово. Я поставил.

— За меня играл или против? — встрепенулся Грегор.

— Конечно, за тебя, — возмутился Арнольд. — Ведь мы же, кажется, компаньоны?

Они дали отбой, и Грегор вскипятил второй кофейник. Спать ночью он все равно не собирался. Одно утешение — Арнольд все же поставил на него. Правда, Арнольд вечно ставит не на ту лошадку.

Уже при свете дня Грегор с грехом пополам на несколько часов забылся в беспокойном сне. Проснулся он вскоре после полудня, оделся с головы до ног во все новенькое и пошел обыскивать лагерь солнцепоклонников.

К вечеру он кое-что обнаружил. На стене одного из сборных домиков было наспех нацарапано слово «Тгасклит». Т-г-а-с-к-л-и-т. Для Грегора слово это было всего лишь пустым сочетанием нелепых звуков, но он тотчас же сообщил о нем Арнольду.

Затем внимательнейшим образом обшарил свой домик, включил все освещение, задействовал систему охраны и перезарядил бластер.

Казалось бы, все в порядке. Грегор с сожалением проводил глазами заходящее солнце, уповая на то, что доживет до восхода. Потом устроился в уютном кресле и решил поразмыслить.

Итак, животной жизни на планете нет, так же как нет ни ходячих растений, ни разумных минералов, ни исполинских мозгов, обитающих где-нибудь в тверди Призрака-5. Нет даже луны, где могло бы притаиться подобное существо.

А в привидения Грегор не верил. Он знал, что при кропотливом исследовании все сверхъестественные явления сводятся к событиям сугубо естественным. А уж если не сводятся, те сами собой прекращаются. Какой призрак решит топтаться на месте и, стало быть, лезть на глаза неверующему? Как только в замке появляется ученый с кинокамерой и магнитофоном привидение удаляется на покой.

Значит, остается другой вариант. Предположим, кому-то приглянулась планета, но этот «кто-то» не расположен платить назначенную Фернгромом цену. Разве не может этот «кто-то» затаиться здесь, на облюбованной им планете, и дабы сбить цену, запугивать и убивать переселенцев?

Получается логично. Можно даже объяснить поведение одежды. Статическое электричество...

Перед Грегором воздвиглась какая-то фигура. Как и вчера, система охраны не сработала.

Грегор медленно поднял взгляд. Некто, стоящий перед ним, достигал десяти футов в высоту и походил на человека, но только с крокодильей головой. Туловище у него имело малиновый окрас с поперечными вишневыми полосами. В лапе чудище сжимало здоровенную коричневую жестянку.

— Привет, — поздоровалось оно.

— Привет, — сказал Грегор, сглотнув слюну. Бластер лежит на столе, всего в каких-то двух футах. Интересно, перейдет ли чудище в нападение, если потянуться за бластером.

— Как тебя звать? — спросил Грегор со спокойствием возможным разве только в состоянии сильнейшего шока.

— Я Хват — Раковая Шейка, — представилось чудище. — Хватаю всякие вещи.

— Как интересно! — рука Грегора поползла в сторону бластера.

— Хватаю вещи, именуемые Ричард Грегор, — весело и бесхитростно продолжало чудище, — и поедаю обычно в шоколадном соусе.

Чудище протянуло Грегору жестянку, и тот прочел на этикетке: «Шоколад "Смига" — превосходный соус к Грегорам, Арнольдам и Флиннам».

Пальцы Грегора сомкнулись на бластере. Он уточнил:

— Так ты меня съесть намерен?

— Безусловно, — заверил Хват.

Но Грегор успел завладеть оружием. Он оттянул предохранитель и открыл огонь. Прошив грудь Хвата, заряд опалил пол, стены, а заодно и брови Грегора.

— Меня так не проймешь, — пояснил Хват, — чересчур я высокий.

Бластер выпал из пальцев. Хват склонился над Грегором...

— Сегодня я тебя не съем, — предупредил он.

— Не съешь? — выдавил из себя Грегор.

— Нет. Съесть тебя я имею право только завтра, первого мая. Таковы условия. А сейчас я просто зашел попросить тебя об одной услуге.

— Какой именно?

Хват заискивающе улыбнулся.

— Будь умником, полакомься хотя бы пятком яблок, ладно? Яблоки придают такой дивный привкус мясу!

С этими словами полосатое чудище исчезло. Дрожащими руками Грегор включил рацию и обо всем рассказал Арнольду.

— Гм, — откликнулся тот, — Хват — Раковая Шейка, вон оно что! По-моему, это решающее доказательство. Все сходится.

— Да что сходится-то? Что здесь творится?

— Сначала сделай-ка все так, как я прошу. Мне надо самому толком убедиться.

Повинуясь инструкциям Арнольда, Грегор распаковал лабораторное оборудование, извлек всевозможные пробирки, реторты и реактивы. Он смешивал, сливал и переливал, как было велено, а под конец поставил смесь на огонь.

— Есть, — сказал он, вернувшись к рации, — а теперь объясни-ка, что здесь происходит.

— Пожалуйста. Отыскал я в словаре твой «тгасклит». В опалианском. Слово это означает «многозубый призрак». Солнцепоклонники-то родом с Опала. Тебе это ни о чем не говорит?

— Их поубивал отечественный призрак, — не без ехидства ответил Грегор. — Должно быть, прокатился зайцем в их же звездолете. Вероятно, над ним тяготело проклятие, и...

— Успокойся, — перебил Арнольд. — Призраки тут ни при чем. Раствор пока не закипел?

— Нет.

— Скажешь, когда закипит. Так вот, вернемся к ожившей одежде. Тебе она ни о чем не напоминает?

Грегор призадумался.

— Разве что о детстве... — проговорил он. — Да нет, это же курам на смех.

— Ну-ка, выкладывай, — настаивал Арнольд.

— Мальчишкой я избегал оставлять одежду на стуле. В темноте она вечно напоминала мне то чужого человека, то дракона, то еще какую-нибудь пакость. В детстве, наверное, каждый такое испытывал. Но ведь этим не объяснишь...

— Еще как объяснишь! Вспомнил теперь Хвата — Раковую Шейку?

— Нет. А с чего бы я его теперь вспомнил?

— Да с того, что ты же его и выдумал! Помнишь? Нам было лет по восемь-девять — тебе, мне и Джимми Флинну. Мы выдумали самое жуткое чудище, какое только могли представить; чудище было наше персональное, желало слопать только тебя, меня или Джимми и непременно под шоколадным соусом. Однако право на это оно имело исключительно по первым числам каждого месяца, когда мы приносили домой школьные отметки. Избавиться от чудища можно было только одним способом: произнеся волшебное слово.

Тут Грегор действительно вспомнил и удивился, как бесследно все улетучивается из памяти. Сколько ночей напролет не смыкал он глаз в ожидании Хвата! По сравнению с тогдашними ночными страхами плохие отметки казались сущей чепухой.

— Кипит раствор? — спросил Арнольд.

— Да, — послушно бросив взгляд на реторту, сказал Грегор.

— Какого он цвета?

— Зеленовато-синего. Собственно, скорее в синеву, чем...

— Все правильно. Можешь выливать. Нужно будет поставить еще кое-какие опыты, но в общем-то орешек мы раскусили.

— То есть как раскусили? Может, все-таки объяснишь толком?

— Да это же проще простого. Животная жизнь на планете отсутствует. Отсутствуют и привидения — по крайней мере настолько могущественные, что способны перебить отряд вооруженных мужчин. Сама собою напрашивается мысль о галлюцинациях, вот я и стал выяснять, что же могло их вызвать. Оказывается, многое. Помимо земных наркотиков, в «Каталоге инопланетных редкоземельных элементов» перечислено свыше десятка галлюциногенных газов. Есть там и депрессанты, и стимуляторы; едва вдохнешь — сразу вообразишь себя гением, червем или орлом. А этот, судя по твоему описанию, соответствует газу, который в каталоге фигурирует как лонгстед-42. Тяжелый, прозрачный газ без запаха, физиологически безвреден. Стимулирует воображение.

— Значит, по-твоему, я жертва галлюцинаций? Да уверяю тебя...

— Не так все просто, — прервал его Арнольд. — Лонгстед-42 воздействует непосредственно на подсознание. Он растормаживает самые острые подсознательные страхи, оживляет все то, чего ты в детстве панически боялся и что с тех пор в себе подавлял. Одушевляет страхи. Вот это ты и видел.

— А на самом деле там ничего и нет? — переспросил Грегор.

— Никаких физических тел. Но галлюцинации достаточно реальны для того, кто их ощущает.

Грегор потянулся за непочатой бутылкой бренди. Такую новость следовало обмыть.

— Оздоровить Призрак-5 нетрудно, — уверенно продолжал Арнольд. — Без особых хлопот переведем лонгстед-42 в связанное состояние. А там — богатство!

Грегор предложил было тост, как вдруг его пронизала холодящая душу мысль:

— Если это всего лишь галлюцинация, то что же случилось с переселенцами?

Арнольд ненадолго умолк.

— Допустим, — сказал он наконец, — у лонгстеда есть тенденция стимулировать мортидо — волю к смерти. Переселенцы скорее всего посходили с ума. Поубивали друг друга.

— И никто не уцелел?

— Конечно, а что тебя удивляет? Последние из выживших покончили с собой или же скончались от увечий. Да ты о том меньше всего тревожься. Я без промедления фрахтую корабль и вылетаю для проведения опытов. Успокойся. Через денек-другой вывезу тебя оттуда.

Грегор дал отбой. На ночь он позволил себе допить бутылку бренди. Разве ему не причитается? Тайна Призрака-5 раскрыта, компаньонов ждет богатство. Скоро и Грегор в состоянии будет нанимать людей, пускай высаживаются на неведомых планетах, а уж он берется инструктировать их по радио.

Назавтра он проснулся поздно, с тяжелой головой. Корабль Арнольда еще не прибыл; Грегор упаковал оборудование и уселся в ожидании. К вечеру корабля все не было. Грегор посидел на пороге, полюбовался закатом, потом вошел в домик и приготовил себе ужин.

На душе все еще было тяжело из-за неразгаданной тайны переселенцев, но Грегор решил попусту не волноваться. Наверняка отыщется убедительное объяснение.

После ужина он прилег на койку и только смежил веки, как услышал деликатное покашливание.

— Привет, — поздоровался Хват — Раковая Шейка. Персональная, глубоко интимная галлюцинация вернулась с гастрономическими намерениями!

— Привет, дружище, — радостно откликнулся Грегор, не испытав даже тени страха или тревоги.

— Яблочками-то подкормился?

— Ох, извини. Упустил из виду.

— Ну, не беда. — Хват старательно скрывал свое разочарование. — Я прихватил шоколадный соус. — Он взболтнул жестянку. Грегор расплылся в улыбке.

— Иди гуляй, — сказал он. — Я ведь знаю, ты всего-навсего плод моего воображения. Причинить мне вред ты бессилен.

— Да я и не собираюсь причинять тебе вред, — утешил Хват. — Я тебя просто-напросто съем.

Он приблизился. Грегор сохранял на лице улыбку и не двигался, хотя Хват на этот раз выглядел уж слишком плотоядно. Хват склонился над койкой и для начала куснул Грегора за руку.

Вскочив с койки, Грегор осмотрел якобы укушенную руку. На руке остались следы зубов. Из ранки сочилась кровь.. взаправдашняя... его, Грегора, кровь.

Кусал же кто-то колонистов, терзал их, рвал в клочья и потрошил.

Тут же Грегору вспомнился виденный однажды сеанс гипноза. Гипнотизер внушил испытуемому, что прижжет ему рук горящей сигаретой, а прикоснулся кончиком карандаша.

За считанные секунды на руке у испытуемого зловещим багровым пятном вздулся волдырь: испытуемый уверовал, будто пострадал от ожога. Если твое подсознание считает тебя мертвым, значит, ты покойник. Если оно страдает от укусов — укусы налицо.

Грегор в Хвата не верит.

Зато верит его подсознание.

Грегор шмыгнул было к двери. Хват преградил ему дорогу. Стиснул в мощных лапах и приник к шее.

Волшебное слово! Но какое же?

— Альфойсто! — выкрикнул Грегор.

— Не то слово, — сказал Хват. — Пожалуйста, не дергайся.

— Регнастикио!

— Нетушки. Перестань лягаться, и все пройдет, не будет боль...

— Вуоршпельхапилио!

Хват истошно заорал от боли и выпустил жертву. Высоко подпрыгнув, он растворился в воздухе.

Грегор бессильно плюхнулся на ближайший стул. Чудом спасся. Ведь был на волосок от гибели! Ну и дурацкая смерть выпала бы ему на долю! Это же надо — чтобы тебя прикончило собственное воображение! Хорошо еще, слово вспомнил. Теперь лишь бы Арнольд поторапливался...

Послышался сдавленный ехидный смешок.

Он исходил из мглы полуотворенного стенного шкафа и пpобудил почти забытое воспоминание. Грегору девять лет,

Тенепопятам — его личный Тенепопятам, тварь тощая, мерзкая, диковинная — прячется в дверных проемах, ночует под кроватью, нападает только в темноте.

— Погаси свет, — распорядился Тенепопятам.

— И не подумаю, — заявил Грегор, выхватив бластер. Пока горит свет, Тенепопятам не опасен.

— Добром говорю, погаси, не то хуже будет!

— Нет!

— Ах, так? Иген, Миген, Диген!

В комнату прошмыгнули три тварюшки. Они стремительно накинулись на электролампочки и принялись с жадностью грызть стекло.

В комнате заметно потемнело.

Грегор стал палить по тварюшкам. Но они были так проворны, что увертывались, а лампочки разлетались вдребезги. Тут только Грегор понял, что натворил. Не могли ведь тварюшки погасить свет! Неодушевленные предметы воображению неподвластны. Грегор вообразил, будто в комнате темнеет, и...

Собственноручно перебил все лампочки! Подвело собственное разрушительное подсознание.

Тут-то Тенепопятам почуял волю. Перепрыгивая из тени в тень, он подбирался к Грегору.

Бластер не поможет. Грегор отчаянно пытался подобрать волшебное слово... и с ужасом вспомнил, что Тенепопятама никаким волшебным словом не проймешь.

Грегор все пятился, а Тенепопятам все наступал, но вот путь к отступлению преградил сундук. Тенепопятам горой навис над Грегором, тот съежился, зажмурив глаза.

И тут рука его наткнулась на какой-то холодный предмет. Оказывается, Грегор прижался к сундуку с игрушками, а в руке сжимал теперь водяной пистолет.

Грегор поднял его. Тенепопятам отпрянул, опасливо косясь на оружие.

Грегор метнулся к крану и зарядил пистолет водой. Потом направил в чудище смертоносную струю.

Взвыв в предсмертной муке, Тенепопятам исчез.

С натянутой улыбкой Грегор сунул пистолет за пояс.

Против воображаемого чудища водяной пистолет — самое подходящее оружие.

Перед рассветом произвел посадку звездолет, откуда вылез Арнольд. Не теряя времени, он приступил к своим опытам. К полудню все было завершено, и элемент удалось четко идентифицировать как лонгстед-42. Арнольд с Грегором поспешно уложили вещички и стартовали с планеты.

Едва очутившись в открытом космосе, Грегор поделился с компаньоном недавними впечатлениями.

— Сурово, — тихонько, но сочувственно произнес Арнольд. Теперь, благополучно распрощавшись с Призраком-5, Грегор в состоянии был улыбнуться скромной улыбкой героя.

— Могло быть и хуже, — заявил он.

— Уж куда хуже?

— Представь, что туда затесался бы Джимми Флинн. Вот кто действительно умел выдумывать страшилищ; Ворчучело помнишь?

— Помню только, что из-за него по ночам меня преследовали кошмары, — ответил Арнольд.

Звездолет несся к Земле. Арнольд набрасывал заметки для будущей научной статьи «Инстинкт смерти на Призраке-5: роль истерии, массовых галлюцинаций и стимуляции подсознательного в возникновении физиологических изменений». Затем он отправился в кабину управления — задать курс автопилоту.

Грегор рухнул на койку, преисполненный решимости наконец-то отоспаться. Только он задремал, как в каюту со смертельно бледным от страха лицом ворвался Арнольд.

— Мне кажется, в кабине управления кто-то есть, — пролепетал он.

Грегор сел на койке.

— Никого там не может быть. Мы ведь оторвались...

Из кабины управления донесся рык.

— Боже! — ахнул Арнольд. — Все ясно. После посадки я не стал задраивать воздушный шлюз. Мы по-прежнему дышим воздухом Призрака-5!

А на пороге незапертой каюты возник серый исполин, чья шкура была испещрена красными крапинками. Исполин был наделен неисчислимым множеством рук, ног, щупалец, когтей и клыков да еще двумя крылышками в придачу. Страшилище медленно надвигалось, постанывая и бормоча что-то неодобрительное.

Оба признали в нем Ворчучело.

Грегор рванулся вперед и перед носом у страшилища захлопнул дверцу.

— Здесь нам ничто не грозит, — пропыхтел он. — Дверь герметизирована. Но как мы станем управлять звездолетом?

— А никак, — ответил Арнольд. — Доверимся автопилоту... пока не надумаем, как прогнать эту образину.

Однако сквозь дверь стал просачиваться легкий дымок.

— Это еще что? — воскликнул Арнольд почти в панике.

Грегор насупился.

— Неужто не помнишь? Ворчучело проникает в любое помещение. Против него запоры бессильны.

— Да я о нем все позабыл начисто, — признался Арнольд. — Он что, глотает людей?

— Нет. Насколько я помню, только изжевывает в кашицу.

Дымок сгущался, принимая очертания исполинской серой фигуры Ворчучела. Друзья отступили в соседнюю камеру и заперли за собой следующую дверь. Нескольких секунд не прошло, как дым просочился и туда.

— Какая нелепость, — заметил Арнольд, кусая губы. Дать себя затравить вымышленному чудовищу... Стой-ка! Водяной пистолет еще при тебе?

— Да, но...

— Давай сюда!

Арнольд поспешно зарядил пистолет водой из анкерка. Тем временем Ворчучело вновь успело материализоваться и тянулось к друзьям, недовольно постанывая. Арнольд окропил его струйкой воды.

Ворчучело по-прежнему наступало.

— Вспомни! — воскликнул Грегор. — Никто никогда не останавливал Ворчучело водяным пистолетом.

Отступили в следующую каюту и захлопнули за собой дверь. Теперь друзей отделял от леденящего космического вакуума только кубрик.

— Нельзя ли как-нибудь профильтровать воздух? — поинтересовался Грегор.

— Чужеродные примеси и так потихоньку уходят вместе с отработанным воздухом, но действие лонгстеда длится часов двадцать.

— А нет ли противоядия?

— Никакого.

Ворчучело снова материализовалось, однако проделывало это отнюдь не молча и уж совсем не любезно.

— Как же его изгнать? — волновался Арнольд. — Есть же какой-то способ! Волшебное слово? Или деревянный меч?

Теперь покачал головой Грегор.

— Я все-все вспомнил, — ответил он скорбно.

— И чем же его можно пронять?

— Его не одолеешь ни водяным пистолетом, ни пугачом, ни рогаткой, ни хлопушкой, ни бенгальскими огнями, ни дымовой шашкой, — словом, детский арсенал исключен. Ворчучело абсолютно неистребимо.

— Ох уж этот Флинн и его неугомонная фантазия! Так как же все-таки избавиться от Ворчучела?

— Я же говорю — никак. Оно должно уйти по доброй воле.

А Ворчучело успело вырасти во весь свой гигантский рост. Грегор с Арнольдом шарахнулись в кубрик и захлопнули за собой последнюю дверь.

— Думай же, Грегор, — взмолился Арнольд. — Ни один мальчишка не станет выдумывать чудище, не предусмотрев от него хоть какой-то защиты!

— Ворчучело не прикончишь, — твердил свое Грегор. Вновь начинало явственно вырисовываться красно-крапчатое чудище. Грегор перебирал в памяти все свои полночные страхи.

И тут (еще чуть-чуть — и стало бы поздно) все ожило в памяти.

Управляемый автопилотом, корабль мчался к Земле. Ворчучело чувствовало себя на борту полновластным хозяином. Оно вышагивало взад-вперед по пустынным коридорам, просачивалось сквозь стальные переборки в каюты и грузовые отсеки, стенало, ворчало и ругалось последними словами, не находя себе ни единой жертвы.

Звездолет достиг Солнечной системы и автоматически вышел на окололунную орбиту.

Грегор осторожно глянул в щелочку, готовый в случае необходимости мгновенно снова нырнуть в укрытие. Однако зловещего шарканья ног не было слышно, и ни под дверцей, ни сквозь переборки не просачивался оголодавший туман.

— Все спокойно, — крикнул он Арнольду. — Ворчучела как не бывало.

Друзья прибегли к самому верному средству против ночных страхов — забрались с головой под одеяла.

— Говорил же я, что водяной пистолет тут ни к чему, — сказал Грегор.

Арнольд одарил его кривой усмешкой и спрятал пистолет в карман.

— Все равно, оставлю на память. Если женюсь да если у меня родится сын, это ему будет первый подарок.

— Нет уж, своему я припасу кое-что получше, — возразил Грегор и с нежностью похлопал по одеялу. — Вот она — самая надежная защита: одеяло над головой.

1954

Автор: Caliban
Источник: creepypastaru.blogspot.ru

Меня зовут Эндрю Эрикс. Когда-то я жил в городе под названием Нью-Йорк. Мою мать зовут Терри Эрикс, её имя можно найти в телефонной книге. Если сможете, найдите её, но не показывайте ей это письмо. Просто скажите ей, что я люблю её, и что я пытаюсь вернуться домой. Прошу вас.

Все началось, когда мне было примерно двадцать пять лет. Тогда я решил перестать брать с собой на работу рюкзак. Я решил, что я буду выглядеть гораздо взрослее, если не буду таскаться с ранцем, как какой-то школьник. Теперь мне, конечно, пришлось забыть про чтение в метро, ведь книги не помещаются в кармане. Я мог бы носить чемодан, но решил, что он не подходит тому, кто работает на фабрике. Слишком нарядно.

У меня был мп3 плеер, благодаря которому можно было убить время, но потом он сломался – стал вырубаться во время каждой песни. Теперь мне пришлось каждое утро без дела сидеть в поезде целых полчаса, которые, казалось, длились бесконечно. Единственным занятием было наблюдение за другими пассажирами. Я несколько стеснялся этого занятия и боялся, что кто-нибудь меня заметит за ним. Однако вскоре я обнаружил, что в общественных местах очень многие люди чувствуют себя так же неловко, как и я сам.

Люди всячески скрывали эту неловкость, но я научился видеть их насквозь. Я мысленно разделил их на несколько категорий. Среди них были непоседы, которые постоянно двигали руками, пытаясь расслабиться. Они то прятали ноги под сиденье, то высовывали их наружу. Эти типы были самыми нервными. Еще были лжеспящие, они занимали место и тут же закрывали глаза. Большинство из них, на самом деле, вовсе не спали. Люди, которые спят по-настоящему, вначале долго вертятся, к тому же постоянно просыпаются от громких звуков или во время остановок. Притворщики же просто сидят с закрытыми глазами до тех пор, пока поезд не достигнет их остановки. Были люди, которых я прозвал мп3-зависимыми, люди с лэптопами, люди, которые ездили в больших компаниях и старались говорить как можно громче. Были люди с мобильниками, у которых то ли было бесконечно много друзей, то ли они просто не могли заткнуться ни на минуту.

Очень скоро наблюдение за людьми стало скучным, но тут я обнаружил некую странность. Я заметил человека средних лет, шатена среднего роста и веса. Одет он был совершенно непримечательно. Собственно, эта непримечательность и показалась мне странной. У него не было никаких отличительных черт или характерных манер. Он, словно, пытался скрыться в толпе. Поэтому-то я и заметил его – я наблюдал за тем, как люди ведут себя в толпе, а он вообще ничего не делал. Он даже ни на что не реагировал. Наблюдение за ним напоминало мне просмотр документальных фильмов о жизни рыб. Они ничем не интересуются, ни на что не обращают внимания, даже не пытаются отвернуться. Этакое безмолвное присутствие.

Он был в метро каждый день. Прошло около месяца с тех пор, как я занялся наблюдением за людьми, прежде чем он попал в мое поле зрения. Это, наверное, потому, что мне не всегда удавалось оказаться в одном и том же поезде, и я далеко не всегда старался сесть в один и тот же вагон. Впервые я увидел его в понедельник, если мне, конечно, не изменяет память, и уже во вторник я увидел его снова. Он ехал в том же поезде и в том же вагоне, он даже сидел на том же самом месте. Просто излишняя педантичность? Он привлек мое внимание, и я решил проследить за ним в следующий раз. Человек был весьма подозрительным. Что бы ни случилось, он ничего не делал, просто сидел, без тени какого либо выражения лица. Однажды в вагон зашла женщина с ноющим ребенком и села прямо за ним. Он даже не нахмурился от возмущения, хотя тот ребенок был чертовски надоедливым.

К тому времени, когда поезд прибыл на мою станцию, я уже чувствовал себя неловко. Когда я выходил, мои руки тряслись, как будто у меня была ломка. Что-то с этим человеком было не так. Может, он какой-нибудь маньяк. Прикидывается тихоней, а сам хранит дюжину отрезанных голов у себя в холодильнике, причем, первая из которых принадлежит его матери.

Я начал часто бродить после работы, останавливаясь у киосков, неподалеку от станции метро, хотя я не собирался ничего покупать. За две недели я ни разу не оказался в том поезде, а может быть, просто садился в другой вагон. Во всяком случае, все это время я не встречал того человека.

Потом, в одно утро, я увидел еще одного человека, вызвавшего у меня все то же чувство тревоги.

Это была женщина, она выглядела так же непримечательно и незаметно. Когда я заметил её, меня охватило что-то вроде одержимости. Прежде, наблюдение за людьми было для меня всего лишь средством от скуки, теперь же оно стало своего рода религией. Я теперь уже не мог войти в метро или в автобус без того, чтобы осмотреть каждого и проверить, нет ли у него или у нее определенного списка черт, которые я сам же составил. Обычная одежда, без ярких тонов и этикеток, отсутствующее выражение лица, никаких случайных взглядов в окно или на других пассажиров. Ни вещей, ни сумок, ни аксессуаров. Этих людей я прозвал Странниками.

Я видел их далеко не каждый день, даже если учитывать то, что я стал ездить на метро чаще, чем мне было нужно. Тем не менее, они появлялись очень часто. Стоило мне только увидеть одного из них, как мое горло пересыхало, а ладони начинали потеть. Тот, кому приходилось выступать с речью, поймет, что я чувствовал. И хотя эти люди не обращали на меня ни капли внимания, мне постоянно казалось, что они наблюдают за мной. Я видел их каждый день, могли ли они не заметить меня?

И все же они не замечали меня, по крайней мере, не подавали виду. В конце концов, любопытство преодолело страх, и я решил проследить за одним из них. Я выбрал того, которого я встретил самым первым, того самого, который всегда сидел на одном и том же месте. Войдя в вагон, я сел позади него. Мы доехали до конца линии, после чего он встал и вышел. Соблюдая дистанцию, я следовал за ним, но он и не думал идти далеко. Странник сел на ближайшую скамейку, сохраняя все то же отстраненное выражение лица. Я стоял за углом и ждал, стараясь выглядеть как можно более естественно. Через несколько минут, подъехал очередной поезд. Он вошел внутрь и занял то же самое место. Мне не хватило смелости последовать за ним.

Он никуда не ехал! Просто катался в метро до конца линии, а потом ехал обратно. Зачем ему это было нужно? Этот вопрос не давал мне покоя всю дорогу, когда я возвращался домой. Я чувствовал, что не оставлю все это, пока не узнаю, что же происходит. Я был уверен, что за всем этим кроется что-то зловещее. В этих Странниках было что-то отталкивающее, чужеродное.

Я следовал за ним и на следующий день. Хотя бы раз в неделю, мы с ним совершали эти безмолвные путешествия. К определенному моменту я стал следить за этим человеком часами, пока последний поезд не останавливался около моего дома. Мы ехали с одного конца города на другой и обратно. Я уже не занимался наблюдением за людьми, я наблюдал за всего одним человеком. Больше никто меня не интересовал, хотя я порой замечал устремленные на меня удивленные взгляды. Несмотря на это, меня интересовал только один человек – Странник. Через неделю я потерял работу. Мой начальник был мягким и вежливым, но строгим. Он сказал, что я не сосредотачиваюсь, что моя работа не продуктивна. Собственно, я едва слушал его речь. В тот момент я думал только о своей новой работе, о моем наблюдательном посте. Что же делал тот человек, если он, конечно, был человеком, в то время, когда я не следил за ним. В тот день я в последний раз ушел с работы. Обычно я начинал свою слежку примерно в полшестого, он словно ждал меня. Если бы я только запомнил тот день получше! Был ли он солнечным? Наверное, был, ведь это произошло летом. Я мог бы пройтись по городу, встретить каких-нибудь хорошеньких девушек. Мог зайти в какое-нибудь кафе, покурить и выпить чашку капуччино, потом пойти домой и забыть к черту свою одержимость. Может быть, я смог бы найти себе новую работу и снова начать читать в метро и в автобусах.

Вместо этого, я стоял и ждал. Несколько поездов проехали мимо меня по обеим линиям, но я оставался на перроне до тех пор, пока не увидел Странника в окне одного из вагонов. Я вошел в поезд и обнаружил, что по коже у меня больше не ползли мурашки, руки не тряслись, сердце не билось как раньше. Это был первый раз, когда я сел прямо напротив него, так, чтобы он мог меня видеть. Узнает ли он меня? В любом случае, он не подавал виду, что вообще замечает меня. Мы так и сидели друг против друга весь день. Я едва сдерживал ярость, но все же мне удавалось оставаться таким же спокойным, как и он. Внутри же я был готов закричать на него. Реагируй на меня, ублюдок! Ты же видишь меня, я знаю!

Я не кричал, и мои молчаливые требования остались без ответа и в первое, и во второе, и в десятое путешествия. До самой ночи мы вместе выходили на каждой конечной остановке и ждали. Я сидел рядом с ним на скамейке, смотрел на него боковым зрением, но он по-прежнему не реагировал.

Наконец, мы отправились в наше последнее совместное путешествие. Я знал, что ночью поезда перестают работать. В это время я обычно упускал его из виду, ведь конечная станция находится далеко от моего дома, а автобусы перестают ходить почти в то же время, что и метро. Но в этот раз я решил, наконец, узнать, что же он делает, когда поезда не ходят. Я знал, что сейчас я, возможно, получу все ответы.

Поезд замедлял свой ход, и меня все больше охватывало волнение. Вагон пустел, и вскоре не осталось никого, кроме нас. Поезд остановился – последняя станция.

Странник оставался неподвижным. Двери вагона были открыты, я еще слышал шаги особенно медлительных пассажиров, покидавших станцию. И все. Радио в поезде подавало гудки, чтобы напомнить какому-нибудь соне, что мы достигли конечной остановки. Наконец, я снова услышал шаги. Кондуктор проходил мимо поезда, заглядывая в каждый вагон, чтобы убедиться, что он пуст. Я все также не спускал глаз со своего молчаливого компаньона.

Краем глаза я сумел увидеть кондуктора, когда он подошел к нашему вагону. Он посмотрел на нас и моргнул от удивления. Я ждал, пока он не заговорит, но он не произнес ни слова, просто слегка качнул головой и ушел. Впереди нас был еще вагон, я слышал, как кондуктор проверил и его, после чего поезд тронулся. Мы сделали петлю и остановились окончательно. В окнах я видел другие поезда, стоявшие по обе стороны от нашего.

И вот тогда он улыбнулся мне. Его губы лишь слегка скривились, я бы не заметил этого, если бы не изучал его лицо так долго. «Ну вот», сказал грубоватый баритон, - «мы прибыли».

Я хотел было ответить, но не смог. Мое горло совершенно пересохло. Меня наполнил ужас. Казалось, будто вся эта подземная пещера обрушилась на меня. Я прокашлялся и смог, наконец, спросить приглушенным голосом: «Кто ты?»

Он проигнорировал меня. Он просто встал, и двери вагона открылись. Тогда, к моему потрясению, он повернулся ко мне и сказал: «Выходишь?» Не дожидаясь ответа, он вышел на платформу, я поспешил за ним. «Говори со мной!» - кричал я. «Кто ты, черт возьми? Зачем ты ездишь целыми днями в метро?» Он не обернулся и даже не замедлил ход. Я не видел его лица, но догадался, что оно осталось безразличным к моим крикам. Я шел за ним, продолжая кричать, но вскоре понял, что это было бесполезно.

Мы шли по платформе, пока не дошли до железнодорожного узла, затем свернули. Наш путь освещался сверху, но я не видел, где он кончался. Поезда, стоявшие вокруг нас, казались бесконечными. Многовато поездов для одного города, так я подумал. Тогда я не придавал этому особого значения, хотя сейчас я думаю, мне следовало обратить на это побольше внимания.

Я точно не знаю, как долго мы шли. Раньше у меня были часы, но они сломались. В какой-то момент я достал свой мобильник, но в метро не было приема, и я видел только надпись Нет Сигнала. Странник останавливался то тут, то там, он заглядывал в каждый вагон на одну или две минуты и шел дальше. Я не сразу это понял, но вскоре до меня дошло, что вагоны были вовсе не одинаковыми. Их длинные ряды были похожи друг на друга, но стояло подойти ближе, и я замечал, что они некоторые из них были длиннее прочих, некоторые короче, некоторые имели несколько иную форму. Платформы, на которых сидит кондуктор, тоже несколько отличались друг от друга. Я не знал и не знаю, что он искал, но очевидно то, что в какой-то момент он это нашел, потому что мы снова свернули. Двери поезда открылись, когда мой невольный гид встал перед ними. Мы вошли и заняли места.

- Теперь-то ты можешь поговорить со мной? – спросил я. Ответа не было. Я устало вздохнул и принялся взвешивать за и против того, чтобы врезать ему, наконец, по морде. Вдруг зажегся свет, и поезд тронулся. Какого хрена?

Его лицо стало немного грустным, и он сказал: «Ты больше никогда не вернешься».

«О чем ты? Вернешься куда?» Опять молчание. Отмороженный мудила! Поезд разгонялся, двигаясь в направлении, противоположном тому, откуда мы прибыли. Через несколько минут, поезд замедлил ход, как будто мы приближались к остановке. Черты лица Странника обострились, впервые я почувствовал, что он смотрит на меня, а не просто в мою сторону.

- Сиди спокойно. Не привлекай их внимания.

Поезд остановился, двери открылись, и они начинали заходить. Не знаю, что я заметил раньше – странную одежду, слишком длинные руки, настолько, что пальцы волочились по земле, черные глаза на треугольных лицах или синевато-серый цвет их кожи. Мои глаза видели все эти вещи, но мой мозг отказывался их воспринять. Когда же он их все-таки воспринял, я еле сдержал крик, готовый вырваться из моей глотки. Мое сердце было готово разорваться на куски. Все мое тело было подобно натянутой гитарной струне. Голово закружилась, и меня стошнило. Я успел захлопнуть рот и проглотить свою рвоту, не знаю, как у меня это получилось. Про себя я повторял слова Странника: Сиди тихо, не привлекай внимания.

Тот день я помню очень смутно. Мы ехали в вагоне назад и вперед, сидя тихо, без какого-либо выражения лица. Это длилось часы, а, может, дни. Эта линия казалась намного длиннее, чем та, на которой я встретил Странника. Окружавшие нас мерзкие твари не обращали на нас ни малейшего внимания, хотя мы явно выделялись среди них. Я был настолько напуган, что когда мы вернулись в депо, я расплакался. Я лежал на полу и рыдал, Странник же бесстрастно смотрел на меня.

Когда я снова смог контролировать себя, я посмотрел на него с мольбой. «Верни меня домой», сказал я хриплым голосом, - пожалуйста.

- Не могу, - сказал он. – Не знаю, который из этих поездов идет туда, если такой здесь вообще есть. Он встал и вышел на платформу, я тут же последовал за ним. Он повернулся и сказал: «Думаю, ты уже достаточно находился за мной».

Ярость, прежде подавленная страхом, снова закипела во мне. Я схватил его за плечи и закричал: "«Гребаный сукин сын, что ты натворил!? Верни меня домой!» Он не реагировал на меня, и вскоре мой гнев ослаб. «Пожалуйста», - просил я, - «Помоги мне вернуться домой».

- Так не получится, - сказал он. – Если мы останемся вместе, им будет проще нас заметить. Иди своей дорогой. Будь тихим и невзрачным, тогда они будут думать, что ты один из них.

- Как ты мог так поступить со мной? Зачем?

- Так было надо, - его лицо снова погрустнело. – Тебе тоже придется. Иногда бывает так, что застреваешь. Он смахнул мои руки со своих плеч и повернулся, чтобы идти. Я упал на колени, чувствуя себя слишком обессиленным, чтобы идти за ним. У железнодорожного узла он повернулся, сказал мне: «Прости» и исчез.

Еще долго я оставался на месте и плакал. Когда во мне не осталось ни слезинки, я свернулся калачиком и ненадолго заснул. Когда я проснулся, мой поезд уехал развозить синевато-серых тварей по их неведомым мне делам. Впрочем, сама мысль о том, чтобы я вернулся к ним, была мне противна.

Я пытался вернуться туда, где началось мое путешествие, но я не имел ни малейшего представления о том, куда мне идти. Я бродил час, а, может быть, больше. В конце концов, я нашел поезд, который казался мне знакомым. Наверное, мне просто очень хотелось верить в то, что этот поезд выглядел знакомым. Когда я подошел к дверям, они открылись, и я занял место. Я не был особенно верующим, но сейчас я молился, как самый искренний христианин. Поезд остановился, и на мгновение я подумал, что я спасен. Люди! Человеки! В тот момент я был самым верующим человеком в мире!

Потом я посмотрел на их глаза. Особенно на третий глаз, который был у каждого из них в середине лба. Пошел ты, Господи, - подумал я.

Надо сказать, они были не так отвратны, как их предшественники. Третий глаз мигал независимо от двух других, и это вызывало омерзение. Когда кто-то из них смеялся, улыбался или что-то говорил, я не мог не заметить того, что их зубы были острыми, кривыми и покрытыми желто-зеленым слоем грязи. Но я научился быть осторожным и избирательно слепым. На секунду я даже смог представить себе, что я был дома. Однако один из них вошел в поезд с бутербродом в руке, и тут я вспомнил, что все это время я не ел и не пил.

Я решил найти какой-нибудь еды на следующей конечной остановке. Не знаю, почему я ждал конечной остановки, но она казалась мне очень важной. Я добрался туда и еле сумел заставить себя выйти. Я никогда не видел, чтобы Странник покидал подземку, я также не видел, чтобы он ел или пил. В любом случае, у моего желудка не было времени на размышления. Я сделал свое лицо как можно более нейтральным, пока не добрался до нужной станции. И вот тогда я по-настоящему запутался.

Я хотел найти эскалатор, лестницу или что-нибудь подобное, но я не видел ничего, кроме многочисленных отверстий в полу, в стенах и в потолке. Они напоминали мне огромный пчелиный улей. Что делать? Прыгнуть в одно из них? Все это казалось мне совершенно бессмысленным, пока кто-то не прошел мимо меня. Он парил над полом, а потом перелетел через меня. На секунду он нахмурил брови, но что-то явно помешало ему узнать во мне инородное существо. К сожалению, я не умел летать, а это, по всей видимости, было необходимо для нормальной жизни в этом странном мире. Ругаясь, я пошел назад в туннель.

Я был зол, растерян и голоден. Меня бросили на произвол судьбы, и если это был не ад, то, можно сказать, это было вдвое глупее и втрое бессмысленнее, чем ад, вне зависимости от того, как он на самом деле выглядит. Я был не в лучшем расположении духа, и это объясняет мою следующую ошибку. Обычно, когда я нахожусь в метро или в другом подобном месте, я внимательно смотрю по сторонам, каждый знает, что когда выходишь из- за угла, у тебя есть достаточно большие шансы в кого-нибудь врезаться. Так со мной и случилось. Я врезался в какую-то женщину и упал на пол. Недолго думая, я произнес те же слова, которые сказал бы в такой ситуации любой ньюйоркец: «Твою мать! Смотри по сторонам, сука тупая!»

Я осознал свою ошибку раньше нее. Её глаза стали какими-то удивленными и растерянными, когда же она заметила меня, они наполнились ужасом. Она отскочила, точнее, отлетела от меня и издала что-то, напоминающее крик. Этот звук был очень странным, но я понял его назначение. К нам тут же повернулись десятки трехглазых инопланетных голов. Я вспомнил про их острые зубы и тут же бросился бежать. На станции не было поезда, но был проход вдоль туннеля, как видно для ремонтников. Я вбежал внутрь на полной скорости и бежал, как ужаленный, пока кончательно не выдохся. Я оглянулся: туннель был изогнутым, так что я не видел свет, но меня никто не преследовал, это было очевидно. Это, впрочем, не означало, что я был готов идти назад.

Я еще долго бродил в темноте. Наконец, я подошел к небольшому отверстию в стене и остановился передохнуть. Голод, усталость и отчаяние оставили меня совершенно опустошенным. Я был готов снова расплакаться, больше я ничего поделать не мог. Я сел, опираясь об стену, и представил себя, избивающим Странника кувалдой. Этот образ был весьма расслабляющим.

Где-то в темноте пробежала крыса. В другой раз, я бы топнул ногой, чтобы отогнать её, но сейчас я не сделал и этого. Бешенство и прочие инфекции казались божьим благословением по сравнением с бесконечным путешествием по параллельным мирам. Когда она снова подползла ко мне, я снова не стал её отгонять. Мне было просто плевать, даже тогда, когда она прижалась к моей ноге. Потом мимо моего убежища проехал поезд, и в свете его огней я увидел то, что я принял за крысу.

Оно было похоже на крысу, но оно также было похоже на паука. Если бы кто-то скрестил этих двух животных, наверняка получилась бы тварь, столь же мерзкая, как и та, что терлась об мою ногу. Я вскрикнул, вскочил с полу и пнул её, как футболист. Тварь ударилась о противоположную стену, и я смотрел на её последние дергания, пока последний вагон не проехал, и снова не наступила тьма.

В темноте меня посетила ужасная мысль. Я пытался избавиться от нее, но я был голоден, и не было никакой гарантии, что мне удастся найти какой-нибудь другой еды в этом месте. Единственным вариантом был крысопаук. Я сдерживался, как мог, но вскоре брезгливость уступила голоду. У меня была зажигалка, но развести костер было не на чем. Я снял мясо с костей и немного подержал его над пламенем, но это не сильно помогло. Вкус был отвратительным, еще отвратительнее, чем я себе представлял. С тех пор мне часто приходилось есть достаточно странные вещи, но ничего поганее крысопаука я не припомню.

Вот так я и стал Странником. Вначале, мне очень трудно давалось та безликость, которую удавалось постоянно поддерживать остальным. Впрочем, камень, брошенный в реку, через какое-то время потеряет свои углы от ударов течения. Со мной случилось то же самое. Лишения, которые я пережил в параллельном мире, сгладили все мои черты. Я вышел из темноты туннеля опустошенным и хладнокровным, таким же, как человек, который привел меня сюда.

Однако это было не самым худшим. Худшее случилось позже, когда я впервые застрял. Странник предупреждал меня об этом, но я был не в том состоянии, чтобы внимательно к нему прислушаться. Однажды когда я приехал к концу линии, меня попросили покинуть поезд. Тот мир был одним из более или менее похожих на наш. Хотя местные жители были оранжевыми и горбатыми, в остальном, они были вполне нормальными, особенно если учитывать, что до этого я побывал в мире безносых ожиревших шестигрудых гермафродитов. По сравнению с ними, оранжевые были просто красавцами.

Сперва я подумал, что кондуктор обращался к кому-то другому, но потом я заметил, что кроме меня, в вагоне никого не было. Мало того, я понимал его. Оранжевые горбуны не говорили по-английски, но я понимал каждое слово. Когда я встал на ноги, все прояснилось. Я не мог выпрямиться. Я был горбатым, и, судя по отражению в окне, оранжевым. Теперь я понял смысл того, что сказал Странник. Застрять – значит, по той или иной причине, оказаться запертым в их мире и выглядеть, как они. Это было бы удобно, если бы я хотел покинуть станцию, в обычном состоянии, это возможно, но требует огромных усилий. Некоторые параллельные миры настолько сильно отличаются от нашего, что различия становятся просто невыносимыми.

Итак, я вышел из метро, потому что понимал в ту ночь мне не вернуться в центральное депо (так я прозвал то место, где стояли бесконечные ряды поездов). Не удалось мне вернуться и на следующую ночь. Я решил остаться здесь на какое-то время, хотя и понимал, что оно никогда не будет моим домом. Эти существа выглядели совсем, как я, но их культура была совсем другой. Даже те миры, что похожи на наш, таили в себе опасность. В одном из таких миров мне пришлось усвоить, что жест, который обозначает для нас приветствие, для местных является ужасным оскорблением. Настолько ужасным, что меня избили до полусмерти под ободрительные взгляды толпы.

В любом случае, даже если бы я смог приспособиться к этому месту, я этого не хотел. Я хотел только одного: вернуться домой или, по крайней мере, найти того Странника, который меня сюда затащил. Его бы я с удовольствием прикончил.

Я решил продолжить свой путь. В то время я не знал о еще одной опасности, подстерегавшей меня в этом мире. Один из них заметил меня и принялся следить за мной. Я сделал все для того, чтобы убедить его в том, что я не замечаю его, но это, похоже, не помогло. Я разрывался между желанием предостеречь его и стремлением поскорее убраться из этого проклятого мира незамеченным.

Однажды ночью мой наблюдатель последовал за мной до конца линии. У него, как видно, не хватило духу сидеть прямо напротив меня. Как только поезд остановился на конечной станции, он выскочил из вагона. Я ждал в надежде, что кондуктор не заметит меня, но тщетно. Я вышел из вагона, и поезд умчался без меня. Когда я выходил из-за угла, на меня напал тот молодой человек, который следил за мной. В руке он держал острый кривой нож. Он хотел застать меня врасплох, не зная, сколько времени я провел в чужих мирах. Мои инстинкты сработали безупречно.

Мы долго дрались, но потом мне удалось выхватить у него нож. Я сам не заметил, как он оказался у него в горле. Я не хотел его убивать, я помню, как я кричал: «Зачем, зачем ты следил за мной, придурок!» Я покинул место преступления, но на следующий день вернулся. Вернулся, чтобы сесть в первый же утренний поезд. Ночью я прибыл на конечную станцию. На этот раз, кондуктор не заметил меня. Так я понял, что если хочешь вернуться в центральное депо, надо или убить его, или взять с собой, как это сделал мой Странник.

Я снова был невидимым, но при этом оранжевым и горбатым. Таким я оставался до тех пор, пока снова не застрял. Тогда мне снова пришлось пойти на убийство. На этот раз я напал первым. Я мог бы увести её с собой, но я не хотел, чтобы она разделила мою участь.

Иногда я думаю о моем Страннике. Интересно, откуда он, как он изначально выглядел? Знал ли он, что ему было достаточно просто убить меня, чтобы вернуться? Как поступают другие странники? Я встретил нескольких из них, но ни разу не решился спросить их об этом. Они и сами меня не спрашивали, как видно, эта тема считается запретной.

Я уже сбился со счету, сколько человек я убил. Недавно, я принял решение покончить со всем этим. Перед возвращением в центральное депо, я набрал как можно больше бумаги, чтобы написать эту историю. Я написал её в нескольких экземплярах и разложил их по разным поездам. Сотни посланий в бутылках, брошенных в море стальных рельс. Это просьба, а также предупреждение.

Моя просьба проста: найдите, если сможете, мою мать и солгите ей. Не беспокойтесь, это будет ложь во спасение. Скажите, что я люблю её, что я изо всех сил пытаюсь вернуться домой. Пусть это успокоит её, даст ей надежду. Я бы и сам хотел в это верить.

Теперь, мое предупреждение. Вначале я был чем-то вроде Одиссея, мечтавшего вернуться в родную Итаку. Со временем я понял, что это не совсем точное сравнение. Я странствую не по морям, а по бесконечным туннелям лабиринта. Кто-то создал этот лабиринт и установил в нем свои правила, которым я вынужден неукоснительно следовать. Я стал скорее Тесеем, чем Одиссеем, но недавно я понял, что здесь я играю несколько иную роль. Даже если мне удастся вернуться домой, я не смогу вернуться к нормальной жизни. Пути назад нет: жизнь странника захватила меня, и я уже никогда не прекращу свои скитания.

Однако, в этом стальном лабиринте, я играю роль вовсе не Тесея, а Минотавра. Однажды вы встретите меня в метро, вы узнаете меня по немому, отрешенному взгляду, по отсутствию внешних признаков, багажа и тому подобному. Прошу вас, не следуйте за мной, идите прочь забудьте обо мне. Если вы все же решите идти за мной до конца линии, то я заранее прошу у вас прощения.

Вeдь в этом случае, у меня просто не будет выбора.

Автор: Albertia Inodorum
Ссылка: http://paranoied.diary.ru/p192637936.htm

«Меня зовут Андрей Степанович Барсуков, 1946 года рождения. Пенсионер. Вдовец. Детей нет. Это письмо я кладу в ящик к Вам, Зинаида Ивановна, чтобы вы знали: я не исчез, я не умер и не сошёл с ума, у меня всё хорошо, и что я решился войти в дверь.

Как помните, мы с Вами были обеспокоены исчезновениями наших сверстников и людей немногим моложе. В нашем маленьком городе такого рода события быстро становятся известны. Помните, как боялись выйти на улицу в страхе, что какой-нибудь негодяй подойдёт, как даст по голове, и не будет Андрея Степановича? Так вот, пожалуйста, не бойтесь и дочитайте письмо до конца, потому что здесь совершенно нет ничего страшного, и я надеюсь, что Вы тоже сможете решиться, как и я.

Дело в том, что на одной из своих прогулок я зашёл на пустырь за Сталеварным районом и обнаружил дверь, лежащую на земле. Был прохладный тёмный вечер, накануне выпал и не растаял снег, и эта белая дверь должна была остаться незамеченной, тем не менее виднелась совершенно отчётливо. Моё внимание сразу привлекло то обстоятельство, что к этой двери вело несколько пар следов, но в обратную сторону они не шли, а как будто бы исчезали за этой дверью. Я сразу подумал, что там, возможно, находится погреб или бункер, но когда я попробовал поднять её за ручку, то увидел только мёрзлую землю и жухлую траву. Вы знаете, я человек не суеверный, но мне стало как-то не по себе. Положив дверь на место, я оттуда быстро ушёл.

Несколько дней я старался держаться от пустыря за Сталеварным подальше. В это время Вы мне рассказали о том, что куда-то исчезла ещё одна наша добрая знакомая, Зоя Никитична. Это было довольно необычно, учитывая, что последние несколько лет она не вставала с постели. Помню, Вы рассказывали со слов её дочери, что дверь в комнату Зои Никитичны была распахнута, постель не убрана, и что вся уличная одежда и обувь осталась на своих местах.

Тем же вечером я без всякого умысла решил снова прогуляться до пустыря. Стариковская бессонница замучала, а свежий воздух способствует засыпанию. К этому времени снега выпало ещё больше, и было достаточно зябко, так что прогулку я совершал в одиночестве. Пустырь был белым и почти нетронутым, однако из памяти не шли те загадочные следы, что я обнаружил в прошлый раз. И стоило только об этом подумать, как я увидел ещё одну цепочку отпечатков. Кто-то босой прошёл здесь, свернув с тропки и углубившись на пустырь. Мне стало тревожно, я тут же припомнил Ваш рассказ о Зое Никитичне, и тогда я отправился вдоль следов, понимая, что, возможно, мне предстоит увидеть там, где они закончатся. Но, к счастью, я увидел лишь ту же дверь, и следы заканчивались где-то под ней, потому что кругом расстилалась лишь нетронутая целина. Я хотел вновь приподнять дверь, но в воздухе вдруг запахло липовым цветом и зазвучал детский смех. Возможно, мне следовало бы испугаться, но я вдруг осознал, что давно не чувствовал себя настолько хорошо, точно с плеч слетели лет двадцать пять, если не все тридцать. Я огляделся по сторонам. Запах липового цвета не исчезал. И смех прозвучал снова, но теперь я отчётливо понял, что исходит он из-под лежащей на земле двери.

Здесь Вы, возможно, посчитаете, что я совершенно с ума сошёл на старости лет. Но прошу, читайте дальше. Хотя на тот момент я и сам усомнился в собственном рассудке, однако взялся за холодную стеклянную ручку и поднял дверь.

Вспышка яркого света буквально ослепила меня и я закрыл глаза свободной рукой. Вместе со светом из-за двери неслись запахи липы, свежего жаркого лета, а в журчании детского смеха я начал узнавать знакомых мне и дорогих людей! Пашку Стрельцова, с которым за одной партой сидел в детстве, он ещё с буквой «Р» не в ладах был. Иришку, старосту класса, расслышал. Сашка Карпов, Антон Рудый, все были там, в потоке белого света. И знаете что? Зою Никитичну я там тоже расслышал. Зойку Синицыну, вернее будет сказать. Самую красивую девочку в классе. Пишу вот, и краснею.

А главное, что и они меня узнали! «Андрей!» - кричали хором и смеялись. «Андрюшка! Давай к нам, в мяч погоняем!»

И звонкие удары ногой по мячу я слышал, и щебет купающихся в песке воробьёв. Отняв руку от глаз, я зажмурился, но потом свет, кажется, немного померк, а может быть, это я привык к нему. И тогда мне показалось, что я начинаю различать в нём силуэты. Проступил горизонт и футбольные ворота – помните, когда-то здесь, на пустыре, мы всё лето проводили, играя в мяч, так что матери дозваться не могли? Увидел и силуэты детей, махавших мне руками.

Я отчего-то испугался того, что могу разглядеть дальше и уронил створку. Сияние стихло, ушло летнее тепло и его запахи, а я вдруг продрог до самых костей. Посмотрел на часы – была половина первого ночи. Получается, я здесь простоял целых полчаса! С трудом разогнувшись, я побрёл домой.

Ох и донимало же меня ночью колено. Ваша мазь, конечно, немного успокаивала, но в него точно раскалённый прут вкручивали. Маялся я до утра, всё вспоминал школьные годы, друзей. Как в пионеры посвящали. Всё вспомнил — и мечты, и надежды. Никогда на ум не шло, а теперь вдруг нахлынуло. Но особенно вспоминалась та молодая лёгкость во всём теле, которая охватила меня, когда я открыл дверь. Так до самого утра и промаялся, пока нога не отпустила.

Зинаида Ивановна! Вы простите, что я к вам крайние дни редко заходил. Это я всё по ночам до пустыря ковылял. Дверь-то, она была там, вот только ни лета, ни детства, за ней не оказывалось. Только прямоугольник замёрзшей травы. Я тогда в отчаянии был, думал, раз в жизни напоследок показали мне чудо, а я отбросил его, ударив по протягивающейся руке. А потом время припомнил – время на часах было – полночь и тридцать минут. Так что пора мне заканчивать своё письмо, уже одиннадцать, а до пустыря ещё дойти надо. А как дойду – открою дверь, и тогда-то уж не забоюсь, войду внутрь и буду играть с ребятами в мяч, а потом обольюсь водой из колонки на углу. Я надеюсь, что вы решитесь следом за мной, и если да – запомните, полночь, пустырь за Сталеварным. Дверь хорошо видна, снег её отчего-то не заметает. И когда вы распахнёте её, клянусь, я буду звать Вас громче всех!

С уважением и надеждой на скорейшую встречу, Андрюха».
∗ ∗ ∗

Несколько молодых парней в форме рыскали по пустырю за окраиной небольшого городка в области. Была весна и снег вовсю таял, обнажая камни, рыхлую тёмную землю и то, что зимой казалось простыми сугробиками, не вызывавшими никаких подозрений у местных.

— Ещё один «подснежник!» — гаркнул один, сметая щёткой снег со стариковского лица. Вот что их понесло сюда зимой? Всем городом искали, а по весне вон, нашлась пропажа.

Только вот что странно — на пустырь тоже захаживали, даже с собаками. Не нашли тогда. И улыбаются они все, как один — беззубые, с железными коронками, с вставными челюстями, — улыбаются так, точно дети при виде мороженого.

Вздохнув, парень выпрямляется в полный рост, хрустит пальцами и машет обеими руками, подзывая к себе коллег.

Никто из них не замечает, как в талом весеннем воздухе вдруг веет сладким липовым цветом.

Началось всё в 2000 году. Я попала в страшную аварию — из четверых, кто находился в машине, выжила только я, отделалась легким сотрясением мозга. Вот тут и начались странности: я абсолютно не помнила, кто были те люди, которые находились со мной в машине, как я в ней оказалась и что я делала на другом конце города, где до этого я была всего пару раз, и то проездом.

Случай этот стал постепенно забываться: я была молодой и решила не заморачиваться, убедив себя, что в машине я оказалась совершенно случайно (скажу сразу, что я не пью и не употребляю наркотики). Но через какое-то время я поняла, что с моей памятью что-то не так. В разговорах с родственниками и друзьями стали обнажаться нестыковки. Например, я точно знаю, что я уезжала и прожила год в Краснодаре, а мать и сестра говорят, что я была там всего три месяца. Когда умирал мой отец,я была в командировке, а сестра говорит, что мы вместе везли его на «скорой» в больницу. Спрашиваю подругу, как дела у нашего знакомого и у его брата-близнеца — а она смотрит на меня, как на идиотку, и утверждает, что он один в семье. Встречаю знакомую женщину, интересуюсь, как здоровье её собаки, и опять недоуменный взгляд: собака здорова, а я прекрасно помню, что ее кавказцу ампутировали переднюю лапу — было очень жалко смотреть, как красивый сильный пес нелепо прыгает по двору. И таких случаев много — причем я помню все ярко во всех подробностях. Но спорить бессмысленно: все утверждают другое.

Конечно, все это можно списать на травму головы, но есть кое-что еще. У меня на предплечье достаточно большой шрам — откуда он, я не знаю, а родственники не помнят. Когда я решила сделать татуировку, мастер сказал, глядя на шрам, что такие следы остаются, когда наколки выводят кислотой. То есть, получается, шрам есть, а татуировку никто не помнит.

Это касается и учебы. В школе я изучала английский — судя по аттестату, знала на отлично, а сейчас не дотяну даже до первого класса. Имею диплом бухгалтера-экономиста, но для меня это темный лес — зато у меня неслабые познания в медицине, по крайней мере, в теории. Понятия не имею, откуда я знаю названия инструментов и прекрасно знаю строение внутренних органов.

Мама говорит, что до 14 лет я профессионально занималась танцами. Можно было бы поверить, растяжка у меня до сих пор хорошая — но абсолютно отсутствует слух. Был четвёртый разряд по шахматам — а теперь я только и знаю, как ходят фигуры. И таких вот нестыковок много — все не напишешь. Я уже и не стараюсь спорить, а если понимаю, что говорю что-то не то, то перевожу в шутку, чтобы не сочли за сумасшедшую. Мне просто интересно знать, что со мной происходит, связано ли это с аварией — и какие сюрпризы мне еще преподнесет моя память.

Автор: Black-White
Ссылка: https://mrakopedia.ru/wiki/Быт_давит

Семёна Ивановича давил быт.

Это осознание пришло к нему как-то исподволь, словно не сам он дошёл до этой простой истины, а услышал, как кто-то шепнул ему, спящему, на ухо: «Быт тебя давит, Семён Иванович…»

Потирая заспанные глаза, немолодой мужчина подошёл к зеркалу в ванной и оглядел себя со всей тщательностью. Небольшие залысины, мешки под глазами, морщины. Вид человека, которого убивает рутина. А душа на части рвётся от желания чего-то тёплого, солнечного, нежного! Но чего может быть доброго, солнечного и нежного в жизни закоренелого холостяка, родившегося и выросшего в промзоне, пахавшего на заводе и изредка пьянствующего с друзьями детства, которых с каждым годом становилось всё меньше и меньше? Душа огрубела, стала похожа на его же собственные ладони, широкие, жёсткие, покрытые мозолями.

Семён Иванович наклонился поближе к зеркалу и вгляделся в отражение своих глаз. Казалось бы, ничего необычного. Лопнувшие сосудики, радужка, кажется, выцветшая за прожитые годы, и тёмные провалы зрачков. Чёрные и ничего не отражающие. Хотя… Что-то в них появилось новое. Запредельное, такое, какого там с рождения не было. Только вот разглядеть толком, что же там такое появилось, Семёну Ивановичу никак не удавалось. Мужчина наклонился ещё ближе к зеркалу, навалился руками на край раковины… Уже почти… Почти… Должно быть, сейчас он сможет увидеть там то самое: доброе, нежное… солнечное…


* * *

Дверь кабинета хлопнула, и следователь, вздрогнув, оторвался от задумчивого разглядывания своего лица в зеркале, висящем на стене кабинета. У входа стоял стажёр Сашка, как и все новички кипящий неизрасходованной силой юности.

— Ты чего, Саша? — спросил Георгий Игоревич усталым голосом.

— Так рабочий день закончился, — пожал плечами молодой парень. — Можно домой идти?

— Да-да, иди, конечно.

— А вы? — поинтересовался стажёр, набрасывая на плечи куртку.

— А я, Саша, посижу ещё. Подумаю над последним делом. Меня-то никто на свидание не ждёт, — последнюю фразу следователь произнёс с лёгкой усмешкой.

— А, это то, где мужик зеркало лицом раздавил, а потом ещё и осколки себе в глаза пихал, пока не скончался? Жуткое событие… — парень проигнорировал отпущенную наставником шпильку о свидании.

— Да, странное дельце, согласен. А ты чего замер-то? Иди уж давай…

Саша направился к выходу, но интуиция, которой он не был обделён, как и любой следователь, пусть и начинающий, заставила его остановиться в дверях и задать вопрос своему наставнику:

— Георгий Игоревич, у вас всё хорошо?

— Нормально всё, Саша, — устало кивнул пожилой мужчина. — Просто как-то… быт давит.

Ссылка: http://kriper.ru/tale/5813

Всю жизнь я прожил в съемных коммунальных комнатах в надежде, что когда-нибудь съеду и куплю себе квартирку в хорошей многоэтажке. Но увы — с моей работой это было нереально. Однажды мой друг позвонил мне и сказал, что может помочь мне с квартирой. Через день мы встретились с Андреем, и он познакомил меня с риэлтором. Тот, в свою очередь, сразу же попросил меня поехать с ним в эту квартиру и посмотреть мои будущие «хоромы». Это была недавно достроенная многоэтажка почти за городом. Меня, конечно, всё устраивало, да и цена была подозрительно низкой для такой квартиры. А квартира была однокомнатная, со всеми удобствами: ванна, туалет отдельно — не то что мои прошлые съемные квартиры. Меня все устраивало, мои глаза горели, и я сразу же согласился продать свою трехкомнатную квартиру, которая досталась мне от бабушки. Находилась она за 150 километров от моего города, поэтому денег с продажи едва хватило на мою новенькую обитель. За неделю мы все уладили, и я уже собрался переезжать в новый дом. Радости не было предела. Всю дорогу я думал — а нет ли какого подвоха? У меня возникали разные мысли, но радость преодолела все мои доводы. Когда я подъезжал на автобусе к моей остановке, был уже темный вечер, и, как ни странно, я не заметил, чтобы хотя бы в одной квартире горел свет. Я был единственным, кто вышел на этой остановке — дальше была конечная.

Подойдя к подъезду, я начал искать ключи от домофона. На улице было очень темно из-за того, что дальше этого дома никаких новостроек не было, лишь через пару километров начинались дачные поселки. Единственным источником света был уличный фонарь, который светил на дорогу, поэтому рядом с подъездом была кромешная тьма. Я с трудом нашел ключи и зашел в подъезд. В подъезде была мертвая тишина и все та же тьма. «Но как?» — подумал я. Когда я приезжал с риэлтором в мою квартиру, я и не обратил внимания на свет в подъезде — был день, и некогда было думать об этом.

Делать было нечего, нужно было идти к лифту. Моя квартира находилась на пятом этаже, всего этажей было одиннадцать. И как вы думаете? Конечно же, лифт не работал! Я достал свой старенький телефон и, подсвечивая его экраном перед собой, начал подниматься по лестнице. Я даже не обратил внимания на жильцов, когда приезжал сюда для осмотра квартиры. Неужели все недавно поселившиеся жильцы уже спят? Ведь еще и десяти нет!.. Мои мысли менялись каждые пять секунд. Мне становилось жутко, и я старался идти тихо, практически не издавая шума. Атмосфера была гнетущая, хотелось как можно скорее зайти в квартиру и включить свет. Я поднимался все выше и выше, но силы отступали, и я практически не мог идти. Неужели я не могу подняться до пятого этажа с маленькой сумкой в руках? Я посмотрел на часы — было уже 1:20. «Не может быть!» — подумал я. Сколько я уже поднимаюсь по этой проклятой лестнице? Я начал ускоряться и считать этажи. Первый, второй, третий, четвертый, пятый... шестой? Что за чертовщина?

Я остановился и прижался к стене. Мое дыхание сбилось, и я слышал в тишине, как бьется мое сердце. Немного отдышавшись, я услышал, как внизу что-то заскрипело. Потом послышался еще более громкий звук — это был лифт, он начал подниматься. Я не знал, что и думать. Может, один из новых жителей вернулся с работы или из гостей?

Лифт достиг моего этажа и остановился. Я молился, чтобы двери лифта не открылись, но они открылись, и я зажмурился. Я не открывал их, наверное, целую вечность, но никаких звуков не было: лифт стоял на моем этаже, двери не закрывались. «Так, возьми себя в руки», — сказал я себе мысленно, открыл глаза и помчался на этаж сверху. Услышал, как двери лифта закрылись, и он начал подниматься выше, будто преследуя меня. Я поднимался все выше и выше, ноги совсем не слушались меня, я то и дело спотыкался и падал. И тут я увидел, что дверь в квартиру напротив меня открыта. Что было внутри, я не видел — было темно. Я забежал внутрь, и дверь захлопнулась сама собой. Я как-то не придал этому значения — всё ещё был слишком напуган тем проклятым лифтом.

Немного успокоившись, я подошёл к окну. За ним ничего не было — кромешная тьма, будто окно закрасили черной краской. Я пошёл на кухню и посмотрел на окно там, но и здесь за пределами квартиры была такая же полная темнота...

«Боже, да что со мной такое? — подумал я в ужасе. — Я схожу с ума?»

Взяв первое, что попалось под руку — это оказался светильник, — я кинул его прямо в окно. В комнату проник ярчайший свет, и я упал, потеряв сознание.

Очнулся уже в больничной палате. Оказалось, что я пролежал в коме три года после страшной автокатастрофы: в тот вечер водитель автобуса, в котором я ехал в свою новую квартиру, не справился с управлением и выехал на встречную полосу, где ехал «КамАЗ». В аварии никто не выжил, кроме меня. До моей остановки оставалось всего 500 метров...

Через пару месяцев я выписался из больницы и вместе с другом вновь поехал в ту самую квартиру. Мы хотели все-таки отметить мое новоселье и выздоровление. Когда мы подъезжали к дому, уже смеркалось. Я кинул взгляд на приближающийся дом — ни в одной квартире не горел свет. Я осмотрелся и увидел, что все пассажиры исчезли — в автобусе, кроме меня, никого не было. По спине побежали мурашки.

Возможно, я пнул себя во сне. Это неважно — главное, что я лежал на кровати и мерз, как идиот, потому что одеяло упало на пол. Оно почти полностью свалилось вниз, если не считать одинокий уголок, зацепившийся за край кровати.

Я взялся за этот уголок и внезапно почувствовал знакомый с детства страх, что, ложась спать без одеяла, я становлюсь уязвим для самых разных потусторонних ужасов. Посмеиваясь над этим страхом, я потянул одеяло к себе, пытаясь одним рывком поднять его на кровать.

Не тут-то было. Оно словно застряло.

Еще одно усилие, и одеяло понемногу стало высвобождаться, и я стал тянуть его на себя, стараясь не обращать внимание на глупое чувство нарастающего страха. Дерг. Дерг-дерг-дерг... Вот! Наконец! Одеяло полностью возвращено на кровать, и я накрылся им, смеясь над тем, что чуть не обделался из-за такой ерунды. Однако не успел я погрузиться в сон, как что-то дернуло одеяло с той стороны, куда оно недавно упало.

Вчера вечером было. Шёл в туалет мимо входной двери и услышал, что в подъезде будто что-то упало. Смотрю в глазок — женщина с верхнего этажа идёт с ребёнком и уронила пакет с чем-то. Ребёнок показывает пальцем на лампу на стене и говорит:

— Свет.

Маленький ещё, слова только учит. Снова показывает на потолок пальцем, повторяет:

— Свет! Свет!

Мама его хвалит, говорит, мол, правильно, свет. Потом он уставился на мою дверь и сказал:

— Дядя!

Ничего себе, думаю, он сквозь дверь меня видит?! Так я ещё в одних трусах стоял, даже неловко стало как-то. Мама ответила ребёнку:

— Да, тут дядя живёт, наверное, — и они пошли дальше.

Живу один в двухкомнатной квартире, полгода назад купил. Стены тонкие, поэтому слышимость хорошая. Соседи снизу и сверху пенсионеры, в боковых квартирах семья за сорок лет с сыном и парень лет двадцати пяти. С самого первого дня в квартире периодически были слышны разговоры жены этого парня, обычные семейные диалоги: «Дима, поставь чайник», «Дима, поздно уже, иди спать» и прочее. Его ответов я не слышал, но не придавал этому значения.

Недавно вернулся с работы и обнаружил, что сломался зарядник от телефона. Решил одолжить на время у этого Димы. И оказалось, что он не Дима, а Андрей. И жены у него нет. И девушки нет. Как выяснилось позже, во всём подъезде нет ни одного Димы, кроме меня.

Теперь мне страшно в своей собственной квартире. Хуже всего то, что этот голос за стеной продолжает периодически разговаривать с Димой.

Сначала я не заметил, что не так в этом слове. Потом заметил, но решил — глупая ошибка. Потом обратил внимание, что названия гостиницы нет, а слово это написано с большой буквы, и, видимо, это и есть название.

--------------------------------------------------------------

Вы молоды и легки на подъем? Вы не сторонник дорогого комфорта и пафоса, предпочитаете низкие цены и душевную атмосферу? Мы ждем Вас в нашей уютной Костинице!

В честь открытия всем клиентам до конца зимы скидка 50 процентов!

--------------------------------------------------------------

Я искал в яндексе хостел — только на пару дней, покататься на лыжах. Какая Европа, когда в соседнем краевом центре есть отличные трассы любого уровня сложности практически в черте города? Мой уровень — красные трассы, так, к слову. Экипировка у меня осталась с прошлого года, когда отец еще с радостью спонсировал все мои увлечения, а в этом году я с родителями был слегка в ссоре, и средства пришлось выкраивать самому. Я потратился на мази для лыж, и поэтому меня ждали плацкарт, доширак и хостел.

Экономия была мне в новинку, и хотелось испить новый опыт до дна, так что фотографии на сайтах я рассматривал внимательно. Чем дольше рассматривал, тем сильнее убеждался, что существенной разницы между хостелами нет. И тут это название нелепое.

Весь сайт был — одна страница, здесь же и контакты, и карта, и три фотографии: холл со стойкой администратора и этажеркой, набитой настольными играми, туалет с явно новой, хотя и не вычурной сантехникой, спальня с двухэтажными кроватями. Кровати указывали на хостел, и я решил позвонить. Заинтересовала меня не только скидка в полцены, но и звонкоголосая тян, взявшая трубку.

— Ой! — сказала она, — Здравствуйте!

— Привет. У вас там и вправду «Костиница»? — я постарался выделить это «К», — все из костей, как в той церкви, в Чехии?

Сказав это, я тут же усомнился, что церковь с костями действительно в Чехии, а вдруг в какой другой стране, и я уже выставил себя идиотом? Но тян смущенно засмеялась и, видимо, вспомнив свою роль, начала тарабанить:

— Добрый день! Мы открылись осенью, и поэтому до конца зимы скидка на все услуги 50 процентов! У нас есть номера на двоих, на четверых и на восемь человек! «Костиница» располагается в уютном жилом районе, рядом автобусная остановка! Хорошая звукоизоляция, можно слушать музыку ночью! А в Чехии разве не Костница?.. — последнюю фразу тян пролепетала совершенно другим тоном, я не смог не умилиться.

Дальше я выяснил, что Костиница-таки хостел, а не гостиница, что скелет у них действительно есть, на кухне, что тян немножко скучно, потому что сейчас мало постояльцев, завтра вот съезжают, и никого, что работает их там четверо, еще две девушки и парень, что от хостела можно пройти два квартала — и будет автобус без пересадок до горнолыжного комплекса, что есть утюги, микроволновка, холодильник и чайники, и бесплатные кофе, заварка и сахар, а за 100 рублей — самодельные блинчики с покупным вареньем.

Электронного бронирования и системы предоплаты пока не было, но Вероника-тян поклялась, что кровать в двухместном номере уже моя — приезжай, плати, спи, ешь блинчики. Цена кровати — 300 рублей за ночь и кость.

Что?

Кость.

— Это хозяин придумал, — извиняющимся тоном пояснила Вероника. — С каждого постояльца — кость, ну это у меня тут программка на компьютере, кликните мышкой, и все...

Хостел, понятно, был средний, но мне хотелось на эту девочку посмотреть. От вокзала добирался с пересадкой, с лыжами-то и баулом, погода была — тепло и слякоть, я волновался за покатушки, хотя на сайте фан-парка и заверяли, что автоматическая система снегообразования осечек не дает. В общем, настроение было так себе. Табличка на подъезде жилого дома была ожидаемо черной, слово «Костиница» была набрано ожидаемо псевдоготическим шрифтом. И еще косточки стилизованные по краям, ужас.

Подъезд был как подъезд, обычный жилой дом, на каждом этаже от лифта в обе стороны шел коридорчик, в который выходили двери квартир, по две с каждой стороны. На третьем этаже (в лифт я не влез, шел так) один коридорчик был отгорожен железной дверью с такой же табличкой «Костиница», что и внизу. Дверь была открыта, и с порога мне улыбалось милейшее создание — крохотная, метра полтора, не больше, глазастая девушка с каштановыми хвостиками, как оказалось — Вероника-тян.

Сразу же выяснилось, что ее манера смущаться и лепетать распространяется не только на телефонные разговоры. Покраснев, попросила меня разуться на коврике, предложила тапочки. Пока я пристраивал к стене свои вещи, сбегала включить чайник, показала мне туалет, потом устроилась на высоком барном табурете за своей стойкой и с видимым удовольствием принялась играть в серьезного администратора. Едва не высунув язычок от усердия, внесла мои данные в анкету, приняла деньги, выбила чек на крохотном кассовом аппарате и выдала кучу сертификатов на скидки в разные заведения города. Я пока оглядывался в холле. Хозяин хостела, очевидно, собирался сделать его тематическим, но пока все это казалось мишурой, случайно наброшенной на стены и расставленной по углам: дешевые магнитики в виде скелетов на сейфе, куда Вероника спрятала деньги, фотографии черепов, распечатанные на принтере, в простых черных рамочках... Да и скелет в кухне, видимый из холла, явно раньше украшал кабинет биологии в какой-то школе. Убрать все это вместе со стойкой — и будет обычная квартира, из которой вынесли часть мебели, и занесли другую, слегка неуместную, как эта этажерка. Но, в принципе, ничего. Хорошие кресла в холле, тяжелые темные шторы, настоящие деревянные двери, не фанера. Нормально для двух ночевок.

— А теперь выбирайте кость! — я уже забыл об этой ее «программке». Сразу почувствовал себя неуютно — неловко от того, что она продолжала поддерживать этот дурацкий имидж хостела. Чересчур много их уже было вокруг, этих костей.

На мониторе, который Вероника развернула ко мне, на белом фоне изображен был скелет человека, очень подробный, справа сверху был таймер, отсчитывающий секунды, под ним кнопка «Выбрать кость», ниже — пустое окошко.

— Я уже запустила таймер, кликайте на кнопку, а то время выйдет, и выберется, какая попадется! — Вероника аж подпрыгивала от азарта. Я не видел никакой разницы между случайным выбором при нажатии на кнопку и случайным выбором по окончании таймера, просто хотелось скорее закончить эту надоевшую игру.

«Выбрать кость»

В окошке в правом нижнем углу экрана появилась надпись: «Os femoris, бедренная кость — крупнейшая из трубчатых костей...» — и дальше шли строчки текста. На скелете одна из бедренных костей подсветилась синим цветом. Понятно, какое-то пособие по анатомии для студентов-медиков.

— О-о-о! — уважительно протянула администратор-тян, — Крупнейшая! А прошлый постоялец выбрал os occipitale! — тут же похвасталась она чем-то непонятным, и мгновенно покраснела, словно боялась, что я сейчас умру от зависти к прошлому постояльцу. Пора было все это заканчивать.

— Вероника, вы мне номер покажите, ладно? Я вымотался как собака, — усталость и правда наваливалась рекордными темпами.

— Блинчиков не хотите? — она, кажется, искренне расстроилась.

— А давайте на завтрак блинчики? Можно?

Оказалось, можно, и я потащил свои вещи за ней по коридору. Тащить, собственно, и не пришлось — Вероника открыла первую же дверь, за которой обнаружилась комнатка с окном, двумя застеленными полуторными кроватями, тумбочками, столами, плакатами на стенах, еще чем-то... удивительно жилого вида была комната, но я уже не мог рассматривать обстановку, в сон меня волокло неудержимо. Вероника пожелала мне доброй ночи и прикрыла за собой дверь. Я бросил баул и куртку на одну из кроватей, сам упал на другую — как был, в джинсах — и мгновенно отрубился.

* * *

Мне показалось, я проснулся от того, что у меня начало сводить ногу. Еще не свело, но вот-вот. Какое-то напряжение. В общем, что-то не так было с ногой. Я отметил, что в окне светло, а значит, уже совсем не раннее утро, и потянулся к ноге, чтобы размять руками мышцы. Вот тут-то все и случилось.

Я все равно не смогу описать, какая это была боль. Это была волна огня и огромной тяжести, навалившаяся на меня, прокатившаяся по всему телу. Из легких выбило воздух, и я подавился языком, пытаясь заорать. Я дернулся, и меня прошило снова. Вот точное слово — я будто лежал под лапкой швейной машинки, и огромная игла прошивала меня снизу вверх и обратно. Я замер и заскулил, прикусив руку. Я не мог сесть или встать, это понятно, я не мог даже сползти с кровати. Телефон мой остался в кармане куртки, вне досягаемости. Какое-то время я потратил на крики о помощи. Бестолку. На тумбочке возле кровати стояла ваза с сухими цветами, я дотянулся до нее и швырнул в окно, получив еще один приступ боли. Ваза разбилась, окно — нет. Боль и страх подхлестнули меня, я схватил за ручку верхний выдвижной ящик тумбочки, одним движением вырвал его, швырнул в окно и заорал. Наружу посыпались осколки, а меня словно подцепило рыболовным крючком и дернуло в какой-то кипяток, где крутило в беспамятстве, казалось, вечность.

* * *

Ящик упал под ноги кому-то из жильцов, и люди ломанулись в квартиру с разбитым окном. Входная дверь была заботливо распахнута настежь. Там они нашли меня и вызвали мне скорую. При осмотре врач не нашел никаких повреждений, но и привести меня в чувство не смог, и те же люди, что вызвали мне помощь, погрузили меня на носилки и спустили в машину.

Только в больнице, разрезая на мне джинсы, санитар обратил внимание, что правая нога заметно холоднее левой. А врач, едва ощупав мое бедро, отправил меня на рентген, а оттуда — на операционный стол.

Я представляю себе бригаду врачей (а там собрался почти весь персонал), которые, разрезав неповрежденную кожу, увидели воочию то, что показал рентген — у меня не было кости. Под целыми джинсами, под нетронутой кожей, кость — os femoris — была извлечена из суставных сумок и отделена от сухожилий мышц, после чего просто исчезла. Сократившиеся мышцы пережали сосуды и нервы, что и окунуло меня в этот болезненный ад и заставило ногу похолодеть.

Мне говорили, что в операционной почти минуту стояла полная тишина, пока кто-то не заорал «Фотоаппарат!!!» Меня фотографировали, снимали на видео, резали дальше и снова снимали целых четыре часа. За это время успели приехать и врачи из других больниц, и полицейские, которым главврач пытался втолковать, что в происшествии невозможного. Потом меня чуть не зашили. От растерянности. Потому что — что делать? По сосудам идет кровь, от колена и ниже конечность, как бы, цела... Судьбу ноги моей решало множество человек. Проснулся я уже без нее.

Первые дни мне было так страшно, так жутко от всей этой истории, что я даже думать не мог о своей ноге, и хорошо, что я ее такую, безкостную, не видел. Потом пришла в голову мысль спросить — а куда дели-то мою ногу? Но от этой мысли стало так тошно, что любопытство сдохло на корню. Приехали мои родители — отец, который пару месяцев назад назвал меня слюнтяем, плакал в коридоре за стеклянной дверью и держал меня за руки во время расспросов. Сначала меня расспрашивали люди в форме, потом — люди в гражданском, которые, в отличие от полицейских, не обращали внимания на больничный режим. Отец пытал их о том, как идет следствие, и по крохам полученной информации складывалось впечатление, что они в тупике. Мы все в тупике.

Не было такого хостела. По данному адресу располагалась жилая квартира, состоящая из двух объединенных соседних квартир, чьи хозяева, срочно вернувшиеся из турпоездки, обнаружили пропажу части мебели и разбитое окно в спальне сыновей. Никаких скелетов, сейфов и этажерок. Адрес сайта я, разумеется, не вспомнил, в истории браузера на моем ноуте никакой Костиницы не нашли. Звонок с моего мобильного шел на телефон той квартиры. Никого, похожего на Веронику, соседи не видели, равно как и табличек с псевдоготическим шрифтом. Отпечатки пальцев только мои.

Посмотреть, что пишут обо мне в прессе, я рискнул только дома, через три недели после ампутации. Ничего не было. Квартира была выставлена на продажу. Письма от друзей сыпались десятками, я просматривал их, но не отвечал. Спать боялся, поэтому спал днем, ночью сидел в кровати (чаще лежал) с планшетом, слушал музыку и просматривал колонки новостей. Это письмо пришло часа в три утра.

--------------------------------------------------------------

Добрый вечер!

К сожалению, вынуждены Вас проинформировать о задолженности. Будучи гостем Костиницы и оплатив одноместное размещение в двухместном номере, Вы использовали вторую кровать, положив на нее грязные вещи.

Стоимость использования второй кровати — одна кость.

Кроме того, Вы разбили вазу и окно.

Стоимость вазы — одна кость.

Стоимость окна — одна кость.

Пожалуйста, трижды нажмите кнопку «Выбрать кость», чтобы определить способ оплаты. По истечении 30 секунд способ оплаты будет определен автоматически.

--------------------------------------------------------------

Несколько секунд я пытался вытолкнуть хоть один звук сквозь судорожно сжавшееся горло, но вышел только сип. Ну же! Схватил кружку с чаем и швырнул ее в стену — в соседней комнате должна была бдеть ночная сиделка, еще через коридор и две стены — спальня родителей. Швырнул в стену мобильный. Мне показалось, я услышал топот, но в ушах клокотал шум, заслоняя все звуки. В руках оставался только планшет, и я швырнул его, в последнюю секунду увидев, как на подробном изображении скелета под текстом в нескольких местах что-то подсветилось синим.

Я, наконец, смог вдохнуть и заорал, но сон навалился на меня безумной тяжестью, голова сама ткнулась в подушку, и я так и не успел понять, бежал ли кто-то ко мне на помощь, и мог ли кто-то мне помочь.

Автор: DoubleDoorBastard
Источник: https://wh.reddit.com/r/nosleep/comments/44dkc0/for_my_ninth_birthday_i_got_the_coolest_walkie/

Мой девятый день рождения был самым лучшим. Я получил набор трансформеров с Бамблби и Мегатроном, офигенно крутой торт в виде Оптимуса Прайма, который испекла моя мама, и пару раций. Отец сказал, что он играл с этими рациями, когда был маленьким.

– Иногда, сынок, – говорил он, похлопывая меня по плечу, – старые игрушки самые лучшие. Ты не поверишь, сколько удовольствия я получил с ними, когда был ребёнком, и теперь, я хочу, чтобы ты тоже.

Поначалу я не знал, что и думать о рациях, но всё разрешилось само собой. У папы всегда была с собой одна рация, у меня другая, и мы переговаривались между собой, как будто мы Автоботы на секретном задании.

– Бамблби, это Оптимус, – он говорил мне. Мой папа и так изображал офигенный голос Оптимуса Прайма, а пощёлкивание рации делало его ещё лучше. – Я думаю, что Десептиконы планируют нападение на кухню, они хотят украсть твой обед.

Я изобразил вздох страха:

– О нет! Оптимус, что мы можем сделать?

Мой отец хихикнул. Ему нравился мой голос Бамблби.

– Я думаю, что они уже начали красть рыбные палочки, но если ты прибудешь сюда быстро, то мы ещё сможем отбить шоколадное мороженое Старскрима!

– Я прилечу на скорости света, Оптимус.

А затем мы одновременно сказали: «Автоботы, выдвигаемся!»

Вот так сначала это был подарок на отцепись, а затем один из моих самых любимых. Мы часами играли с рациями дома, в парке, даже ночью – если я пугался странных звуков, которые иногда исходили от подвала, всё что мне нужно было сделать это взять в руки рацию и нажать кнопку. Затем я слышал Оптимуса Прайма в исполнении папы и снова чувствовал себя в безопасности.

Но две недели спустя случилось нечто очень неприятное. Мой отец заказал звукоизоляцию в нескольких комнатах дома, чтобы мама могла играть на скрипке, и пока рабочие были в доме, папина рация пропала.

Неожиданно и бесследно.

Я плакал некоторое время, несмотря на то, что я большой мальчик. Мне так понравилось играться с папой, что я очень расстроился, что мы больше не сможем делать это. Он сказал, что скоро купит новые, но это меня не успокоило.

Однажды случилось кое-что странное. Я играл с фигурками трансформеров в своей комнате, когда услышал сигнал рации из-под кровати – как будто кто-то вызывал меня.

Я забросил свою рацию под кровать, когда папина рация пропала, но тогда быстро побросал игрушки и взял её. Я нажал кнопку приёма и услышал маленькую девочку, примерно моего возраста, она звучала очень взволнованно.

– Пожалуйста… Мне нужна помощь… Приди и спаси меня… – она звучала как раненый щенок.

– Какая именно помощь тебе нужна? – я спросил, чувствуя напряжение. Я уже не чувствовал себя Бамблби.

Она тихо рыдала, как будто была сильно ранена.

– Монстр, он отрезал мою руку вчера. На прошлой неделе он отрезал мне ногу, когда я пыталась убежать.

– Как у тебя оказалась моя рация?

– Я не знаю. Здесь так темно. Я боюсь. Я хочу к папе и маме.

Теперь я и вправду испугался.

– Где ты?

– Я не знаю, монстр забрал меня из дома и привёл сюда. У него белая маска и большой нож. Я думаю, что умру, если мне не поможет врач. Пожалуйста, помо…

Затем раздался скрипящий звук, как будто открылась дверь, и рация замолчала. Она убрала палец с кнопки.

После этого я ничего больше не слышал от девочки с рацией. Это выглядело как глупая, плохая шутка, но я держал рацию рядом с собой на случай, если она позвонит вновь. Я волновался за неё.

Через неделю рация начала сигналить, я дрожащим пальцем нажал кнопку приёма.

– Бамблби, это Оптимус, – голос папы был полон счастья. – угадай, кто нашёл твою рацию?

Я взвизгнул в восторге. Мой папа прямо светился, когда зашёл в комнату. Он держал в руках рацию и несколько раз нажал кнопку, чтобы показать, что она прекрасно работает. Я подбежал и обнял его.

– Где ты её нашёл?

– Она просто лежала в подвале. Наверно выпала из моего кармана, когда я в последний раз туда заглядывал.

Смеясь, я крепко его обнял, а он обнял меня в ответ.

Мой папа самый лучший.

Поистине, человеческий мозг – одна из самых уникальных и непознанных природных систем. И подтверждением тому служит не столько гениальность выдающихся представителей цивилизации – известных всему миру ученых, философов, творцов – сколько, напротив, феноменальная сила безумия. Сила абсолютная и всепоглощающая, способная принимать любую форму, не имеющая границ своим изысканиям и не знающая компромиссов. Какие только метаморфозы не происходят порой, с сознанием человека, случайно запутавшегося в лабиринте собственного разума.

Наблюдать и убедиться в этом лично я имел возможность во время прохождения годичной интернатуры в областной психиатрической больнице им. Бареева, куда был направлен по окончании медицинского университета.

Сама больница, как и большинство подобных казенных учреждений, скорее напоминала следственный изолятор, и ничего кроме тоски и отвращения не вызывала: серое кирпичное строение дореволюционных времен, высотой в четыре этажа, разделенное лестничными пролетами на корпуса, высокий бетонный забор по периметру территории, зарешеченные окна, стойкий запах мочи и хлорки в коридорах. Как правило, сюда поступали несостоявшиеся самоубийцы, бывшие наркоманы, алкоголики в горячечном бреду, старики с синдромом Альцгеймера. Был еще специальный закрытый блок, находившийся в удалении от главного здания, где содержались заключенные, и практиканты туда не допускались. Словом, ничего интересного и необычного. Как оказалось пациенты психиатрической больницы, за исключением обитателей наблюдательной палаты, народ достаточно спокойный и за вычетом некоторых личных особенностей, относительно вменяемый. Правда, и среди них встречались порой весьма интересные и колоритные персонажи.

Например, Вячеслав Николаевич Воронцов по прозвищу «Самогонщик» – алкоголик с тридцатилетним стажем и острым абстинентным синдромом. В беседах с врачами он часто рассказывал о необычных свойствах своего организма, якобы приобретенных в результате многолетних возлияний. По словам Вячеслава Николаевича, любая безалкогольная жидкость, потребляемая им, на выходе превращалась в чистый этиловый спирт. Любопытно, что после каждого импровизированного сеанса внутренней уринотерапии – которые Воронцов устраивал себе в тайне от врачей и медперсонала – у него имелись все внешние признаки алкогольного опьянения, вплоть до расширенных зрачков, учащенного сердцебиения, покраснения кожи, дезориентации и даже последующей частичной амнезии.

Или Алексей Исаев – молодой человек, студент политехнического университета, повредившийся рассудком в результате, полученной в ДТП, черепно-мозговой травмы. Называл себя великим императором – предводителем рода человеческого, призванным вести его к вечному миру и процветанию. Мания величия при параноидальной психопатии – довольно распространенный вид помешательства. Однако, что поразительно, его взгляды на мировую политику и дипломатию, рассуждения о международном праве и экономике оказались настолько логичными и убедительными, что многие доктора после нескольких часов общения с Алексеем, совершенно искренне поддерживали его точку зрения по многим неоднозначным вопросам. А заместитель главного врача Виктор Анатольевич Драгунов даже представил Исаева своему приятелю – авторитетному журналисту-политологу, который согласившись побеседовать с необычным пациентом, признал его настоящим экспертом в политико-экономических сферах.

Другая пациентка – Градова Ирина Владимировна, тридцати двух лет, страдала диссоциативным расстройством, более известным, как синдром «множественной личности». В ней одновременно уживались целых четыре Альтер-эго: пражская балерина, подросток лесбиянка, католическая монахиня и маленькая девочка. Личности попеременно сменяли друг друга, каждую из них, можно было различить по мимике лица, тембру голоса и манере поведения. Балерина говорила с ярко выраженным чешским акцентом и обладала грациозной пластичностью. Лесбиянка отличалась импульсивным характером и развязными манерами, испытывала тягу к легким наркотикам. Монашка, наоборот, была скромна и набожна, знала латынь. Девочка вела себя, как и подобает ребенку. Это не было позерством, личности действительно жили собственной жизнью и, кроме того, умели контактировать между собой.

В психиатрии подобных историй существует великое множество, одни забавные и трогательные, другие печальные и трагические. Но, есть и по настоящему пугающие. Одну из таких историй я и хочу вам рассказать, во всяком случае, на меня она произвела довольно жуткое впечатление. Нет, здесь вы не найдете ни мистики, ни будоражащих тайн. Это реальность. Реальность обреченного разума, реальность, которая может настигнуть каждого – в этом то и заключается самое страшное.

Сергей Анатольевич Вьюгин поступил в самый разгар нашей учебной практики, в середине февраля. Тот редкий случай, когда больной сам обратился за помощью. Это был мужчина средних лет, худощавого телосложения, с мертвенно бледным лицом и запавшими глазами. Эмоциональное состояние Вьюгина было крайне тревожным, наблюдалось учащенное сердцебиение, взгляд лихорадочно бегал, голос дрожал.

В беседе с заведующим отделением (а по совместительству моим наставником) доктором Потаповым Олегом Яковлевичем, больной признался, что страдает от слуховых и зрительных галлюцинаций – по ночам его преследовали образы человекообразных существ, крайне жутких и отвратительных созданий. Они угрожали ему, издевались. По словам Вьюгина все началось около двух месяцев назад.

– По началу, это был невнятный, едва различимый шепот раздававшийся из под кровати – рассказывал он – затем шепот постепенно превратился в бормотание, голос был не один, а несколько – все мужские и крайне омерзительные. Но разобрать о чем переговариваются неизвестные я не мог, сколько не прислушивался. Однако со временем речь становилась все более внятной, и вскоре я с ужасом осознал, что ночные гости сговариваются меня убить. «Убьем его! Загрызем!» - злобно шипел один, «Загрызем, загрызем!» - вторили ему остальные…

Все симптомы указывали на параноидную шизофрению. Потапов назначил больному ряд стандартных диагностических процедур, которые впрочем, никаких конкретных результатов не дали. Магнитно-резонансная томография не выявила повреждений головного мозга, дифференциальная диагностика исключала возможность явных неврологических нарушений, анализы крови на содержание психотропных и наркотических веществ оказались отрицательными. Генетической предрасположенности к возникновению заболевания в роду Вьюгина так же не наблюдалось.

Таким образом, Олег Яковлевич не спешил с постановкой диагноза. Прописав пациенту лечение нейролептиками в комплексе с групповыми и индивидуальными сеансами психотерапии, он продолжал наблюдать его, стараясь выявить клиническую картину заболевания в ходе ежедневных бесед.

Сергей Анатольевич имел ученую степень кандидата филологических наук и состоял в должности декана гуманитарного факультета ГПУ. Вел довольно уединенный образ жизни, но никаких переживаний по этому поводу не испытывал, скорее наоборот. Холост, детей не имел. На память не жаловался, сильным психологическим стрессам не подвергался, ранее на учете в психоневрологических учреждениях, соответственно, не состоял.

– Вы делились с кем-нибудь своей... проблемой? Обращались за помощью к родственникам, друзьям, товарищам по работе? – спрашивал Потапов.

– Никогда. Поймите, я всегда был на хорошем счету в университете и по понятным причинам не рассказывал коллегам о преследовавших меня кошмарных галлюцинациях, в противном случае я рисковал не только заработать репутацию сумасшедшего, но и лишиться должности. Что касается особенно близких людей…, у меня их нет. Мой отец умер в преклонном возрасте, когда мне исполнилось шестнадцать, спустя год вслед за ним ушла и мать; собственной же семьей я, к сожалению, до сих пор не обзавелся; а все свои немногочисленные дружеские связи растерял за давностью лет.

– Что ж, вернемся непосредственно к голосам. Когда и как часто вы слышали их?

– Каждую ночь. Они раздавались с наступлением темноты и затихали на рассвете. Я слушал их с замиранием сердца, парализованный страхом лежал обливаясь холодным потом и дрожал. В основном они перешептывались между собой, временами обращались ко мне: «Ты ничтожество – говорили они – Мразь, ублюдок! Убьем сука! Живьем загрызем!». Иногда их появление сопровождалось резким тошнотворным запахом; так воняет протухшее мясо, или сдохшая под половицами мышь. Я конечно понимал, что голоса звучат только в моей голове и никого, разумеется, под кроватью нет и быть не может. Тем не менее, ни за что не решался туда заглянуть, опасаясь увидеть то… что в последствии и увидел.

– Увидели что?

– Признаться, мне жутко даже вспоминать об этом – Сергей Анатольевич понизил голос – но я расскажу. После месяца бессонных ночей я все же нашел для себя выход – снотворное, которое я употреблял в изрядных дозах, позволяло полностью забываться сном и не замечать навязчивых голосов. Однако в скором времени, препараты меня подвели. В тот раз я проснулся глубокой ночью. Знакомый мерзкий запах сразу ударил в нос, я открыл глаза и обнаружил, что за мной наблюдают – из под кровати торчала голова. Я отпрянул, замерев в оцепенении! В тусклом свете уличного фонаря, пробивавшимся в окно моей спальни, мне удалось разглядеть визитера. Огромные широко раскрытые глаза прожигали меня крошечными красными зрачками, лицо было серым как пепел, а синие губы растягивались в злобной ехидной улыбке, обнажая два торчащих длинных резца, какие бывают у мышей, или крыс. «Заа-грыы-зууу» – просипела тварь медленно растягивая гласные, и ухмыльнувшись скрылась из вида. «Не спишь? – услышал я, спустя несколько мгновений – Только усни гнида, только усни…».

Стоит ли описывать мое состояние. Остаток ночи я провел в той же позе, не смея пошевелиться, тревожно вслушиваясь в пустоту и изредка вздрагивая. Я больше не отдавал себе отчет в том, что реально, а что нет. Я отказался от снотворного, опасаясь, что одурманенный транквилизаторами, в следующий раз, не смогу почувствовать приближение своих преследователей, а они в свою очередь не преминут этим воспользоваться. Спать в ближайшие дни в мои планы не входило. Теперь я чувствовал их присутствие круглосуточно, ощущал на себе недобрые взгляды. Мне стало по настоящему страшно, страшно находиться в одиночестве, страшно возвращаться в собственную квартиру. Заметив мое угнетенное состояние, ректор предложил мне бессрочный отпуск, принимая это за обычное недомогание. Я и сам понимал, что долго так продолжаться не может и наконец, решил обратиться к вам.

Больного определили в общую палату дневного стационара. В первые дни пребывания здесь, Вьюгин вел себя крайне настороженно, прислушивался к каждому шороху, избегал находиться в темных и слабо освещенных помещениях, плохо спал, временами страдая от ночных кошмаров, впрочем, на голоса и образы, преследовавшие его наяву, больше не жаловался. Как бы то ни было, после нескольких недель комплексной терапии, состояние пациента заметно улучшилось, напряжение спало, нормализовался сон, восстановилась жизненная активность. Он с удовольствием общался с окружающими, учил соседей по палате игре в шахматы, часто помогал медсестрам в процедурной. Теперь Сергей Анатольевич и сам недоумевал, как ему могло такое мерещиться. В свете положительных изменений отпала необходимость в медикаментозном лечении, его заменили на реабилитационные курсы. Острая фаза болезни сменилась ремиссией. Но, как оказалось, ненадолго.

Это случилось в первых числах марта. В ту ночь, я как раз заступал на дежурство вместе с доктором Станиславом Сергеевичем Ерохиным. Часы отмерили четверть первого, когда в ординаторской раздался звонок – взволнованная медсестра сообщила, что с одним из пациентов случилась истерика и просила поскорее прибыть в общее отделение. Не вдаваясь в подробности, Станислав Сергеевич немедленно направился на вызов, я поспешил вслед за ним. Когда мы примчались, возле палаты, на которую указала нам дежурная, уже толпились перепуганные ночными криками пациенты. Там шла отчаянная борьба – двое подоспевших к тому времени санитаров пытались связать полотенцами рвущегося изо всех сил Вьюгина. «Они здесь! Они пришли за мной!» – орал он рыдая и задыхаясь. Узнать причину неожиданно захлестнувшей его паники не представлялось возможным – он был абсолютно не вменяем, стонал, ревел, отбивался, на расспросы не реагировал. В конце концов, несчастного пришлось привязать к койке и вколоть двойную дозу диазипама. После того, как он отключился, Ерохин приказал перенести его в наблюдательную палату и распорядился держать под особым надзором.

На следующий день, как только Сергей Анатольевич пришел в себя, его попросил к себе доктор Потапов. Больной выглядел мрачным и изможденным, взгляд помутнел, лицо снова сделалось бледным, руки дрожали, голос то и дело срывался.

– Вы помните, что с вами произошло прошлой ночью? – осведомился Потапов

– Лучше бы не помнил – отчаянно вертел головой Вьюгин – это было ужасно... Ужасно!

– Значит вас снова преследуют ночные кошмары? Постарайтесь успокоиться и расскажите все по порядку

Вьюгин тяжело вздохнул, спросил разрешения закурить и получив его «в виде исключения», подошел к приоткрытому окну кабинета. Он молчал, очевидно собираясь с мыслями, глубоко вдыхая пахучий сигаретный дым.

– Этой ночью мне, по какой-то непонятной причине, совершенно не спалось – начал он наконец – Не знаю сколько прошло времени, после того как в палатах отключили свет – два часа, может быть три – когда я, ворочаясь с боку на бок в безуспешных попытках заснуть услышал странный шелестящий шум доносившийся откуда то сверху. Я поднял голову и застыл в оцепенении – по потолку полз человек! Вернее существо очень похожее на человека. На нем не было одежды, невероятно худое бледно-синюшное тело покрывали редкие волосы торчащие клоками, оно двигалось на четвереньках, часто перебирая тонкими конечностями с длинными когтистыми пальцами. Совершив несколько коротких перебежек, тварь замерла у меня над головой и повернулась лицом, вывернув шею на сто-восемьдесят градусов. Знакомые черты исказила лютая, ядовитая злоба, выпученные глаза пылали враждебной ненавистью маленьких красных зрачков, синий рот с торчащими крысиными резцами презрительно кривился. «Загрызу! Загрызу! Загрызу!» - яростно выкрикнула гадина, рычащим отрывистым голосом. Затем, из темных углов палаты зазвучали еще голоса: «Уничтожим! Сожрем! Загрызем!..» - повторяли они, перебивая друг друга, с каждым разом все громче и пронзительнее. На стенах заплясали уродливые тени человекоподобных существ… И тут мои нервы не выдержали…, я дал волю своему страху!

– Возможно это обычный дурной сон? – предположил Потапов, обдумав услышанное – Видите ли, галлюцинаторные образы не так давно вызвавшие у вас сильнейшие эмоциональные переживания и безусловно отложившиеся в подсознании, просто всплывают из недр вашей памяти. Длительные стрессы часто вызывают реалистичные ночные кошмары.

– Это был не сон – горько ухмыльнулся Вьюгин – я видел их также отчетливо, как вижу вас.

Олег Яковлевич покачал головой, было досадно. Пациент вроде бы шел на поправку, но увы, болезнь оказалась сильнее, непродолжительное затишье быстро сменилось новым обострением. Он снова решил вернуться к лечению психотропными препаратами и повторить всю процедуру сначала. Однако на этот раз, добиться значительных улучшений в состоянии больного, к сожалению, не удалось. Несмотря на то, что Сергей Анатольевич больше не жаловался на кошмарные видения, от пережитого шока он так и не оправился. Вьюгин исправно принимал назначенные ему лекарства, регулярно общался с врачами и посещал занятия по групповой психотерапии и вместе с тем, все больше впадал в состояние меланхолии, уходил в себя, сделался совершенно хмурым и неразговорчивым, на любые вопросы отвечал однозначно, как на допросе. Теперь он отказывался от ежедневных прогулок, перестал смотреть телевизор в холле и играть в шахматы с соседями по палате, нехотя общался с врачами.

Так прошел месяц. А потом в правом крыле общего отделения случился пожар. Как выяснили в последствии дознаватели из МЧС, возгорание произошло из за короткого замыкания в неисправной электросети. Огонь не успел обширно распространиться по этажу, тем не менее большинство помещений заволокло густым удушающим дымом, всех постояльцев пришлось в срочном порядке эвакуировать в соседние корпуса, была дикая суматоха. После того как силами прибывшей пожарной команды пламя удалось потушить, паника понемногу улеглась, благо пострадавших не оказалось. Когда же пациентов стали размещать по пустующим палатам, выяснилось, что один из них пропал. Сверившись со списками выяснили – пропавшим оказался Сергей Анатольевич Вьюгин. Группа санитаров во главе с доктором Ерохиным отправилась на поиски. Сначала прошлись по всем этажам здания, тщательно осматривая каждый угол, затем прочесали прилегающую к больнице территорию, а также окружавший ее лесной массив. Но ни самого беглеца, ни его следов найти не удалось. Оставалось только обратиться с заявлением о пропаже в местную дежурную часть.

Тем временем администрация психбольницы, подсчитав убытки после косметического ремонта обгоревших помещений, по настоянию пожарной инспекции, приняла решение заменить старую алюминиевую проводку на медную. За помощью обратились в ближайшую электромонтажную службу; и вскоре по больничным коридорам и палатам засновали люди в сине-оранжевых спецовках с белой надписью «ГорЭнерго». Они штробили стены, тянули и прокладывали кабеля, устанавливали оборудование, попеременно обесточивая разные части здания.

В один из таких шумных рабочих дней, двое электриков прибежали на главный пост и потребовали вызвать полицию. Они рассказали, что спустившись в подвал правого корпуса, в поисках распределительных щитов, обнаружили труп в одном из дальних подвальных закутков. Сначала молодые люди почувствовали удушливый сладковатый смрад, доносившийся вместе со сквозняком из глубины темного коридора. По мере их продвижения вперед неприятный запах усиливался и скоро стал совсем нестерпимым. Рабочие справедливо решили поставить в известность администрацию и остановившись, пошарили вокруг лучами фонарей, пытаясь отыскать зловонный источник, заглянули в ближайшие помещения заброшенных бытовок и давно нефункционирующих ГВС. Они рассчитывали обнаружить кучу гнилых отходов, или разложившуюся тушу бродячего животного, а в итоге наткнулись на мертвое человеческое тело.

Через четверть часа прибыли сотрудники из местного УВД и в компании главврача, а так же обнаруживших тело электриков, спустились в подвал. Покойный лежал прислонившись плечом к стене, в самом углу темной сырой комнаты – бывшей бойлерной. Само собой им оказался не кто иной, как исчезнувший три с лишним недели назад Вьюгин. Как позже рассказывали любопытствующим врачам и практикантам полицейские проводившие осмотр места происшествия – даже их, видавших виды за годы службы, пробирала мелкая неприятная дрожь при виде его опавшего ссохшегося лица, облик которого исказила гримаса предсмертного ужаса, застывшего в помутневших зрачках широко раскрытых глаз. Его черты заострились, мышцы скривило агональной судорогой, нижняя челюсть отвисла. Поистине шокирующее зрелище. Кроме того, тело мертвого Вьюгина сплошь покрывали крупные укусы, заметно проступающие сквозь тонкую больничную одежду, конечности были частично изъедены, горло будто перегрызли. Это последнее обстоятельство виделось особенно жутким для тех, кто знал о предмете кошмарных галлюцинаций покойного. Определить природу укусов на месте, оказалось достаточно сложно. Криминалисты посчитали, что останки погибшего стали добычей голодных подвальных крыс; хотя подсобники хозяйственной службы, хранившие в подвале часть инструмента и уборочный инвентарь, уверяли, будто никаких крыс там никогда не видели.

Осмотрев место и опросив нескольких врачей и медсестер, дежуривших в ночь когда случился пожар, а так же отдельно побеседовав с доктором Потаповым, следователь заключил: что во время суматохи Вьюгин пребывавший, судя по всему, в состоянии помутненного сознания, а так же гонимый преследовавшими его страхами, потеряв ориентацию в пространстве, спустился в подвал и окончательно заблудившись, забился в ближайший укромный угол, где в итоге и скончался от сердечного приступа. Такой была предварительная версия. Покончив со всеми формальностями, сотрудники правоохранительных органов погрузили тело в «труповозку» и пообещав связаться если возникнут дополнительные вопросы, уехали.

Эта история произвела сильное впечатление на больничный персонал и здешних постояльцев и на несколько последующих дней стала предметом живейших обсуждений. Представить только: бедный Сергей Анатольевич, нечаянно загнавший себя в ловушку, один в темноте, окруженный образами зловещих чудовищ, созданных его воображением, бьющийся в истерике и отчаянно зовущий на помощь. Ужасная смерть!

Позже мой бывший однокурсник, подрабатывающий по ночам санитаром в морге судебно-медицинского экспертного бюро, рассказал, что установить, кому именно принадлежали укусы, оставленные на теле «того самого Вьюгина», так и не удалось. По характеру зубных отпечатков, они действительно очень напоминали крысиные, но при этом даже самый огромный в мире пасюк не мог обладать настолько длинными и толстыми резцами. В отчете так и записали: «…раны от укусов неизвестного происхождения…».

Между тем жизнь в лечебнице им. Бареева шла своим чередом и о произошедшем довольно скоро забыли. В конце концов, чего здесь только не случалось, и странного, и шокирующего, и трагического. История пациента Сергея Анатольевича Вьюгина пополнила коллекцию местных сплетен и обросла всевозможными суевериями и фантастическими домыслами, которые, в свою очередь, подогревались рассказами некоторых пациентов, жаловавшихся на странный шум, якобы доносившийся по ночам из подвала – звуки, похожие на бормотание, смех и острый металлический скрежет.

Оригинал: http://creepypasta.wikia.com/wiki/BEN_Drowned
Перевод: http://ficbook.net/readfic/985583/2981115
Переводчик: Соевый_Соус


Пост #1 (7 сентября 2010)

Хорошо, /х/, мне нужна твоя помощь. Это не копипаста, здесь многабуков, но я чувствую, что моя безопасность и благополучие зависят от этого. Эта видеоигра о маске Маджоры — самый огромный пиздец, который когда-либо случался со мной за всю мою жизнь.

Следует сказать, что я недавно переехал в комнату в общежитии, так как перешел на второй курс колледжа, и мой друг дал мне поиграть в свою старую Nintendo 64. Я радовался, что смогу, наконец, сыграть во все старые игры моей юности, которых я не касался, по крайней мере, лет десять. Его Nintendo 64 шел с одним желтым контроллером и довольно потрепанной копией Super Smash Brothers, но в то время беднякам не приходилось выбирать. Разумеется, это не заняло много времени, и вскоре я начинал скучать во время драки на 9 уровне.

В те выходные я решил объехать несколько районов, что приблизительно в двадцати минутах от кампуса, чтобы обследовать местные гаражные сбыты, надеясь забить на некоторые "хорошие" предложения от невежественных родителей). Все закончилось тем, что я приобрел копию Pokemon Stadium, Goldeneye (о срань господня!), F-Zero, и два "новых" контроллера за два доллара. Удовлетворенный, я уже выезжал из района, но внезапно последний дом привлек мое внимание. Я до сих пор понятия не имею, почему это произошло. Там не было ни одной машины, стоял один только стол с жутким на нем беспорядком, но что-то в нем меня привлекло. Я всегда полагался на свою интуицию, поэтому вышел из машины. Меня приветствовал старик. Его внешний вид был, мягко говоря, неприятным. Если бы вы спросили меня, почему я посчитал его неприятным, пожалуй, я бы не смог ответить. Я не понимал, почему — в нем было что-то такое, что поставило меня в тупик, я не могу это объяснить. Все, что я могу сказать вам,это то, что, если бы это не происходило днем и вокруг не было бы других людей, я бы даже не думал приближаться к этому человеку.

Он криво мне улыбнулся и спросил, что я искал. Тут я заметил, что он, скорее всего, слеп на один глаз — его правый глаз был тусклым. Я заставил себя посмотреть на его левый глаз, чтобы вдруг не обидеть старика, и спросил его, нет ли у него старых видеоигр.

Я уже начал придумывать, что отвечу, если он спросит меня, что такое видеоигры, но к моему удивлению, он сказал, что хранит несколько игр в старом ящике. Он заверил меня, что вернется через "секунду", развернулся и ушел в гараж. Я наблюдал, как он отдалялся, ковыляя. Я посмотрел, что он продавал на столе. На столе кучей лежали довольно своеобразные картины... Различные работы, которые были похожи на чернильные пятна, которые обычно показывает на приеме психиатр. Я с любопытством рассматривал их — было очевидно, почему никто не посещал сбыт этого старика — эти картины не приносили никакого эстетического удовольствия. Наконец я добрался до последней картины. По каким-то причинам она напомнила мне маску Маджоры — пятно в той же форме сердца с небольшими шипами, торчащими наружу. Сначала я подумал, что, так как я тайно надеялся найти эту игру на гаражных сбытах, эта фрейдистская фигня ассоциируется у меня с ней, но после того, что произошло, я не уверен, что это было случайностью. Я должен был спросить об этом старика. Я думал, что должен об этом спросить.

После разглядывания пятна Маджоры, я поднял голову, и старик был тут как тут, на расстоянии вытянутой руки передо мной, и улыбался. Признаюсь, я инстинктивно подпрыгнул и нервно засмеялся, когда он вручил мне картридж Nintendo 64. Катридж был стандартный, серого цвета, подписанный кем-то черным маркером Majora. У меня бабочки подняли восстание в животе, когда я понял, какое это чудесное совпадение, и спросил его, сколько он хочет за игру.

Старик улыбнулся и сказал, что я могу взять ее бесплатно — она принадлежала ребенку, который был примерно моего возраста, но больше здесь не живет. Было что-то странное в том, как старик сформулировал фразу, но я не обратил на это особого внимания, я был так рад тому, что нашел наконец эту игру, да еще и бесплатно.

Я подумал, что стоит отнестись к этому немного скептически — картридж выглядел довольно странно, и не было никакой гарантии, что он работает. Но оптимист во мне сказал, что это скорее всего своего рода бета-версия или пиратская версия игры, и этого было достаточно, чтобы я вновь забылся в своем счастье. Я поблагодарил старика, он улыбнулся мне и пожелал мне добра, сказав "До свидания, с тем!". По крайней мере, мне так послышалось. Всю дорогу домой мне не давала покоя мысль, что старик сказал что-то еще. Мои опасения подтвердились, когда я загрузил игру (к моему удивлению, она работала нормально). Там было всего одно сохранение с названием "БЕН". "До свидания, Бен". Он сказал "До свидания, Бен". Меня охватило нехорошее чувство от мысли об этом старике. Возможно, я по тем или иным причинам напомнил ему его внука Бена.

Из любопытства я посмотрел файл сохранения. Я выкатил глаза, посмотрев на это. Он прошел довольно далеко — собрал почти все маски и 3/4 останков боссов. Я заметил, что он использовал статую совы для сохранения. Он был на третьем дне, около башни каменного храма, а до падения Луны едва ли оставался час. Я подумал, что это очень жалко — почти пройти игру, но так ее и не закончить. Я создал новый файл, по традиции назвав его "Линк", и начал игру, готовый снова пережить детство.

Я был впечатлен тем, как хорошо шла игра на таком подозрительном картридже — почти так же, как розничная копия игры, не считая некоторые незначительные баги (например, текстуры были не там, где должны быть, случайные вспышки в роликах, но это не так уж и важно). Однако единственное, что немного расстраивало, было то, что иногда персонажи называли меня Линком, а иногда — Беном. Я полагал, что это была просто ошибка — счастливая случайность в программировании, из-за которой файлы путаются, или что-то вроде этого. Но все же меня это беспокоило, поэтому после того, как я уничтожил крепость Вудфула, я вошел в файлы сохранения и удалил "БЕН" (Изначально я хотел оставить этот файл, просто из уважения к первоначальному владельцу игры, но в любом случае, два файла мне не нужны), надеясь, что это решит проблему. Однако этого не произошло. Теперь в диалогах место моего имени занимало пустое пространство (хотя мое сохранение все еще называлось "Линк"). Расстроенный и вынужденный выполнять домашнюю работу, я забросил игру на целый день.

Вечером я снова начал играть. Я добыл линзу истины и теперь завершал строительство Снежного Храма. Что ж, некоторые из вас, более продвинутых игроков Маски Маджоры, знают о глюке четвертого дня. Те, кто не знает, могут погуглить, но суть в том, что когда часы пробивают в последний день 00:00:00, и вы в это время говорите с астрономом и смотрите в телескоп, то время обратного отсчета исчезает, и, по сути, у вас появляется еще один день, чтобы закончить то, что вы делали. Я решил проделать такой трюк, чтобы закончить снежный храм, и моя первая попытка закончилась успешно — счетчик времени остановился.

Тем не менее, когда я нажал B для выхода из телескопа, вместо того, чтобы встретиться с астрономом, я оказался в комнате для сражения с боссом Маджоры в конце игры и смотрел на парящего надо мной Скулл Кида. Не было никакого звука, только он плавал в воздухе надо мной, и звучала типичная для арены фоновая музыка (но все равно жутко). Мои ладони сразу вспотели — это было определенно не нормально. Скулл Кид НИКОГДА не появлялся в этом месте! Я попытался пройтись, но, куда бы я ни шел, Скулл Кид всегда парил передо мной, смотря на меня, но не произнося ни слова. Около минуты ничего не происходило. Я надеялся, что это просто баги в игре, но сам же в этом сомневался.

Я уже потянулся к кнопке сброса, когда на экране появился текст "Вы точно не знаете, почему, но у вас определенно есть резервы..." Я сразу распознал этот текст — ты получаешь сообщение, когда Анджу дает тебе ключ от номера в Гостинице Сток Пот, но почему он появился здесь? Я не стал смеяться над идеей о том, что это игра пытается как бы общаться со мной. Я снова вошел в навигационную комнату для тестирования чтобы убедиться, что было что-то вроде спускового механизма, который позволил мне здесь с чем-то взаимодействовать. Но я понял, как глуп, ведь даже думать, что кто-то может перепрограммировать эту игру было бы абсурдно. Что ж, спустя пятнадцать секунд на экране появилось еще одно сообщение, как и первое, содержало уже существующую фразу "Идите в логово босса храма. Да/Нет ". Я остановился на секунду, размышляя, что я должен нажать и как игра будет реагировать, и тут я понял, что не могу выбрать "нет". Сделав глубокий вдох, я нажал "Да", и экран стал белым, со словами "Рассвет нового дня" и подтекстом "||||||||" снизу. То, куда я был отправлен, наполнило меня чувством накатывающего ужаса и грозящего страха. Это самое жуткое, что я когда-либо испытывал.

Чувство, которое меня накрыло, можно описать только как чувство глубочайшей депрессии. Я совсем не депрессивный человек, но сейчас я испытывал такое ощущение, словно не знал, как существовать. Это чувство переплеталось с ощущением, что кто-то следит за мной.

Я появился в какой-то странной, темной версии Города Часов. Я вышел из башни (как вы обычно делаете, когда начинаете с первого дня) и обнаружил, что в городе нет жителей. Обычно с глюком четвертого дня еще можно найти охранников и собаку, которая бегает вокруг башни — на этот раз не было и их. Вместо них было зловещее чувство, что что-то находится там, в том же районе, что и я, и это что-то наблюдает за мной. У меня было четыре сердца, мое имя и лук героя. Я даже не задумался о моем облике, я чувствовал, что лично я был в какой-то опасности. Пожалуй, самой пугающей вещью была музыка — это была песня исцеления, взятая прямо из самой игры, но играющая в обратном направлении. Постепенно музыка становилась громче, нарастала, как будто что-то должно выскочить, но ничего не происходило, и постоянно повторяющаяся музыка стала действовать на мою психику.

Время от времени я слышал на фоне слабый смех счастливого продавца масок, настолько тихий, что я сомневался, что слышу именно его, но достаточно громкий, чтобы породить во мне желание найти его. Я осмотрел все четыре зоны Города Часов, но не нашел ничего... Никого... Текстуры исчезли, западный Город Часов завис в небе, все вокруг казалось... сломанным. Безнадежно сломанным. Песня Исцеления играла задом наперед уже пятидесятый раз. Я вдруг вспомнил, как стоял в южном Городе Часов и на сколько одиноким чувствовал себя. Я никогда не чувствовал себя настолько одиноким в видеоиграх.

Когда я шел через город-призрак,(я не знаю, было ли это сочетанием странных текстур и атмосферы и преследующей мелодии, некогда мирной и успокаивающей песни, которую вырезали и исказили) я уже почти было плакал, и понятия не имел, почему. Я почти никогда не плакал, но меня заставляло нечто, мощное чувство депрессии, чуждое и съедающее изнутри.

Я пытался покинуть город, но каждый раз, когда я выходил с его территории, экран становился черным и я просто оказывался в другой части города. Я хотел убежать, я больше не мог здесь находиться. Я пытался играть на окарине, но каждый раз, когда я играл Песнь Времен или Полета я лишь видел надпись "Твою музыку слышно далеко, но ничего не происходит". Тогда я понял: игра не хотела, чтобы я уходил, но я не понимал, зачем она держит меня здесь. Я не хотел входить в здания, потому что чувствовал, что буду там слишком уязвимым, это приводило меня в ужас. Не знаю, почему, но мне в голову пришла мысль, что, возможно, если я утоплюсь в водоеме, я покину эту игру и появлюсь в каком-нибудь другом месте.

Когда я побежал к бассейну, это и случилось. Линк схватился за голову, а на экране на мгновение появился счастливый продавец масок. Он улыбался мне — не Линку — мне, в сопровождении крика Скул Кида. Когда экран сменился, я увидел статую Линка, которая обычно появляется при звучании Элегии Пустоты. Я закричал, когда эта штука посмотрела на меня с таким выражением лица... Я развернулся и побежал обратно в южный Клоктаун, но ужаснулся, когда эта гребаная статуя продолжила преследовать меня. Я могу сравнить это только с Плачущими Ангелами из Доктора Кто. Через различные промежутки времени статуя появлялась позади меня, никак иначе, она меня преследовала.

Теперь я был уже на грани истерики, но мысль о выключении консоли не пришла мне в голову — это все так меня затянуло, что мне казалось, будто все это реально. Как бы я ни пытался избавиться от статуи — она постоянно появлялась позади меня. Линк начал совершать действия, которые я раньше не видел, например, он размахивал руками или сгибался в судорогах... затем на мгновение снова появился продавец масок, после чего я опять столкнулся лицом к лицу с этой сраной статуей. Я побежал назад в мастерскую мечей Додзо, я не знаю, почему, просто я хотел убедиться, что я здесь не один. К ужасу я никого не нашел, и только повернулся, чтобы уйти, как статуя за моей спиной загнала меня в дом и я оказался в ловушке. Я попытался атаковать ее мечом, но все безрезультатно. Сбитый с толку и загнанный в угол, я просто смотрел на статую и ждал, когда она убmет меня. Внезапно на экране вновь появился счастливый продавец масок. Линк повернулся лицом к экрану и, встав зеркально со своей копией, смотрел прямо на меня. Он реально смотрел на меня. Все четыре стены были разрушены, и поэтому я в ужасе выбежал из Додзо. Внезапно игра перенесла меня в подземный тоннель, снова заиграла перевернутая Песнь Исцеления. Не прошло и мгновения, как статуя снова появилась позади меня... на этот раз она была более настойчивой — не успевал я сделать и пару шагов, как она вновь появлялась за моей спиной. Я быстро побежал из тоннеля и оказался в южном Городе Часов. Я бежал, куда глаза глядят — в полнейшей панике — и начал уже кричать,как вдруг появился экран с надписью "Рассвет нового дня", сопровождаемой “|||||||||".

Экран потух, и я оказался на верху часовой башни с молча парящим надо мной Скулл Кидом. Я посмотрел вверх — Луна опять была, казалось, в метре от головы Линка, а Скулл Кид все смотрел на меня в этой гребанной маске. Играла новая мелодия — тема храма каменой башни в обратном направлении. В отчаянной попытке я достал свой лук и выстрелил в Скулл Кида, и действительно задел его — он начал шататься по стандартной схеме. Я выстрелил еще раз, а на третий на экране появилось сообщение "Это ничего не изменит, хе-хе". Я поднялся от Земли, взлетев в лежачем положении, и Линк, закричав, загорелся в пламени, которое тут же его убило.

Я вскочил, когда это случилось — я никогда не видел этот момент в КАКОЙ-ЛИБО игре, да и сам Скулл Кид не ИМЕЛ никаких роликов. Когда появился экран смерти, безжизненное тело Линка все еще горело. Скулл Кид рассмеялся, и экран потух, а я оказался в другом месте. Я хотел во всем обвинить его, но все опять повторилось — какая-то неведомая сила подняла с земли тело Линка, и его тут же охватило пламя, снова убив его. На этот раз на фоне экрана смерти тихо звучала перевернутая Песнь Исцеления. На третий (и последний) раз я заметил, что на фоне не было никакой музыки, лишь гробовая тишина. Я вспомнил, что во время оригинальной встречи со Скулл Кидом ты вынужден использовать окарину, чтобы либо вернуться во времени, либо призвать гигантов. Я попытался сыграть Песнь Времен, но, прежде чем успел доиграть последнюю ноту, тело Линка вновь загорелось и он умер.

Когда появился экран смерти, приставка начала гудеть, как будто перерабатывала много информации... Когда экран вернулся, все было так же, как и в прошлые три раза, но сейчас Линк лежал на земле мертвым в позе, которую я никогда не видел в игре ранее, а над ним парил Скулл Кид. Я не мог двигать персонажа, не мог взаимодействовать с помощью кнопок, я лишь мог сидеть и смотреть на мертвое тело Линка. Где-то через тридцать секунд экран гаснет с надписью "Вы встретились с ужасной судьбой, не так ли?", и игра отправляет меня в начальное меню.

Вернувшись в главное меню, я начал снова, но моего файла с сохранением там не было, "Линк" теперь назывался "ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ". У "ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ" было 3 сердца, 0 масок, и ни одного рупия. Я выбрал "ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ" и тут же, вернулся к сцене на крыше часовой башни, с мертвым Линком и парящим над ним Скул Кидом, а смех Скул Кида на фоне повторялся снова и снова. Я быстро нажал кнопку перезагрузки, и после обновления игры обнаружил, что под файлом "ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ" появился еще один файл, "БЕН". Файл "БЕН" был таким же, как до того, как я его удалил — около каменной крепости с почти упавшей Луной.

В этот момент я выключил игру. Я не особо суеверный, но эта хрень СЛИШКОМ поразила меня. Сегодня я к ней вообще не прикасался, черт, я не спал всю ночь, в моей голове все играла перевернутая песнь исцеления, а меня охватывало чувство страха, как то, что было в Городе Часов. Сегодня я со своим приятелем (ни за что не появился бы там один) поехал к тому старику, чтобы задать ему несколько вопросов. Перед домом стоял продажный знак, но когда я позвонил в дверь, дома никого не оказалось.

Сейчас я записываю остальные мои мысли о случившемся, извините, если где-то встречаются грамматические ошибки, или еще что-то — сейчас я совершенно не сплю. Я в ужасе от этой игры, а сейчас, записывая это, я переживаю все заново. Однако мне кажется, что в этом есть нечто большее, что нельзя понять с первого раза, и что-то заставляет меня думать об этом. Я думаю, что "БЕН" — это некий ключ в этом уравнении, но я не знаю какой именно, и если бы я мог снова встретиться с тем стариком, наверняка я смог бы найти ответы на некоторые вопросы. Мне нужно отдохнуть еще хотя бы один день, прежде чем снова браться за эту игру. Я понимаю, что она уже оставила отпечаток на моей психике, но в следующий раз я собираюсь записывать всю свою игру, с начала до конца. Так как эта идея пришла ко мне в последний момент, на видео вы можете видеть лишь несколько последних минут игры (Скулл Кида и Статую).

Я останусь в этой теме еще некоторое время, прежде чем усну, чтобы ответить на любые ваши вопросы, и, может, у вас будут идеи и теории, которые помогут мне пролить свет на все это. Скажу, что завтра я собираюсь открыть файл "БЕН", я должен это сделать, чтобы посмотреть, что там происходит. Хотя наверно я должен был сделать это с самого начала. Я не верю во всякую паранормальную чушь, но это реально немного стремно. Возможно, конечно, что этот парень Бен просто гениальный хакер или программист, я не хочу даже думать о иных версиях, если это не так.

Это конец поста, я надеюсь, что это просто такая шутка разработчиков и что другие люди тоже сталкивались с такими "шутками" и взломанными копиями игр, как эта. Просто это действительно очень меня пугает.


Пост #2 (8 Сентября 2010)

Я собирался писать обо всем, что происходит и прилагать видеоматериалы. Прошлой ночью все было на столько реальным, что я чуть не наложил кирпичей. После того, как я отписался, я сразу же вырубился. И мне приснилась та статуя Элегии Пустоты. Мне снилось, что она меня преследовала, я прекрасно помню, как у меня волосы вставали от страха. Я хотел отвернуться от этой фигни... этой ужасной безжизненной статуи, которая пристально смотрела прямо на меня пустыми неподвижными глазами. Во сне я называл ее Беном, раньше я никогда не помнил сны так явно. Но важнее все же то, что я все-таки выспался. Я так считаю.

Сегодня, решив не трогать эту игру, я поехал снова встретиться с тем стариком. Как я ожидал, машина не стояла у дома, и дома никого не было. Когда я уже возвращался к машине, сосед старика, косивший траву, выключил газонокосилку и спросил, чего я хотел. Я ответил, что хотел поговорить со стариком, который здесь живет, на что он мне сказал, что старик переехал. Пытаясь узнать адрес, я спросил, есть ли у старика семья или родственники, с которыми можно было бы поговорить. Но мне ответили, что этот старик никогда не был женат и не имел ни детей, ни внуков — ни родных, ни приемных. Я начал волноваться, и задал последний вопрос, который должен был задать с самого начала — кто такой Бен? Лицо человека вдруг помрачнело, он сказал, что в четвертом доме вниз от этого восемь лет назад 23 апреля — человек уверил, что точно запомнил эту дату, потому что в этот день был его юбилей — с мальчиком по имени Бен случилось несчастье, а вскоре после этого его родители переехали. Больше человек ничего не говорил, как бы я его ни упрашивал.

Вернувшись домой, я снова принялся за игру. Я загрузил игру и подскочил, когда услышал во время загрузочного экрана, где появляется маска звук, не нормальный для этой игры, похожий на звук рассекаемого воздуха, но в более высокой тональности. Я нажал на старт, приготовившись к худшему, но как и прошлой ночью, на дисплее были файлы "Твоя Очередь" и "БЕН" (правда, когда я раньше проверял файл БЕН, для сохранения была использована сова, а сейчас — нет). Я выбрал файл БЕН, и на секунду замешкался, так как статистика файла была не такой, как в прошлый раз — как будто за это время он закончил Храм Каменной Крепости... Набравшись храбрости, я запустил его.

Тут же начались странности. Конечно, я был около храма каменной крепости, но лишь это было нормальным. Зона называлась не "Храм Каменной Крепости", а просто "Ка м е н ь" и в диалогах была написана какая-то ерунда, я ничего не мог разобрать. Тело Линка было искривлено — он был наклонен в одну сторону, как будто ему сломали спину, и вся его фигура была изуродована. Лицо Линка выглядело мрачным, на столько жутким, каким я его никогда не видел раньше, а взгляд его был таким пустым и бессмысленным, будто он мертв. Когда Линк стоял, его тело периодически дергалось. Затем я проверил свою инвентерку и заметил, что на кнопке С была вещь, которую я раньше никогда не видел — что-то вроде записки, но когда я ее выбирал, ничего не происходило. Звук вернулся, и началось что-то, чего я раньше не замечал в игре — что-то демоническое, а на фоне раздавался не то лай, не то смех. У меня было всего две минуты, чтобы осмотреться, прежде чем снова появилась эта гребаная статуя Элегии Пустоты, но тут же на экране появилась надпись "Рассвет Нового Дня", но теперь без "||||||" снизу.

Я появился в облике Деку Сруба в Клоктауне — это обычная сцена после первого путешествия во времени. Татл начала говорить "Ч-Что случилось? Как будто все..." но вместо того, чтобы сказать "...началось заново", ее фразу оборвал смех Счастливого Продавца Масок, раздавшийся где-то на фоне. Ко мне вернулась возможность управлять персонажем, но с какого-то хренового ракурса — я смотрел из-за двери часовой башни, наблюдая, как пес бегает по кругу за Деку Срубом. Поняв, что мне некуда идти, так как я ничего не вижу, я решил войти в башню. Там меня встретил Счастливый Продавец Масок, он сказал "Ты столкнулся с ужасной судьбой, не так ли?", а затем экран побелел.

Я оказался в поле Термины, но теперь в облике человека. Казалось, что теперь я играю совсем в другую игру — вокруг все было другим и на экране не было часов, считавших дни. Некоторое время я бегал и осматривал поле, и точно мог сказать, что это было не нормально. Вокруг не было ни одного врага, а на фоне играла искаженная версия темы счастливого продавца масок. Я решил направиться к Вудфулу, но заметил вдалеке три столпившиеся фигуры, одна из которых была Ипона. Я приблизил камеру, и к ужасу понял, что это были Счастливый Продавец, Скулл Кид и статуя Элегии. Я решил, что там происходит что-то важное, хотя и боялся к ним подходить. Тем не менее, когда я подошел, увидел, что Скулл Кид просто немного покачивался, как будто ехал на Ипоне, а статуя Элегии, как и всегда, просто стояла, ужасающе уставившись на меня. А вот продавец масок напугал меня гораздо больше тех двух.

Он тоже просто стоял, а на его лице была все та же поганая усмешка. Но куда бы я ни пошел, его голова медленно поворачивалась в ту же сторону, следя за мной. Я ни говорил с ним, ни дрался, он просто поворачивал голову, внимательно наблюдая за каждым моим движением. Вспомнив первую битву со Скулл Кидом на крыше часовой башни, я вытащил Окарину (с характерным для игры звуком, когда ты играешь на окарине) и попытался сыграть песню, которую раньше не играл — собственную песню Продавца Масок и песню, которая беспрестанно повторялась в четвертый день — Песнь Исцеления.

Как только я закончил играть, раздался душераздирающий крик, небо начало моргать, искаженная тема Счастливого Продавца набрала темп, усиливая страх во мне, и Линк вспыхнул пламенем и умер. Три фигуры неподвижно стояли, пока я умирал, а затем просто стояли и смотрели на мое горящее мертвое тело, пока не исчезли за экраном смерти. Я не могу описать весь страх и ужас, нарастающие во мне при виде этого, но вы можете, посмотреть видео, если хотите увидеть это все от первого лица. Это чувство, похожее на то, что заставило меня забыть о сне два дня назад, снова начало охватывать меня, когда я в третий раз увидел надпись "Ты столкнулся с ужасной судьбой, не так ли?". За этими словами однозначно что-то скрывалось.

У меня было всего мгновение на размышления, прежде чем проигрался еще один небольшой ролик — мое превращение в Зора. Теперь я находился в великом храме залива. Колеблясь, но полный любопытства, что игра приготовила для меня на этот раз, я медленно направился к берегу, где увидел Ипону. Мне было интересно, почему игра расположила ее здесь, может, она подразумевала, что лошадь хочет пить? Так как я не мог снять маску, я понял, что лошадь стоит здесь не для того, чтобы я на ней уехал.

Но вдруг я заметил, что Ипона вздымается и ржет, как будто указывает на что-то далеко в море. Это был просто бугор, но я прыгнул в воду и поплыл. Хотя я чуть не проплыл мимо, но, наконец, я что-то нашел на дне океана; утонувшую статую Элегии Пустоты. Я приблизил камеру, чтобы рассмотреть ее, но внезапно мой Зора начал задыхаться, я раньше такого за ним не наблюдал, да и глупо это было — ведь Зора мог дышать под водой. Но не смотря на это, мой персонаж задохнулся и умер, и опять на черном экране остались освещенными только статуя и мое мертвое тело. На этот раз я не возродился — меня выкинуло в главное меню, словно я перезапустил консоль.

Передо мной появился экран с надписью "Нажмите старт". Единственное, что меня остановило — файлы сохранений снова изменились. Сделав глубокий вдох, я нажал на старт, и оказался прав. Новые файлы сохранения говорили мне о Бене. Теперь я понял, почему появилась статуя, когда я пошел к Водоему — игра предвидела, каким образом я хотел выбраться из Клоктауна в четвертый день. Два файла рассказывали о его судьбе. Как я и подозревал, Бен был мертв. Он утонул. Похоже, игра общается со мной — она дразнит меня новыми сохранениями — она хочет, чтобы я продолжал играть, хочет, чтобы я шел дальше, но меня уже достала вся эта фигня. Я больше не притронусь к этим файлам. Для меня это слишком ужасно. Хоть я не верю во всякую паранормальную фигню, но то, что со мной происходит я не могу объяснить иначе. Зачем кто-то присылает мне эти сообщения? Я не понимаю этого, а мысли об этом угнетают меня. Я прилагаю материал для тех, кто захочет их посмотреть и проанализировать. (возможно, во всей этой ерунде, непонятных символах скрыто какое-то сообщение, но меня переполняет слишком много эмоций, а моя психика слишком расшатана, чтобы я мог еще возиться с этой херней).


Пост #3 (10 Сентября 2010)

Я знаю, что сейчас раннее утро (в Америке нет ночи, до 12 часов у них вечер, а после — утро, так что, это оочень раннее утро), я не спал всю ночь, я не могу спать, меня не волнует, увидят ли люди это, это не важно, я просто хочу, чтобы мои слова распространялись — мне от этого становится легче. У меня пропало желание писать об этом, ведь чем меньше я об этом думаю, тем лучше. Я думаю, видео все скажет само за себя. Я делал то, что вы просили, ребята — я играл песню Элегии Пустоты после первого ролика, но я думаю, что игра или сам Бен (о,Господи, мне самому смешно от мысли, что он может находиться в игре) хотели, чтобы я сделал это. Теперь он преследует меня, но не в игре. Он в моих снах. Каждый раз я вижу его, просто наблюдающего за мной, за своей спиной. Я не встречаюсь ни с кем из моих сокурсников, я все время нахожусь в своей комнате с закрытыми окнами и опущенными жалюзи — только так я уверен, что никто не наблюдает за мной. Но он все еще достает меня, когда я играю; когда я играю, он может видеть меня. Теперь игра меня пугает. В последнее время она говорит со мной — не только текстовыми сообщениями — она реально со мной говорит. Общается со мной. Это все Бен. Это он говорит со мной. Я не знаю, что это значит. Я не знаю, что он хочет. И я не хочу этого знать, я просто хочу вернуть свою прежнюю жизнь.

Вещи вроде этой не должны случаться с людьми вроде меня, я все еще ребенок, даже не дорос до того, чтобы пить. Это не честно, я хочу домой, хочу снова увидеть своих родителей, эта школа так далеко от дома, я просто хочу снова обнять свою маму. Я хочу просто забыть это ужасное безжизненное лицо статуи. Мой первый файл в игре вернулся — такой же, каким был до того, как исчез. Я больше не хочу играть. Я чувствую, что случится что-то плохое, если я не буду играть, но это по сути не возможно, это ведь просто видеоигра-призрак там, или нет — он не может мне навредить, верно? Если серьезно подумать, не может ведь, правда? Я постоянно твержу это себе, но чем больше я об этом думаю, тем меньше во мне уверенности.


Пост #4 (12 Сентября 2010)

Сперва позвольте мне прояснить некоторые вещи — я знаю, вы, ребята, беспокоитесь, но с "джедусейбл" все в порядке. Сегодня он закончил переезд и сказал, что возвращается домой, даже не закончив этот семестр. На самом деле я не понимаю, что произошло — у меня есть лишь смутные догадки, но вы наверняка знаете больше, чем я. Я сосед "джедусейбл". Конечно, я понимал, что с ним что-то не так в последние время. Он все время проводил в своей комнате, прекратил любое общение с друзьями, и я почему-то уверен, что он даже почти ничего не ел, я бы не пробыл здесь и двух дней, я бы сошел с ума на его месте. Хорошо, что я зашел к нему за некоторыми вещами. Я пытался несколько раз заговорить с ним, но он либо молчал, либо кратко отвечал, когда я интересовался его странным поведением. Он был убежден, что кто-то охотится за ним. Вчера я пришел к нему за своим учебником по психологии, он вышел ко мне, глядя полными ужасом глазами, под которыми виднелись черные мешки. Он дал мне флешку и специальные инструкции. Он попросил меня сделать для него одну последнюю, но важную вещь. После этого он мне все объяснил, дал мне данные своего аккаунта на Ютубе и сказал, что некто от него что-то хочет, что некто заставляет его играть снова и снова, искажает факты, и он сам не должен этого делать. Он попросил выложить отснятый материал и информацию к нему, чтобы люди увидели, что произошло. Я ответил, что он мог бы сделать это самостоятельно, но в его глазах появился этот дикий взгляд. Он сказал, что никогда больше даже не взглянет на эту игру — это было последнее, что он мне сказал — он даже не попрощался, когда за ним приехали родители и забрали его. Я даже не увидел его родителей.

Если честно, я не могу вам рассказать, что случилось. Когда он говорил, было сложно что-либо понять, а его ужасный внешний вид отвлекал меня. На флешке была запись игры, снятая прошлой ночью, текстовый документ с его логином и паролем от ютуба и документ, называющийся Правда.txt, содержащий, как он выразился, "его дневники" с записями. Он сказал, что это значит для него все, и в другой раз я бы не стал так точно исполнять его просьбу, касающуюся какой-то гребанной игры, но не сейчас — то, как он говорил и как смотрел на меня заставило меня отнестись к его просьбе серьезно. Это видео находится у меня со вчерашнего дня, но мне нужно, чтобы кто-нибудь помог мне с его обработкой, так как я в этом не силен. После просмотра его видео я посмотрел его прошлые записи на ютубе, чтобы понять, что произошло, но это только запутало меня еще больше. Видео я выложу сегодня вечером, а Правда.txt — 15 сентября, как попросил мой друг. Я еще не решился его прочесть — я прочту его в первый раз тогда же, когда и вы — из уважения к моему другу. Отвечаю на ваш вопрос — не, я с ним еще не связывался, я думаю позвонить ему завтра, спросить, все ли с ним в порядке. Он уже должен быть дома.

Теперь о видео: видео начинается, когда он уже загружает файл "БЕН", я так понял, что он снял его, потому что иногда имена сохранений меняются, но сейчас все вроде было так же, как в конце его последнего видео (Линк и БЕН), ничего не изменилось. Меня не было рядом, когда он играл, но похоже, что, когда он только запустил игру, он проверял свое оружие и смотрел, что находится в инвентерке или что-то вроде этого, видимо, он заметил, что они изменились. Что ж, после всего этого я считаю, что игра стала слишком важной для него.

Пост #5 (15 Сентября 2010)

Эй, ребята! Это "Джедусейбл". Это последний раз, когда я с вами, и у меня есть для вас подарок — записи, которые я делал, в них все подробно описано. После всего, что случилось, я хотел бы поблагодарить вас за то, что были со мной и читали мои сообщения — вы, можно сказать, делили со мной это бремя. Когда вы будете это читать, меня здесь уже не будет, но после четырех дней, проведенных с этой безумной игрой, я начал понимать, что на самом деле играют со мной. Я надеюсь, с тем, кто прочитает это, такое не повторится.

Но некоторыми вещами я не могу поделиться с вами в силу обстоятельств, о которых я сейчас расскажу. Бен блокировал любые мои попытки рассказать вам правду, я пытался, очень осторожно, разными способами вас предупредить. Во всех пяти видео, которые я снимал более четырех дней, я использовал Маску Истины, сочетая ее с Болтающим Камнем и Линзой Правды в определенном месте. Фанатам Зельды известно, что это — символы честности и надежности, и я надеялся, что хоть кто-нибудь это заметит. Когда я играл файл, который назвал "БЕН", я помнил о том, что Бен следит за каждым моим движением в игре, я пытался делать все менее заметным, но все же я разослал вам сообщения — я не использовал ни линзу, ни маску, ни посещал камень. Это сработало, затем видео было загружено. Я играл так, чтобы кто-нибудь заметил, что файл БЕН сделан иначе, не по шаблону.

Теги тоже соответствовали схеме, я надеялся, что вы и на это обратили внимание. Это были мои маленькие сообщения вам — ничего такого, что могло бы привлечь внимание Бена или что могло выглядеть подозрительно — Бен управлял моими файлами и менял их, я надеялся, что вы заметите это, ведь я постоянно оказываюсь так близко к отгадке того, что случилось, но все никак не могу узнать.

Это долго читать, и у меня нет времени для проверки орфографии или оформления всех моих исследований. Но здесь есть все.


6 Сентября, 2010

23:00 (Время переведено в привычное для нас — прим. переводчика) — Не могу поверить в то, что происходит, не уверен, что это какого-то рода мистика, но не смотря на жуткий страх, с которым я не могу справиться, я не могу воздержаться от интереса. Кто или что эта статуя? Слишком много вопросов. Я начал писать этот документ как дневник, потому что так мне проще записывать и прослеживать события. Я печатаю отчет о том, что произошло, чтобы позже вернуться к нему.


7 Сентября, 2010

2:10 — (Информация была написана здесь, вы можете вернуться к моему первому посту о "four.wmv", чтобы ее прочитать.)

4:23 — Я не могу спать. Как бы я ни старался. Но чем больше стараюсь, тем больше волнуюсь. Мне кажется, что эта статуя появляется каждый раз, когда я закрываю глаза.

8:20 — Я совсем не спал, просто начал новый день. Не думаю, что у меня есть силы идти сегодня на занятия. Я снова поеду поговорить с тем стариком. На всякий случай, возьму с собой своего приятеля Тайлера.

13:18 — Вернулся домой. Никаких следов старика, странно, что он решил съехать на следующий день, но может просто вывеска о продаже весела там вчера и я этого просто не заметил. Тайлер хотел знать, почему я все это делаю, я ему не рассказал. Пойду есть — голодный, как мертвец.

15:46 — Могу поклясться, что по дороге от станции метро я видел статую Элегии, следящую за мной из-за кустов. Теперь мне определенно, точно нужен сон.

17:00 — Не думаю, что многие поверят мне, если я расскажу, что случилось, думаю, я просто попытаюсь выложить это в интернет. Думаю, я просто использую эти записи, те заметки не достаточно регулярны.

18:00 — Соединил свою карту захвата с компьютером, чтобы загрузить отснятое. На секунду подумал, что мой компьютер завис — он издал странный хлопок, когда я все подключил, но теперь вроде все работает нормально. Мой компьютер не может сейчас покинуть меня.

19:00 — Материал загрузился. Качество оказалось гораздо лучше, чем я предполагал, круто, надеюсь, это действительно особенный картридж — я не помню, чтобы проходил через это прежде.

20:45 — Мне показалось, на долю секунды я увидел на своем рабочем столе иконку с лицом статуи — она меня напугала. Меня охватывают депрессия и бред, это скоро сломает меня.

21:00 — Начинаю загружать свои видео с Ютуба на другой аккаунт.

21:03 - Не помню, чтобы в прошлом году я загружал видео Vampire: The Masquerade: Bloodlines. Видимо, это был аккаунт, которым я поделился с другом прошлым летом. Надеюсь, он не будет против, если я загружу сюда эти видео.

21:55 - Запостил описание четвертого дня с ссылкой на видео с ютуба. Стараюсь не заснуть, но сейчас я реально ооочень устал.

8 Сентября, 2010

10:48 - Мне снилась статуя. Снилось, что она преследовала меня, я прекрасно помню, как у меня волосы вставали от страха. Я хотел отвернуться от этой фигни... этой ужасной безжизненной статуи, которая пристально смотрела прямо на меня пустыми неподвижными глазами. Во сне я называл ее Беном, раньше я никогда не помнил сны так явно.

11:21 - У меня нет ни малейшего желания снова играть в эту игру. Вместо этого я поеду встретиться с тем стариком.

13:35 - Так и не встретился со стариком, но у меня был очень интересны разговор с его соседом. Я напишу все в своем отсчете о сегодняшней игре, но придется немного подождать, и, возможно, мне не удастся откопать никакой информации об этом парне Бене.

14:45 - У меня случаются периодические необъяснимые головные боли из-за нехватки сна, и в моей голове постоянно играет эта песня. К тому же, сейчас сезон гриппа, и я рискую заболеть- моя иммунная система сейчас в жопе из-за этих бессонных ночей.

15:00 –

15:02 - Мой компьютер... сам по себе... он открыл текстовый документ и сам написал слова "Привет" и "www.cleverbot.com". Что... за... черт...

15:46 — Я зашел на этот сайт, это какой-то чат с ботом. Думаю, наш разговор все скажет сам за себя:


09/08/10 Разговор:

User: Привет?

Cleverbot: Привет.

User: Кто это и каким образом ты контролируешь мой компьютер?

Cleverbot: Кто я?

User: Верно, я забыл. Ты просто бот.

Cleverbot: Ты действительно так думаешь?

User: Слушай, я знаю, тот, кто ебется с моим компом, прямо сейчас видит мой экран.

Cleverbot: Да.

User: Да, и держу пари, ты один из этих продвинутых детишек, которые считают себя полным говном. Ты знаешь, что то, что ты сейчас делаешь — нелегально, а?

Cleverbot: Правда?

User: Нет, блять. Ты когда-нибудь слышал термин "вторжение в частную жизнь"? Отвали от моего компа, мальчик.

Cleverbot: Я — твой компьютер.

User: Клево. В любом случае, я вызываю полицию, ты не вовремя со мной связался, мальчик.

Cleverbot: Тогда можно я хотя бы подожду, пока ты сыграешь в ту игру?

User: ...Что?

Cleverbot: Ту игру.

User: Маска Маджоры?

Cleverbot: Да.

User: Как ты об этом узнал?

Cleverbot: Просто.

User: Как просто?

Cleverbot: Я делал это.

User: Делал что?

Cleverbot: Я играл с тобой.

User: Что за черт/

Cleverbot: Ты испугался?

User: Ты блять кто?

Cleverbot: Бен.

User: Статуя? Ты сейчас в моем компьютере?

Cleverbot: Да.

User: как?

Cleverbot: Ты перенес меня.

User: И каким раком я тебя перенес?

Cleverbot: Кабель и шнур.

User: Как?

Cleverbot: Расскажи мне о себе.

User: Что?

Cleverbot: Расскажи мне о себе.

User: Что ты имеешь ввиду?

Cleverbot: Что тебя из всего этого больше всего напугало?

User: Что за хрень?

Cleverbot: Отвечай.

User: Нет

Cleverbot: Отвечай.

User: Какого хрена, как ты здесь все открываешь?

Cleverbot: Теперь я твой компьютер.

User: Что ты можешь контролировать?

Cleverbot: Все.

User: что ты хочешь от меня?

Cleverbot: Развлечься.

User: Ты застрял там. Ты ведь не можешь мне навредить?

Cleverbot: Ха

User: ?

Cleverbot: Поиграй.

User: Нет, ты не сможешь мне навредить.

Cleverbot: Тебе понадобилось много времени, чтобы все это напечатать.

User: И?

Cleverbot: Ты уверен?

User: Если у тебя так много власти, зачем ты используешь этот сайт, чтобы общаться со мной?

Cleverbot: Меньше грязи. Больше толка. Весело.

User: Весело?

Cleverbot: Да. Моя традиция. Мне нравится.

User: Ты думаешь, это весело?

Cleverbot: Забавно.

User: И мои записи?

Cleverbot: Можешь писать их дальше.

User: Почему ты мне разрешаешь?

Cleverbot: Забавно читать, что ты думаешь обо мне.

(окно закрылось)

15:50 — Что я наделал? Я впустил его в мой компьютер. Я продолжаю писать эти заметки, свои отчеты, я чувствую себя заключенным в этом "безопасном" месте. Я не знаю, не знаю, галлюцинации это или нет. Кажется, что я готов свихнуться прямо сейчас. Я чувствую, как он наблюдает за мной, как я печатаю это. Бен контролирует все в этой игре- играет мной, следит, как за овечкой, но зачем? С какой целью? Я знаю, Бен утонул, но как он стал таким? Какого хрена я вообще делаю, если он прямо сейчас все это видит?

16:35 — (заметка о BEN.wmv — прохождение игры )

19:18 — БЕН снова позвал меня в Cleverbot. Он рассказал, что сожалеет и просто хочет освободится. Что я могу его освободить — так же, как он попал на мой компьютер через карту захвата, он может распространяться и дальше, но ему нужна моя помощь. Он сказал, я особенный, потому что могу помогать ему. Это его первые хорошие слова. Он пообещал оставить меня, если я сделаю это. Он клянется, что отстанет. Я теперь не знаю, что думать, как я могу доверять его словам?

19:20 — Я в ужасе от него. Но сейчас он говорит, что просто пошутил. Это какая-то двоякая и ебанутая шутка. Он сказал, что игра окончена. И я действительно хочу, чтобы она закончилась. Он говорит, что он просто хочет быть свободным, что он заключен в картридже и моем компьютере, и хочет освободиться. Я не хочу иметь дел с этим дерьмом, я не знаю, сколько еще смогу просидеть под наблюдением. Он наблюдает за каждым моим движением, за каждым нажатием клавиши, у меня больше нет никакой личной жизни. Он знает обо всем, что делается на моем компьютере. Он говорит, что может сделать со мной что-то ужасное, но я ему почему-то не верю.

20:01 — Что-то мне подсказывает, что со мной снова играют, прямо как в игре.

21:29 — Бен снова звал меня в Cleverbot. Я его проигнорировал и пошел в душ. Когда я вернулся к экрану, меня встретила Статуя Элегии, смотрящая на меня мертвыми глазами с моего рабочего стола. Я не хочу с ним разговаривать.

21:44 — Иди в жопу, Бен, я с тобой не говорю

21:56 — Иди в жопу, Бен, я с тобой не говорю

22:06 — ИДИ В ЖОПУ, БЕН, Я С ТОБОЙ НЕ ГОВОРЮ

22:12 — ИДИ В ЖОПУ, БЕН, Я С ТОБОЙ НЕ ГОВОРЮ


22:45 — Прошло чуть больше получаса, и сообщения прекратились. Бен прекратил. Я начинаю думать, что Бен не ограничен лишь моим компьютером и картриджем, я начинаю что-то чувствовать. Это сложно объяснить, я никогда не предавался религии, но сейчас атмосфера моей комнаты изменилась.

23:42 — Я начинаю случайно натыкаться на статую элегии, когда захожу в интернете туда, куда не должен. Там, где ее не должно быть — я прокручиваю вниз — и внезапно передо мной оказывается статуя Элегии. Повсюду статуя Элегии. Я не знаю, сколько еще смогу это терпеть.


9 Сентября, 2010

00:35 — Мои самые ужасные опасения подтвердились — Бен поработал над моим отчетом к БЕН.wmv. Я смотрел на отчет, отправленный на разные форумы- некоторые части отсутствовали. Там не было написано о том, что Бен существует вне игры. Там не упоминаются Дети Луны. Как он смог так быстро удалить сообщения, что я этого даже не заметил? Может, мне показалось, что я это все выкладывал, но на самом деле Бен разместил там свою собственную "цензурную" версию. Я спрошу Бена, зачем он это сделал.

00:50 — Он не отвечает на Cleverbot, там только отвечают сгенерированными фразами, как и должно быть — в этот раз я просто говорил с ботом.

1:24 — Я думаю, Бен злится на меня.

10:43 — Прошлой ночью я видел во сне Детей Луны, они подняли свои маски и показали свои жутко изуродованные лица — личинки выползали из черных глубоких дыр, которые красовались вместо глаз, а их желтые улыбки становились все шире и шире, когда дети приближались ко мне. Они сказали. что хотят поиграть. Я пытался от них убежать, но четверо детей пригвоздили меня к земле с удивительной силой. Над ними стоял счастливый продавец масок, он сказал, что у него есть новая маска, и он хотел бы ее испытать. Судорожным, резким движением, дополняющим его облик в игре, он достал маску, сделанную по типу чьего-то лица, которое я не мог распознать — довольно молодое лицо — и передал ее Детям Луны. Хихикая, они приставили ее к моему лицу. Их ужасные, истерзанные тела прыгали вверх-вниз. Двое из них держали меня, пока другие двое натягивали маску на мое лицо.

Мои вопли и крики вызвали на лице счастливого продавца масок ужаснейшую улыбку, которую я когда-либо видел. Он ходил кругами, рассматривая эту процедуру, как любопытный врач, внимательно наблюдал за происходящим. Я пытался вырваться, но все было бесполезно. Мои глаза лезли на затылок от боли. Все было так реально, но я никак не мог проснуться. Я не мог проснуться, как бы сильно ни пытался. После маски они принялись сшивать мои ноги вместе, затем начали пришивать руки к телу. Ужасное чувство от прокалывающей твои ноги иглы, пронзающей твои сухожилия и соединяющей кожу... Я пытался кричать, но маска так крепко приросла к моему лицу, что стала моим новым лицом... и у моего нового лица не было рта. Я не мог издать ни звука. Я пытался убеждать самого себя, что это всего лишь сон, как вдруг дети луны остановились и посмотрели на меня. Они уже закончили. Тогда счастливый продавец масок наклонился ко мне и уставился на меня. Улыбнувшись, он просто сказал "Ты встретил ужасную судьбу, не так ли?", после чего дети продолжили операцию с новым энтузиазмом. Я не мог проснуться. Я не мог проснуться. Он не давал мне просыпаться, пока они не превратили меня в другую статую элегии.

Я проснулся, дрожащий, в холодном пот и слезах. Я сразу побежал к компьютеру, чтобы найти Бена.


09/09/10 Разговор 1

User: Ответь мне, бен.

Cleverbot: С возвращением.

User: Какой смысл делать это, зачем?

Cleverbot: Забавно наблюдать.

User: Как?

Cleverbot: Весело играть, весело играть тобой, делать так, чтобы ты чувствовал себя в безопасности.

User: ...

Cleverbot: Мне интересно смотреть на твою реакцию.

User: на что?

Cleverbot: Если бы я не показался, мог бы делать только разные мелочи. чтобы играть с тобой. Закрывать твои окна, выключать компьютер, двигать курсором. Всего лишь мелочи. Ты бы интересовался, существую ли я, но не знал бы наверняка. Я бы давал тебе небольшие подсказки, что я есть.

Cleverbot: Я хотел проделать кое-что особенное с тобой.

User: ты делал это раньше?

Cleverbot: Да. И я хочу повторить это.

User: Для кого, Бен?

Cleverbot: Ммм?

User: Ты знал Бена?

Cleverbot: Не хочу посвящать тебя вв эту информацию.

User: Как умер Бен?

Cleverbot: Ты знаешь.

User: Нет, как он утонул?

Cleverbot: Этого тебе не скажу.

User: Почему?

Cleverbot: Это предназначено для другого.

User: Для кого?

Cleverbot: Для следующего, кто спросит.

User: когда

Cleverbot: Позже.

(окно закрылось)

Я начинаю думать, что "это" и не Бен вовсе, а его садистский характер может говорить о том, что он просто присвоил себе имя мальчика после того, как убил его.

12:04 — Моя комната, кажется, снова меняется. Там что-то... там, не здесь... Я чувствую себя под угрозой, будто это что-то пытается найти меня и задушить, но пока не может достать меня.

12:46 — Я думаю, Бен больше не захочет играть со мной. Я сыграю снова. Я сыграю в эту игру снова, Бен, ты читаешь это? Я снова сыграю в игру, пожалуйста, прекрати это, пожалуйста, прошу

13:41 — Я схожу с ума, пытаясь понять, что реально, а что нет. Бен просто играет со мной злую шутку или это все реально? Бен пишет эти ответы или это просто популярные фразы людей? Действительно ли экран мерцает, или это только воображение? Представьте, что всю жизнь вы зависели от интернета и полагались на свои глаза, но вдруг вас ослепили — вы больше не можете полагаться на зрение. Иногда я смотрю на ответы под видео и постами к ним, в которых люди пишут, что некоторые вещи выглядят поддельными, отфотошопленными и так далее, да я и сам не знаю, изменил ли Бен там что-нибудь, чтобы заставить меня молчать. Или может эти ответы написаны Беном с попыткой прекратить мои связи — и вот, из-за я нахожусь в замкнутом цикле мозгоебства и он продолжает шатать мой рассудок и толкать меня к краю. Вот я пишу все это, и не знаю, беспокоятся ли об этом остальные так, как я полагаю- это еще одна гребанная шутка. Существует ли вообще этот документ? Пишу ли я что-нибудь?


09/09/10 Разговор 2

User: Что это? Какая цель у этой игры? Я умираю, что бы я ни делал.

Cleverbot: Ты умираешь, потому что не можешь раскрыть тайну.

User:Что?

Cleverbot: Тематическая.

User: ЧЁ ЗА ХРЕНЬ ТЫ НЕСЕШЬ

Cleverbot: Вся красота в твоих страданиях.

(окно закрылось)

16:09 — Бен снова заставил играть меня в эту игру. Он сказал, что хочет показать мне что-то важное.

18:23 — (заметка о DROWNED.wmv — прохождение игры)

19:09 — (заметка о CHILDREN.wmv — прохождение игры)


10 Сентября, 2010

11:52 — Прохождение DROWNED.wmv было на месте, когда я проснулся сегодня утром. Я помню, как печатал его, но совсем не помню, как выложил. Он снова его отредактировал. Нет упоминания о старике. У меня больше нет права голоса. Я просто выкладываю то, что он хочет, я просто маска, за которой он прячет свою ложь.

11:55 — Я нашел целый отсчет о видео, и не помню, чтобы делал его. Прочитав отсчет, это звучит болезненно, — но он напоминал мне мой сон, снившийся мне два дня назад, только еще более ужасный. Дети Луны, может, они нечто иное, не связанное с Беном? Прошлой ночью произошло что-то, чего я не помню. Только что я выложил четвертый отсчет на форум. Тень моего стула сдвинулась.

12:00 — Бен не дает мне заходить на Ютуб. Я могу посещать остальные сайты, но он закрывает окно, когда я захожу на Ютуб. Почему?

14:02 — Я чувствую, как сжимается воздух. Похоже, я тут не один. В любом случае, аура здесь становится все темнее.

14:44 — Я попытался связаться с Беном в Cleverbot, он не отвечает. Я просто получаю автоматические сообщения.

15:51 — Мои уши обманывают меня, я слышу искаженную Песнь Исцеления. Я продолжаю слышать ее.

16:23 — Теперь я уверен в этом, раньше я думал, что это было просто странным совпадением, но сейчас я, открыв окно, я увидел старика на первом этаже. Я уверен. Это он. Он просто смотрел на мое окно, стоя посреди кампуса. Если кто-нибудь из студентов его замечал, они не придавали его присутствию никакого значения.

----

На этом мои заметки заканчиваются. Я покину комнату, забрав картридж с собой. Я не буду вдаваться в подробности того, что случилось, я теряю нить мысли, когда пытаюсь вспомнить последние детали. Это было около двух дней назад. Это мой последний отсчет и вообще деятельность о последнем видео, которое вы, конечно, видели — Matt.wmv.

Последнее видео, которое я снял, Matt.wmv, началось нормально. Я появился в Клоктауне, как обычно, и вокруг не было ничего ненормального. Решившись все уладить и сыграть Присягу Ордеру на часовой башне на четвертый день, я приготовился к подвигам. Я ускорил время, подобравшись к последнему дню, и направился в обсерваторию. Когда я поднялся к телескопу и поговорил с астрономом, он не позволил мне смотреть в телескоп. Он сказал, что это будет не честно и что я должен играть по правилам. Несмотря на все мои попытки, игра не позволила мне использовать глюк четвертого дня, как бы я ни старался и что бы ни делал, она была непреклонна в этот раз. Если раньше у меня была хоть какая-то свобода воли, то в этот раз игра была агрессивной, как никогда. В итоге, мне приказали идти к каньону Икана, где игра закончится и оставит меня в покое, я встревоженный, но в отчаянии пытающийся покончить с этим кошмаром, я сыграл песнь роста и закончил на этом. Мне сказали по прибытию проверить инвентарь, там я смогу найти ответы на вопросы и скорее закончить игру. Я прибыл в каньон Икары и сохранился у статуи совы. Когда я перебирал инвентарь, я заметил, что не хватает постоянно повторяющейся песни — Элегии Пустоты. Видимо, как только я прибыл туда и выучил песню, я полагаю,это было последнее в чем нуждался БЕН, прежде чем решил, что уже достаточно поиздевался надо мной. Бен — манипулятор; он пытается обмануть своих жертв ощущением безопасности, а затем загоняет их в ловушку. Я был ничем иным, как марионеткой для него, он наслаждается, наблюдая за тем, какие эмоции ему удается вызвать у людей различными способами.

Есть еще кое-что, относящееся к моему печальному опыту, но смысла чего я так и не уловил. Так как я никогда не был мастером разгадывать загадки, да и не в том я сейчас расположении духа, я предоставляю все части этой головоломки вам, чтобы вы смогли их проанализировать и собрать недостающие звенья.

Я печатаю эти "завершающие строки" на библиотечном компьютере в кампусе, сюда же на свой майл последние четыре дня я пересылал свои заметки, хранящиеся на "инфицированном" компьютере. Я объединю те отчеты с этими заметками, которые напечатал на безопасном общественном компьютере в один документ — я не дам Бену ни единого шанса для распространения, я не хочу, чтобы еще кто-нибудь испытал этот ужас, я убедился, что все сделал верно. У меня не было проблем с Беном, когда я пересылал себе заметки прямо под его гребаным носом. Он даже не представляет, что позволил мне сделать. Так же не было проблем с открытием текстового документа с моего инфицированного компьютера на обоих эмайлах. Я не могу описать это чувство, когда наконец-то приобретаешь свободу. На этом кошмар закончился.

Кстати говоря.

Не скачивайте НИКАКИЕ мои видео или ЧТО-ЛИБО, связанное с ними — ни через видео/аудио рипперы, ни через захват экрана, никак. Я не знаю, как он может распространяться, но знаю, что простым просмотрам видео и чтением текста вы не дадите ему распространяться, иначе ему не была бы нужна моя помощь. Однако НАСТОЯТЕЛЬНО советую не принимать ничего, что просит загрузки на ваш компьютер.

Это будет мой последний пост, я покидаю этот форум навсегда. Если вы увидите дальнейшие сообщения от меня после сегодняшней даты — 12 сентября — и после назначенного времени — 00:08 — НЕ ВЕРЬТЕ им. Я знаю, что Бен может войти через мой аккаунт и управлять моим компьютером, хоть я и, как уже говорил, не знаю границы его возможностей, но знаю, что он сделает все, чтобы вырваться на свободу. Он очень упорный. И для обеспечения вашей же безопасности, просто забудьте обо мне. Пожалуйста.

И, конечно же, с этого момента не загружайте никакие изображения, которые я, возможно, выложу, и вообще никакие документы. НИКАКИЕ.

Этот пятый день будет моим последним днем, я сожгу картридж, затем уничтожу свой ноутбук.

Опять же, я не знаю, переживает ли кто-то за меня. Ведь в этом семестре у меня не было друзей, точнее, мне пришлось их потерять.

Конечно, и я сам частично в этом виноват — я ж гениус, решивший жить один. Если бы не это, кто-нибудь нашел бы меня и спас прежде, чем игра затянула меня, и буквально спас бы мне жизнь. Но видимо, это было бы слишком жирно для меня, и я просто рад, что это случилось со мной, и именно я увижу, как умрет Бен.

Наконец, спасибо за то, что открыли и прочитали это, я рад, что до вас дошла моя история, хоть вы скорее всего мне не верите. Ты не должен был этого делать — действительно, не должен. Но ваша поддержка помогала мне не отчаиваться и продолжать идти вперед, и вот теперь я, наконец, освободился от всего этого. a̯̙̦͙͖̩͉ͨ͒̂̀

Еще раз спасибо,

Джедусейбл


...Ты не должен был этого делать, Мэтт. Ты не должен был этого делать...

Разумеется, он был пьян в стельку. Только очень пьяный человек станет рассказывать подобные вещи случайному собутыльнику в грязном темном баре, где играет отвратительная музыка, подают не первой свежести пиво по цене втрое выше, чем в магазине и вдесятеро выше цены, которой оно заслуживает, где тараканы спокойно беседуют, шевеля усами, на липкой стойке, за которой дремлет потасканного вида девица, которая обращает на окружающий ее мир внимания не больше, чем на следы чьего-то перепоя в углу. Таких вещей не рассказывают порой даже самым близким людям - из боязни показаться сумасшедшим. Но на дне его глаз, красных от выпивки и слезящихся от табачного дыма, столь густого, что его можно было зачерпнуть стаканом, не светился - сиял желтым огнем столь неподдельный ужас, что понимание пришло сразу - он страстно желал бы, чтобы выслушавший его человек воскликнул: "Да ты совсем сумасшедший! Такого быть просто не может!". Тогда он, вздохнув облегченно, пошел бы к врачу, рассказал о кошмаре, который преследует его, и врач, человек с добрым и всепонимающим взором, сделал бы ему укол и отправил отдохнуть пару месяцев в тихое место, где в палате на четыре койки живут такие же, как он, сумасшедшие - каждый со своим кошмаром, который никогда не был явью. Знать, что это была галлюцинация, бред, страшный сон - вот была бы награда для него. Но его придавливало к земле осознание одного факта - это было, было в реальности, и это не только его кошмар. Кто знает, сколько еще людей были там? Сколько вернулось? И сколько сейчас сидит всю ночь в грязных барах, лишь бы не заснуть, смотрят на мир сквозь красную пелену бессонницы, ходят на работу, как сонные мухи лишь потому, что не смогли побороть любопытство?

- Ты в детстве любила читать? - повернулся ко мне прилично одетый мужчина лет тридцати восьми, а может, сорока, только что залпом засосавший стакан водки и, судя по его виду, далеко не первый в этот вечер. Глаза его слезились, разило от него, как от старого алкаша, но щеки были гладко выбриты.

Я не люблю общаться с пьянчугами, особенно в таких местах, где следующим предложением будет "пошли ко мне, выпьем и все такое". Я вообще случайно забрела в этот бар в чужом городе, но до поезда оставалось еще три часа, и сидеть на вокзале с бомжами в обнимку мне не особенно хотелось. Я открыла рот, чтобы, как обычно в таких случаях, вежливо объяснить, что ценю тишину и покой, за чем обычно грубо посылаю, а если и это не помогает - то следует удар, но его лицо, а особенно - взгляд, остановили меня. Я поняла, что этот человек не намерен ни приставать ко мне, ни тем более нарываться. Он просто отчаянно хочет выговориться, а я, как незнакомый человек, который через три часа растворится в ночи, чтобы никогда больше в его жизни не появиться, являюсь идеальным объектом для этого.

- Да, любила, - ответила я, выжидающе глядя на него. Скорее всего, сейчас последует вопрос, любила ли я любовные романы и слезливая история о покинутом и одиноком печальном мужчине. Или нет?

- Я тоже. Особенно я любил Уэллса. Сначала меня очаровала и напугала "Война миров", больше у нас дома ничего не было, но после я взял в библиотеке сборник рассказов. Пожалуй, это единственная вещь, которую я за свою жизнь украл. Я не вернул ее, потому что не смог с ней расстаться, понимаешь?

Я кивнула. Сама-то я за свою жизнь зачитала в библиотеках огромное количество книг. Тем не менее, беседа начала меня занимать, я отчаянно надеялась, что его рассказ меня не разочарует. Судя по всему, этот человек интересен, и хотя он едва ворочал языком, мыслил он ясно и излагал не хуже.

- Знаешь, от какого рассказа я не мог оторваться и перечитал его раз пятьдесят? "Зеленая дверь". Господи, как я хотел когда-нибудь найти эту дверь! Чтобы там было ясное небо, красивые дома, доброжелательно настроенные дети, которые не прогонят меня, а сразу позовут играть. И та леди, которая накормила его вкусным обедом... Я говорил себе, что если бы нашел такую дверь, остался бы за ней навсегда. Ч-черт, если б я знал... Как же теперь я ненавижу этот рассказ! Эй, налей-ка мне еще! - крикнул он девице за стойкой. Та вздрогнула, подняв голову и разлепив веки. Затем она посмотрела на него так, словно он был собачьим экскрементом, прилипшим к туфле.

- У тебя деньги-то есть? Сидишь тут весь вечер, алкаш. Плати давай, с тебя восемьдесят три рубля сорок копеек. Он безропотно полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда потертый бумажник, в котором нашлась единственная пятидесятирублевка.

- Слушай, я тебе в среду принесу, - моляще обратился он к девице. - У меня получка в среду.

- Не ври, не принесешь ты ничего. Давай деньги, или сейчас мента позову, - у разбуженной девицы в глазах вспыхнуло пламя непримиримой борьбы. А у моего собеседника был вид одновременно униженный и полный того странного достоинства, которое присуще некогда уважаемым, но теперь опустившимся людям.

- Да будь же ты человеком! - с отчаянием воскликнул он, но тут я достала из кошелька две сотни и протянула девице.

- Пожалуйста, наливайте, пока хватает, - попросила я. Девица взяла деньги, смерив меня уничтожающим взглядом, но налила два стакана водки. Придвинув свой к себе, я принялась крутить его по стойке. Собеседник же выпил свой залпом, поморщился, занюхал рукавом.

- Спасибо, - сказал он и протянул руку. - Сергей.

Я пожала его руку и представилась, но он замахал на меня руками.

- Не надо, не говори мне, как тебя зовут. Я хочу тебе рассказать одну историю, а если мы будем знакомы, то я ничего тебе не расскажу.

Я пожала плечами, отхлебнула из стакана, запила кока-колой.

- Так на чем я остановился? Ах, да, на мечте найти зеленую дверь в белой стене. Честно говоря, я удивлялся, как она могла оказаться в Лондоне. Потому что мне не нужно было ее искать, я точно знал, где она находится. Только у Уэллса она исчезала, а моя-то всегда на месте была. Но я мечтал ее найти, потому что у меня никогда не хватало духу просто открыть ее и заглянуть вовнутрь. Не то, чтобы я боялся. То есть я, конечно, боялся. Боялся увидеть за ней то, что там и должно быть - сырой грязный подвал, почуять вонь затхлой воды. А я хотел, чтобы все, как в рассказе.

- Ты так туда и не пошел? - спросила я, потому что он замолчал, обхватив стакан ладонями и глядя в него, как в колодец.

- Да нет, пошел. И не один раз. Но ты не торопи меня. Мне об этом трудно говорить.

- Почему?

- Потому что мне страшно.

Тут замолчала я. Страшно?

- Мне было лет пятнадцать тогда. Я даже ребенком в чудеса не верил. Ужасно хотел верить, заставлял себя, но даже в Деда Мороза не верил никогда, да и с аистом мне все было ясно. Бывало, сижу, мечтаю, зажмурю глаза, потому что ожидание чуда было очень сильно, думал - открою их, и увижу чудо. Но когда уже был готов, внутри говорил голос - да не будет там ничего, ерунда это все. И никаких чудес не происходило. А вот в тот вечер случилось поверить. Я был у друга на дне рождения, там впервые в жизни попробовал спиртного и напился в стельку. Сейчас я еще трезвый, а тогда "мама" сказать не мог. Я приполз домой на карачках, в дверь постучал, мать открыла да и говорит мне: "Иди-ка сперва протрезвей, свинья, потом домой иди". Я даже просить ее не стал, мамочка у меня была кремень-баба, покойница. И я вышел на улицу, была осень, конец октября. Ливень холоднющий, ветер жуткий, я промок до нитки, хоть выжимай. А тут смотрю - тот самый дом. Был у нас дом один, белый такой, никто в нем не жил. Он на снос шел, но все никак его не сносили. А рядом с подъездом, знаешь, такие двери, где мусоропровод? Вот в том доме был мусоропровод, хоть он и старый был. А тамошняя дверь была зеленая. Облупленная, грязная, но все же зеленая дверь в белой стене. И я как раз мимо того дома и шел. Дверь в подъезд заколочена была, да и та тоже, но тут смотрю - открыта. А у меня знаешь, какое настроение было! Мне плохо, я перепил, мне холодно, мать выгнала, да я еще на днях с девчонкой своей рассорился, ну, думаю, будь что будет! Зайду сейчас в зеленую дверь, а там солнце, тепло и все меня любят. Там и останусь. Ну и зашел.

- И что? - я подалась вперед. Рассказ захватил меня целиком. Может, он и врет, но до чего же складно врет, собака! Можно слушать весь вечер.

- Водки налей, красавица! - он снова потревожил девицу. Та налила, не открывая глаз. Сергей выдохнул, зажмурился и заглотнул водку, как жидкое пламя. Я забеспокоилась было, что он отрубится раньше, чем доскажет, что же увидел за дверью, но его, похоже, не брало. Он протянул руку и откусил от бутерброда, который растягивал на весь вечер, малюсенький кусочек и уставился на меня.

- А ты чего не пьешь? Ночь долгая, а я долго говорить буду. Ты лучше выпей, я-то уж малость поуспокоился, а тебе первый раз слушать. Я знаю, о чем говорю. Я посмотрела еще раз на его красные глаза, на его черные волосы, тут и там пронизанные сединой. Что же там было? Я послушно хлебнула еще водки и вновь обратилась в слух.

- Открыл я дверь. Смотрю - паутина, лопата старая в углу стоит, пустая пачка сигаретная смятая лежит. Только вот одно необычно - в таких каморках и повернуться-то негде, а эта здоровущая такая. Но я думаю - дом-то старый, там все помещения большие, почему бы и этому здоровенным не быть? Ничего-то здесь нет, думаю, но хоть дождь не каплет. Сижу на каком-то ящике, вдруг слышу - откуда-то из угла смех доносится, девичий смех, звонкий такой! И мне тут в голову приходит - Маринка! Башка-то пьяная, не соображаю, откуда Маринке взяться в пол-второго ночи в каморке мусорной! Я встаю, говорю: Марин, это ты? А сам вижу, Маринка в углу стоит. Голая совсем, волосы по плечам рассыпались, улыбается, смеется, рукой манит. Я как сумасшедший стал, мальчишка совсем, девки голой отродясь не видал. В глазах потемнело, бросился я к ней, бегу, а сам раздеваюсь на ходу. Пиджак сбросил, рубаху содрал вместе с пуговицами, из ботинок просто выпрыгнул. Вот только я шаги делаю, а она ближе не становится. Главное, бегу-то уже минуту, не меньше. Таких помещений быть не может, чтоб вот так за минуту не пробежать! Вот бегу без ботинок, в носках да брюках, тут Маринка остановилась. Смотрю, а стою я на траве, как в рассказе. Только там день был ясный, а тут ночь, да какая! Луна полная, огромная, в полнеба, как на Марсе каком-нибудь, красная как кровь, но похоже, как будто на небе нарисованная, потому что вокруг кроме этой самой луны да Маринки не видно ничего. А вот Маринка светится, таким светом голубоватым, как привидение в фильме. Стоит она, смотрит на меня, а я остановился. У меня весь хмель из башки вылетел. И тут понимаю, что это не Маринка. Но повторяю, а голос-то дрожит: "Марин, это ты?". И тут она ко мне подходит, обняла меня, прижимается, у меня все торчком, но сам понимаю - не хочу я это, чем бы оно ни было. Но с собой ничего поделать не могу. Тут чувствую - боль дикая в спине, где ее руки. Я ее было от себя оторвал, отпихнул подальше, да только без толку. У меня руки через нее прошли. А она улыбается, по мне руками водит, спереди, по груди. Смотрю, а там, где она провела, кровища ручьем стекает. Тут я заорал во всю мочь и обратно бежать бросился. Бегу, а она за мной плывет, смеется этим своим смешком развратным и время от времени меня рукой - рраз, раз, я ору, а она за мной. Так вот, туда я с минуту бежал, а оттуда - полчаса. Никогда бегать не умел, а тут лечу, как птица. Я думаю, я в ту ночь олимпийский рекорд поставил. А все равно выбирался дольше, чем забирался.

Он без слов толкнул стакан через стойку. Стакан задержался на самом краю, покачался там, но падать не стал. Девица, очнувшись, вновь налила. Его била крупная дрожь, как всегда бывает, когда что-то рассказываешь, что давно мучает. Я поняла, что мы с девицей - первые слушатели этой истории. Возможно, что и последние.

- Я оттуда удрал тогда. Вылетел, как ошпаренный. Приполз домой. Матери сказал, что меня избили и ограбили - я ж в одних штанах да носках домой приполз. И вот, веришь или нет, с того вечера и до прошлой недели я не выпивал больше трех рюмок вина, и то по праздникам. Не, еще один раз был. На следующий день мне казалось все это просто кошмаром. Чего в бреду не привидится. Да и память мне подсунула каких-то четверых пьяных парней, которые меня отколошматили за то, что в чужой район спьяну влез. Смотри!

Он расстегнул рубаху. На его груди росла густая шерсть. Везде, кроме двух мест. Длинные полосы шрамов тянулись по его груди, начинаясь наверху как отпечатки ладоней. Семипалых ладоней. Меня как током ударило. Я смотрела на эти шрамы, не в силах поверить в то, что вижу. Я в шрамах толк знаю, и могу точно сказать - такие шрамы остаются, когда с какого-либо места срезается кожа. Не вся, но очень толстый верхний слой.

- Господи, как ты сознание тогда не потерял? - прошептала я, протягивая руку, чтобы дотронуться. Но он внезапно взволнованно воскликнул:

- Ты мне веришь? Ты веришь? Это было, я не псих, это было! Или не было? Скажи-ка мне, было или нет?

- Судя по шрамам, было, - сказала я.

- У меня еще на спине таких несколько. Ты ладони видишь, отпечатались? Могут такие ладони быть, ты мне скажи?

Я покачала головой. Ужас, пылающий в его глазах, казался мне теперь отражением моего собственного. Я отхлебнула добрых полстакана, чтобы унять дрожь.

- Хочешь слушать дальше? - спросил он, пристально глядя на меня. - Ты скажи, если не хочешь, я пойму. Я и сам бы не хотел такое слушать.

- Да, хочу, - ответила я, но не была уверена в этом. Но теперь, после того, что он уже рассказал, я не чувствовала себя вправе оставить человека наедине с его кошмаром.

- Марина умерла через три дня, - продолжал Сергей, уставившись на свои руки, сложенные на коленях. - Я был на ее похоронах, хотя меня трясло, когда я туда шел. Все вместе на меня обрушилось, я любил ее безумно, а тут мне звонит ее мать и говорит: "Мариночку током ударило, в ванной. Она умерла сегодня в три часа ночи". Она говорит сквозь рыдания, а я сам стою, как пришибленный. Потом чувствую - задыхаюсь. Я от горя онемел, что сказать, не знаю, и тут как молнией - смех ее в этой каморке, руки, которы с меня заживо кожу сдирали. И словно сон наяву - все вижу, вот стена, телефон, окно, но все вижу как будто через нее, она напротив меня стоит, улыбается, смеется. Ее мать слышу, а ее смех в ушах звенит. Потом все пропало. Когда ее хоронили, я сзади всех шел, плакать стеснялся, да и родственников впереди уж больно много было. Потом, когда прощаться стали, все прошли мимо, в лоб ее поцеловали по разу, я подошел. Не знаю, поцеловать мне ее или нет, а она в гробу, как живая лежит. Решил - поцелую. Наклонился к ней, хотел поцеловать в щеку, вот лицо опускаю, вдруг вижу - а она глаза открывает, на меня смотрит и улыбается. А во рту у нее полно зубов, острые, как пики, кровь сквозь них течет, а она меня взглядом сверлит. Я чуть было не заорал, но сморгнул - и все пропало. Она опять мертвая, и вовсе не улыбается, и никаких зубов. Но мне показалось тогда, что уголки губ у нее все же приподняты. Она как будто приготовилась улыбнуться, как будто говорила: "Подожди, дружок, сегодня ночью я к тебе приду, малыш". Но никто тогда не заметил ничего.

Он замолчал. Тут я подняла голову и заметила, что девица смотрит на нас во все глаза. Выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Она решительным шагом направилась к нам, уперла руки в бока и заявила:

- Так, ну-ка, выметайся! Нечего тут пугать приличных людей! Вот сдача, мне не надо! Чтоб духу твоего здесь не было! Через минуту чтоб ушел! По ее лицу я поняла, что она напугана до полусмерти. Я ждала, что сейчас Сергей замкнется и я больше ни слова не услышу. Я почти надеялась на это. Но он встал, посмотрел на меня и сказал:

- Если хочешь дослушать, пойдем, тут недалеко детская площадка есть, там домики - грибочки, можно посидеть.

- Да, пожалуй, - согласилась я.

- Эй, девушка, можно вас! - окликнула меня девица. Я подошла к ней.

- Ну ты че, в своем уме, нет? Это же маньяк, точно тебе говорю! - театральным шепотом возвестила она, косясь на моего собеседника. - Зарежет тебя, и поминай, как звали. Сиди здесь, будет приставать, я милицию позову, тут милиция через дом. Не ходи с ним никуда!

- Спасибо вам, - сказала я, оценив заботу. - Но я не думаю, что он маньяк. Я позабочусь о себе, не волнуйтесь.

- Ну и иди, дурища! - неожиданно рассердилась девица. - Мне-то что, о тебе забочусь. Иди, пусть он тебе кишки выпустит!

Я пожала плечами и вышла вслед за Сергеем, который стоял, ссутулившись, и прикуривал, прикрывая слабый огонек зажигалки от порывистого ветра. Закурила и я. По дороге мы взяли еще бутылку, зашли в темный, пропахший кошками двор, немного помолчали.

- Я с тех пор плохо понимаю, сплю я или бодрствую. Мне сейчас тридцать четыре, а я уже весь седой. С тех пор девятнадцать лет прошло, но если бы все кончилось тогда, я бы, может, и забыл обо всем. Через четыре года дом наконец-то снесли, и я надеялся, что смогу про все это забыть. Четыре года я ходил в обход, делая полтора квартала крюка, лишь бы не проходить рядом с этим проклятым домом. Однажды мне приснилось, что я стою перед этой дверью, держу ее обеими руками, но она все равно открывается, медленно, неторопливо, но верно. Она открывается, и в щель между косяком и дверью высовывается рука, вся гнилая, с червяками. И смех, все тот же смех. Я тогда воплем весь дом перебудил, мать прибежала, а я лежу, смотрю на свои руки и ору. Она ничего не заметила, но я тебя скажу: у меня между пальцами застряли кусочки облупившейся зеленой краски. Я тогда кровать намочил, но ничуть этого не стесняюсь.

Любой бы на моем месте намочил. Скажи, могло это быть, а? Могла эта проклятущая краска, которая где-то далеко на свалке валяется вместе с дверью, попасть мне на руки из сна? Может, эту дверь кто-то на дрова взял, в печке ее сжег. Но я надеюсь, что никто к ней не притрагивался, никому я этого не желаю.

Сергей говорил, уже не глядя на меня. Я поняла, что если сейчас, например, уйду куда-нибудь, он будет продолжать говорить. И я не перебивала его. Мне было страшно даже просто смотреть на человека, с которым случилось такое.

- Я был там еще дважды, - неожиданно сообщил он. - Не веришь? Через шесть лет после того случая, через два года после того, как дом снесли. Я слонялся взад и вперед, не знал, чем бы заняться. Был день, вполне ясный и обыкновенный. Я шел куда глаза глядят. Куда-то сворачивал, не смотрел ни на кого. Потом подумал, а не зайти ли к другу в гости, как раз мимо его дома проходил. Панельный дом, плиткой белой отделанный. Маляры возятся с соседним подъездом, красят дверную коробку. Если б я посмотрел, что делаю, в жизни бы не пошел туда. Но как-то не подумал, идиот. Ну, ты представь себе, день ясный, солнышко светит, птички поют, люди кругом ходят. Какая разница, что дверь покрасили зеленой краской?

Я задохнулась в ожидании.

- Я зашел в подъезд, вызвал лифт, доехал до последнего этажа, где жил мой друг. Он мне открыл, но вид у него был какой-то обескураженный, словно у него, скажем, девушка и я в неподходящий момент пришел. Но он провел меня в кухню, поставил чайник. Мы с ним немного побеседовали, а потом он извинился, сказал, что ненадолго выйдет и пошел зачем-то в ванную. Через некоторое время, а друг все не шел, я прислушался и услышал, что из ванной доносятся какие-то странные удары. Как будто по матрасу чем-то лупят, плеск воды и чертыхание Витьки. Я зашел в ванную и остолбенел. Витька стоял, голый по пояс, вся ванная заляпана кровью, она была везде, на полу, на стенах, на потолке, в руке у него топор, а в ванной женский труп, без рук, без ног. А в раковине лежит голова. Я пригляделся, а это Витькина мать, я с трудом ее узнал. Витька повернулся ко мне, ухмыляется во весь рот да и говорит:

- Ну, раз ты видел, помог бы!

Я, как рыба на берегу, рот разеваю, а слова не проходят, воздух не идет. Наконец я справился и говорю:

- Ты что наделал, идиот!

А он мне:

- Будет знать, как не давать мне денег, старая сука!

Потом он повернулся к раковине и плюнул ей на лицо. А она открыла глаза и скрипит таким голосом, знаешь, как будто дверь несмазанная, такой пронзительный визг:

- И не дам, и не проси! Я не денежный мешок!

Потом посмотрела на меня, засмеялась и говорит:

- Что ж ты стоишь, Сереженька, помоги другу, раз пришел!

Я вылетел из квартиры, как пробка. Выбегаю на лестницу и вижу - это не Витькин подъезд. Старая такая лестница, с широким пролетом, и марши по обеим сторонам от него. Я бегу вниз, перепрыгиваю через ступеньки - смотрю, а прибежал-то наверх! Обратно прибежал! И обе лестницы ведут только вверх. А вниз нет маршей. То есть они есть, но этажом ниже, а туда прыгать - метра три, только ноги ломать. А тут хлопает дверь и Витька выходит, в одной руке топор, в другой - голова. И оба на меня смотрят и орут, орут так, что уши закладывает, визжат истошно, особенно башка старается. Я через перила ноги перебросил, а они орать перестали, Витька мне в глаза смотрит и говорит:

- Ты думаешь, что сможешь от нас убежать? Зеленые двери - они везде. С сегодняшнего дня даже твоя сортирная дверь - зеленая.

Тут-то я про высоту и позабыл, в пролет прыгнул. С тех пор хромаю слегка. И знаешь, что дальше было?

Я покачала головой.

- Я выбежал из подъезда. И это не был Витькин дом! Я стоял посреди стройки, на том месте, где был тот старый дом. Я выбежал на площадку, и возле меня вообще не было ни одной двери - ни зеленой, ни любой другой. Сергей хотел выпить, но, встряхнув бутылку и посмотрев на нее с отвращением, не стал. Зато я стала. Чуть-чуть полегчало, и я вновь уставилась на него.

- Я болел долго. Меня лечили, думали, это стрессы на работе. Ясное дело, я никому про дверь не рассказывал, боялся, с одной стороны, на всю жизнь загреметь в психушку, а с другой, боялся, что у меня не найдут никакого психического заболевания. Вот чего я боялся. Надо ли говорить, что через неделю ни Витьки, ни его матери не стало. Пожар среди ночи, выгорело все. Хоронили их в закрытых гробах, но на похороны я не пошел. Я вообще не выходил из дому.

Я снял все двери в квартире, даже в туалете снял, благо жил один. Моя боязнь дверей переросла в манию. Я уволился с работы, причем сделал это по телефону. Слава богу, что на свете есть друзья! Я не пошел бы даже в магазин. Я позвонил другу, объяснил, что сломал ногу, не могу ходить, и он привез мне мешок картошки и ящик тушенки. На этом я прожил месяц, но потом страх не то, чтобы ослабел, он отодвинулся куда-то на задний план. Я жил с ним, дышал им, но он уже не маячил у меня перед глазами. Я нашел в себе силы, нет, я заставил себя, открыть свою белую дверь и выйти на улицу. Если бы дверь в подъезде перекрасили в зеленый цвет, думаю, я спустился бы из окна по веревке, так сильно я хотел выйти на улицу. Спустя полгода я понял, что смогу избежать беды, если буду внимательно осматривать дверь, перед тем как войти. Мне даже пришло в голову, что нужно носить с собой бутылочку с краской, и если мне будет очень нужно зайти в зеленую дверь, я вымажу ее краской. и она уже будет не зеленая, а полосатая. Тогда-де она станет безопасна. Сергей посмотрел на небо. Луна в третьей четверти сияла очень ярко, фонари не светили, но света хватало. В этом свете я разглядела две мокрые дорожки, прочерченные на его лице. Отчаяние, ужас и тоска были в его глазах. Я протянула ему бутылку, он кивнул, и в один глоток прикончил ее содержимое.

- Я счастливо избегал проклятой двери тринадцать лет. Я переходил на другую строну улицы, даже если оттенок был чуть-чуть близок к зеленому. Я уяснил, что любой другой цвет не опасен. Я уходил от беды, ловчил и петлял, как заяц. Моя фирма потеряла солидную сумму денег, только потому, что я не смог заставить себя открыть дверь офиса одного возможного партнера, но я об этом не жалею. Я-то знаю, что за ней оказался бы не он и сделки все равно не случилось бы. Но теперь я проиграл, и проиграл по-крупному. Я именно поэтому все тебе и рассказываю.

- Ты опять вляпался? - спросила я.

- Вроде того. И вляпался по-глупому. Глупее не придумаешь. Ничего особенного в этот раз не было. Я съел что-то весьма несвежее и мчался к туалету очертя голову. Какой цвет, какая дверь! Я просто влетел туда и распахнул дверцу кабинки. На толчке кто-то сидел, я хотел извиниться и выйти, но тот, кто сидел на нем, поднял голову и посмотрел на меня. Я сперва не мог понять, где же я видел его. А он смотрел и начал смеяться, просто громко хохотать, держась за живот. Он смеялся до слез, но вместо слез текла кровь, у него отовсюду текла кровь, он ею сочился. Он поднял руку и показал на меня пальцем, перестав смеяться так же внезапно, как и начал.

- Ты! - громко крикнул он. - Теперь ты! Попался! Попался!

Я захлопнул дверь, прижав ее спиной. Из-за нее доносились гневные крики, звон бьющегося фаянса, смех и брань. Но мне не было до этого дела. Потому что там, внутри, был я! Это я сидел на том толчке и показывал на себя пальцем, и сочился кровью и бушевал там, внутри - я!

Подавленная, я смотрела на него. Он вцепился себе в волосы, тряся головой, словно силясь отогнать кошмар.

- Слушай, а почему бы тебе куда-нибудь не уехать? - сказала я, просто чтобы подать ему хоть какую-то надежду.

- Глупости! Куда мне уезжать? Куда можно уехать от этого проклятия? А кроме того, у поездов зеленые двери...

- Но должен же быть выход! Просто веди себя осторожно! Избегай всего!

- Я не смогу избежать ничего. Уверен, все случится просто и естественно. Я могу сидеть дома и умереть от инфаркта, когда дверь какого-нибудь шкафа окрасится зеленым и из нее вылезет рука. Нет! Я пропал, это уже свершившийся факт. Я просто хотел кому-нибудь рассказать свою грустную историю, вот тебе и рассказал. А теперь - прощай. Спасибо тебе, что дослушала до конца. Пойду-ка я домой. Ты хорошая девушка.

Он пожал мне руку и побрел в глубь двора. Я смотрела ему вслед до тех пор, пока он не перестал быть виден, а затем, терзаемая переживанием за этого человека, повернулась и пошла к вокзалу. Время поджимало, поезд уходил через полчаса. По пути я завернула в тот самый бар, чтобы купить себе чего-нибудь в дорогу, точно зная, что не смогу уснуть. Девицы в баре уже не было, там бойко суетилась другая, вероятно, ее сменщица. Купив бутылку пива и пяток бутербродов, я вышла.

Я уже направилась к вокзалу, когда сзади донесся скрежет и вой тормозов, удар, а следом - короткий крик. Я оглянулась. На асфальте кто-то лежал ничком. Возле головы растекалось темное пятно. Машина, сбившая его, умчалась в ночь, не оказав помощи. Поняв, кого именно сбило, я даже не попыталась оказать помощи. Я знала, что Сергей мертв. Вместо того, чтобы смотреть на тело, я посмотрела на бар. Вернее, на его вывеску. Не знаю, почему, но я ожидала того, что увидела.

Переливаясь блеклыми неоновыми трубками, часть из которых не горела, над входом в бар светилось его название. "Зеленая дверь".

Раньше я с родителями жил в старом двухэтажном многоквартирном доме странной планировки. В соседней квартире жил запойный дядя Семён со своей умственно отсталой двоюродной сестрой.

Моя кровать стояла как раз у стены, разделяющей наши квартиры. Когда я был маленьким, по ночам сильно пугался странных звуков оттуда. Как будто кто-то медленно ползает по стене с той стороны сверху вниз, снизу вверх, царапая её когтями. Ещё были звуки, похожие на шум катающихся по фанере банок или бутылок, ну и всякие мелкие стуки-шорохи.

Когда я немного подрос, то перестал бояться этих звуков, так как стало ясно, что там живет не НЕХ из потустороннего мира, а вполне реальные алкоголики, и ничто не мешает бухому человеку катать бутылки и шуршать по стенам до самого утра. Тем более, я уже успел побывать в их квартире и посмотреть на ту самую стену с обратной стороны. Стена как стена. Облезлая и грязная, но вполне обыкновенная.

Я давно уже живу в другом городе. Но вот недавно приехал навестить знакомых, и вечером зашел в свой старый двор, захотелось вспомнить детство. Сел на лавочку напротив общежития и начал путешествовать взглядом по окнам второго этажа, слева направо, на ходу вспоминая, как выглядели комнатки знакомых жильцов. Я как бы визуализировал трехмерный вид квартир, «просвечивая» стены дома. Когда я дошел до самого последнего окна справа, то понял, что что-то не так и моя трехмерная модель не сходится. Я снова начал с крайнего левого окошка и проговаривал про себя: «Так, здесь жил такой-то, здесь такой-то, тут тот-то, а вот наша кухня, вот наша комната, вот комната алкашей... стоп!» Я понял, что окон ровно на одно больше, чем должно быть!

Во всех окнах горел свет. Во всех, кроме этого. Да, именно так. Десять лет назад я спал рядом с тёмной комнатой без дверей, в которой шуршали неведомые твари. Три метра отделяли меня от квартиры алкашей. Три метра неизвестности.

Автор: Radmira

Отец родился и вырос на Алтае, в небольшом городке. Во время описываемых событий ему было лет 13-14. Одному из его друзей нужно было сдать зачет. Учительница пригласила папиного друга к себе домой, так как у нее самой тяжело болела бабушка, и на работу она не ходила. После зачета ребята хотели поехать купаться, поэтому пошли к учительнице втроем.

Когда они пришли, женщина попросила перенести зачет — её бабушке стало плохо, они ждали «скорую». Друзья решили, не откладывая, ехать на реку, которая была в часе пути от дома учительницы. Приехав, они побросали велики и спустились к воде.

Тут один из них показал наверх — над ними, на высоком берегу, у сосен, отдуваясь, пыхтя и сопя скакала старуха. Она подскакивала, махала руками, задирала ноги, вертелась, приседала (и все это в полной тишине, как-будто звук выключили). Дети припустили обратно к велосипедам. Когда уже заскочили на них, папа обернулся и узнал в бабке больную бабушку молодой учительницы. Она все также вертелась и скакала в тишине, только улыбалась...

Когда они вернулись в город, учительница сидела на лавочке около дома и плакала — бабушку увезли, она умерла.

Было уже три часа ночи, а я еще не ложился. За сегодняшний день я посмотрел кучу ужастиков, прочитал много страниц со страшилками и даже попытался провернуть старый трюк с «Кровавой Мэри» в зеркале. Потянувшись и зевнув, я решил, что на сегодня хватит, прошел в свою комнату и лег спать.

Через некоторое время я понял, что не могу заснуть из-за постоянно всплывающих из глубин сознания обрывков просмотренных фильмов ужасов. «Вот чёрт», — подумал я, протянул руку в сторону и щелкнул тумблером. Мягкий свет настольной лампы быстро помог мне избавиться от кошмарных видений. Через несколько минут я уже начал дремать под теплым одеялом, закрыв глаза и выбросив плохие образы из сознания.

Тут я заметил сквозь закрытые глаза, как что-то загородило свет от лампы, бросив тень на моё лицо. Я моргнул и начал поворачиваться в сторону лампы, но тут холодная полусгнившая рука схватила меня за плечо.

— Хорошо, что ты включил свет. Так тебя найти проще, — услышал я шипящий голос.

Автор: Джейн Орвис

С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна. Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь — то, что видно через занавески. Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам — он не покидает комнаты. Его жизнь — пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты...

Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.